Noel* - Доверяю, как себе

Драко разорвал зрительный контакт, и сознание старшего Малфоя несколько прояснилось, но не до такой степени, чтобы он понял, что делает. Прижав еще теснее своего мальчика к груди и повторяя про себя: «Только бы не испугать», - Люциус тихо прошептал ему на ушко:

- Уверен?

Драко кивнул. Старший Малфой прикусил мочку аккуратного уха, немного пососал ее, а потом тихо спросил:

- Не хочешь рассказать, что случилось?

Сын только покачал головой и потянулся за поцелуем. Люциус поцеловал его в уголок рта и спустился поцелуями по шее, потом поднялся назад, прошептав уже на другое ухо:

- Поттер?

Нижняя губа Драко задрожала, мужчина провел по ней пальцем, ловя тихое «Да». Люциус потянулся к пуговицам рубашки сына и стал их медленно расстегивать, покрывая поцелуями открывавшуюся нежную кожу и шепча между поцелуями:

- Какой ты у меня красивый… какой хороший… мой хороший…мой любимый мальчик…

Драко выгибался под его прикосновениями. Люциус сбросил свой эмпатический щит и удовлетворенно усмехнулся: все эмоции сына куда-то делись, исчезли, не выдержав конкуренции с желанием.

Юноша потянулся к рубашке Люциуса, но тот отстранил его руки, продолжая ласкать гладкую теплую кожу. Мужчина положил руку сыну на пах и, не расстегивая брюки, стал гладить и сжимать, мурлыкая мальчику на ухо разные нежности. Драко дернулся, выгнулся и, громко застонав, обмяк. По комнате пролетел магический вихрь, сметая с камина статуэтки и сбивая шкафчик со стены.

Младший Малфой сонно заморгал. Люциус, с которого понемногу стало сходить наваждение, обнял сына и стал укачивать в объятьях. Вскоре Драко заснул.

«Давно бы так», - подумал Малфой, уложил сына в кровать и переодел его заклинанием в пижаму. Осознание того, что он только что сделал, навалилось на него, когда он добрался до дивана в гостиной. Немного подумав, Люциус поблагодарил провиденье, что не дало ему сделать то, о чем сын просил, и выпил предусмотрительно прихваченное из защищенного заклятием неразбиваемости шкафчика снотворное зелье. В конце концов, плохо от этого никому не было, а муки совести свойственны лишь глупцам и невеждам.

* * *

Ночью его разбудило прикосновение к щеке. Проклиная про себя того, кто посмел его разбудить, Люциус открыл глаза. Это был Драко. Он был похож на привидение: полупрозрачный силуэт, облако волос, светящиеся отблесками лунного света глаза.

Люциус мысленно застонал: « Неужели второй раунд?»

- Папа, иди спать к себе. Тут неудобно, - заботливо сказал Драко.

Старший Малфой сел на диване, сын поцеловал его в щеку и ушел в свою спальню. Люциус пошел в свою комнату, недоумевая, когда они с сыном от высокомерного нейтралитета перешли к трогательной общности.

* * *

- Добрый вечер, Гарри, - поприветствовал Поттера Том, Томми же просто бросился парню на шею.

- Скучает по Вас, - снисходительно заметил Риддл, - все же пятнадцать лет в Вашем сознании - это не шутки. Привык он к Вашему присутствию.

- А вы ЕГО тоже чувствуете? - спросил Гарри, кивнув на дверь.

- Конечно, - ответил Том, садясь, за неимением мебели, на пол, где и сидел до появления Гарри. - Проверили мои слова?

- А Вы откуда знаете? - удивился Поттер.

- Я бы проверил, - пожал плечами мужчина, - мало ли, я Вас обманываю?

Гарри сел на пол, в его объятьях уютно устроился Томми:

- Папочка не обманывал, правда, Гарри?

- Нет, малыш, просто немного недоговаривал, - ответил Поттер, - ведь тогда, в приюте, воспитатель Вас не только бил и не кормил, сажая в карцер. Я прав?

Том отвернулся:

- Да, - донеслось до Гарри спустя минуту.

Риддл повернул голову, его синие глаза зло блестели:

- Значит, Дамблдор все же об этом знал.

- Почему Вы так решили?

- Потому что он почти единственный в Хогвартсе, а, может, и во всей Британии, кто помнит мое реальное детство, - прошипел Риддл.

Гарри ужаснулся:

- Всем остальным…

- Я либо стер, либо заменил воспоминания, - кивнул Том.

- Не всем, - покачал головой Гарри. - Одно, очень давнее и наиболее эмоционально окрашенное. Мне удалось его найти в памяти мадам Помфри и просмотреть.

На щеках мужчины появилось два ярко-красных пятна, вовсе не от смущения, а от жгучей ярости:

- Вы досмотрели до конца?

Гарри поежился:

- Самообладание изменило мне до того, как она Вас уговорила все с себя снять.

- И на том спасибо, - прорычал Риддл и отошел к другой стене, упершись в нее лбом.

Гарри некоторое время подождал, а потом тихо позвал:

- Том.

- Сегодня я не желаю с Вами разговаривать.

- Как хотите, но учтите, что эти визиты могут мне надоесть. Попрошу кого-нибудь научить меня их блокировать или выпью какое-нибудь снотворное, типа «глотка смерти», и пятнадцать лет Томми в моем сознании полетят в тартарары. Вы этого хотите? - Гарри усмехнулся, он не ожидал от себя подобной тирады.

Риддл засмеялся:

- Вы еще смеете меня шантажировать! Меня! Наивный ребенок… - Том вернулся на прежнее место. - Ладно, на чем я в прошлый раз остановился?

- Кажется, Вам было девять, - улыбнулся Гарри.

- До одиннадцати со мной не случилось ничего, о чем вы не знаете. Хотя… Если Вам рассказывали, то запуганные младшие дети, в том числе случай в пещере, кражи по мелочи и невербальные Империо и Круцио, совсем слабые, на животных - все это моя работа. Я не был добрым ребенком, - апатично пожал плечами Риддл.

- Но для этого нужна огромная сила, - Гарри ошарашено заявил известный с первого курса факт.

- Неправда, силы может почти не быть, главное, хотеть причинить боль или подчинить себе. Я представлял на месте крысы директрису, и, поверьте, крысе становилось больно, когда я этого хотел, - объяснил Том и протянул руки к мальчику. - Томми, иди ко мне.

Малыш бросил Поттеру сожалеющий взгляд и, не с меньшим энтузиазмом, устроился на коленях у отца или брата, Гарри не знал, кем Риддлы друг другу приходились.

- А потом пришел Дамблдор, - попробовал натолкнуть Риддла на нужную мысль Поттер.

Том казался успокоившимся. Он покрепче обнял сына(Гарри решил считать ребенка сыном Тома, иначе и свихнуться недолго) и продолжил свой рассказ:

- В то, что я волшебник, я поверил сразу. Что-то необъяснимое происходило со мной с семи лет. Я до сих пор недоумеваю, почему магия меня не защитила. Возможно, я сам считал, что заслужил такое обращение. Хотя однажды я смог зажечь огонек на конце карандаша и грелся от него. Но вернемся к Дамблдору. Моего согласия было недостаточно, нужно было договориться с директрисой приюта, ведь нужно мне было куда-то возвращаться на каникулы. Поджог шкафа не добавил Дамблдору доверия. Тогда он наложил на нее Обливиэйт. Она стала считать, что меня забрали в школу-интернат для особенно одаренных детей, и вернусь только на каникулы.