Samayel - Спаси меня

Дух, живущий в Гарри, содрогнулся от отвращения. Это было самое ненавистное чувство из всех существующих, и его волны накрывали собой существо, в котором он нашел приют. Это было невыносимо! Духу были нужны страх и ненависть, до сих пор лишь они питали это существо и выходили в виде ярости и жажды разрушения. Волдеморт начал бороться единственным способом, каким мог: он потянул за ниточки сомнения и страха, и хоть он ослаб от стремительной атаки любви и счастья, его усилия не были напрасны.

Гарри пребывал в гармонии с миром (перепачканный спермой и очень довольный Драко дремал у него на груди), когда безжалостное подсознание начало изводить его сомнениями из-за произошедшего только что.

Он ведь мог остановиться и подождать, когда кончится действие Веритасерума и Драко придет в себя, но не сделал этого. Драко был опьянен зельем, а он не сильно сопротивлялся. Ему очень понравилось, несмотря на то, что Малфой совершенно не отдавал себе отчета в том, что делает. Он перестал думать об этом, как только любовник взял в рот его член. Он был ничуть не лучше, чем в том утреннем видении. Он мог точно так же изнасиловать Драко, наплевав на то, что тот тоже должен был иметь право выбора.

Мог он честно сказать, что не сделал бы ничего подобного? К тому же недавно Драко удержал его от нападения на сознание Кингсли. Он убивал людей, и не нескольких, а дюжины. Он был бесчувственным убийцей, весьма преуспевшем в своем деле. У него не было оснований верить, что он не причинил бы Драко вреда… если бы в достаточной мере разозлился.

Гарри всю жизнь был вынужден терпеть людей, приписывавших ему массу недостатков и пороков. Вернон и Петунья Дурсли, Северус Снейп… журналисты, поливавшие его бесконечным потоком оскорблений в своих статьях, а также люди, желавшие ему добра. Чаще всего ему инкриминировали глупость и безрассудство, без конца повторяли, что у него чрезмерное самомнение, жажда всеобщего внимания, что он мошенник и законченный эгоист. Он старался не думать об этом, поскольку большинство его обвинителей были предвзяты, но порой… порой Гарри спрашивал себя: а что если они правы? Сейчас был именно такой момент. У него свело желудок и начала болеть голова. Поттера почти поглотила в ненависть к самому себе, когда Драко зашевелился.

Малфой поднял голову, и Гарри оторвался от своих размышлений, поймав слегка расфокусированный взгляд серых глаз. Драко приложил палец к его губам, у него был такой серьезный вид, что Гарри сбился с мысли и целиком сосредоточился на любовнике.

- Чшш, любимый. Дл… должен сказать тебе.. В`жное. Прис… про-сти, Гарри. В тв`ем сердце… тьма. Ты… д`лжен отп… отпустить. Тольк` любовь. Толь-ко любовь. Я люблю тебя, Гарри.

Драко неловко поцеловал его в губы и опять опустил голову, дыша спокойно и размеренно, время от времени что-то бессвязно бормоча. Однако его бормотание отдавалось в ушах Гарри колокольным звоном, и он не мог отделаться от ощущения, что произошло что-то очень важное. Что-то, имевшее отношение непосредственно к ним, и хотя Поттер не понимал значения этих слов, они оставили неизгладимый след в его душе.

Головная боль утихла, а столь явное свидетельство любви Драко позволило ему ненадолго прогнать свои страхи. Было невозможно настолько плохо думать о себе, любуясь счастливой улыбкой на сонном лице блондина. Малфой не выглядел изнасилованным или испуганным, но усталым, счастливым и чертовски очаровательным. Гарри смотрел, как медленно поднимается и опускается его грудь, и слушал сонное дыхание до тех пор, пока и сам не уснул.

Создание, обитавшее в груди Гарри, возражало против столь умиротворенного состояния. Окруженное чувствами, которые жгли и раздражали его, оно спряталось внутрь, зарываясь поглубже, преследуемое добрыми эмоциями, которые отчаянно ненавидело. В другой раз оно ударит в правильное место. Ослабевшее, маленькое, оно могло лишь ждать и надеяться, что наступит подходящий момент. Эти радостные чувства не были вечными, они так же подвержены колебаниям, возрастая и угасая, как и все человеческие эмоции. Надо лишь дождаться очередного приступа злости.

--------------------------------------------------

Драко проснулся первым, он плохо соображал и в целом неважно себя чувствовал, но ему было комфортно. Он постепенно начал осознавать, где находится. До его пробуждающегося сознания дошло, что он голый и что он наполовину лежит на таком же голом Гарри.

Ооо. Проклятье. Что, черт побери, случилось? Гмм. Я не жалуюсь, но было бы лучше… стоп! Диагон Аллея! Долиш… Веритасерум! О, Мерлинову мать! Что я наделал?

Первым отличием передозировки Веритасерумом от алкогольного опьянения являлось полное отсутствие головной боли. А вторым - сохранение ясной памяти, и Драко быстро вспомнил, что произошло… во всех подробностях. Речь и моторика движений были нарушены, уровень закомплексованности значительно снизился, но это никак не сказалось на его памяти. В одно мгновение Малфой вспомнил все.

Он, как полный идиот, что-то лепетал Тонкси и Ремусу Люпину, и даже не поблагодарил их за то, что они отбили его у этой мерзкой гориллы - Долиша. Но это было еще не самое худшее. Все бы ничего, но, оказавшись дома, он набросился на Гарри… и на нем до сих пор были засохшие пятна, как подтверждение того, чем они занимались. Беее! Радовало то, что он проснулся без эрекции и Гарри выглядел очень спокойным, значит, это было не так уж и плохо. Запах тела Гарри все еще был на его коже, волосах, его губы и челюсть слегка болели, так же как и задняя стенка горла. Во рту сохранился вкус спермы, и Драко боролся со смешанным чувством смущения и возбуждения, при этом где-то глубоко в подсознании наслаждаясь воспоминаниями о том, что произошло. Он не собирался быть таким настойчивым с Гарри, но получил огромное удовольствие!

Насколько он знал Поттера, тот сейчас наверняка занимался самобичеванием. Благородный идиот наверно переживает о всякой ерунде, считает, что «воспользовался ситуацией»… Драко обязательно разубедит его, как только они окончательно проснутся. Гарри вел себя по-джентльменски. Малфой помнил, как тот нес его на руках, и это было почти так же замечательно, как и видеть прекрасное нагое тело Гарри (ему не требовалось напрягаться, чтобы вспомнить это, потому что голый бойфренд сейчас лежал напротив). Прикосновения Поттера были такими же ласковыми и ободряющими, как и после лечебного сеанса со Снейпом. Он знал, что Гарри хотел этого и что не обиделся на него. Прикосновения Гарри делали все правильным и прекрасным, но никак не порочным и постыдным.

А еще слова любовника. Он признался в том, чего испугался утром, и Гарри сказал именно то, что нужно, чтобы успокоить его худшие опасения. Конечно, это повлекло за собой все последующее, так что в какой-то мере именно действия Гарри привели Драко в такое «романтическое» настроение. Он понял, что Поттер любит его… да, тот совсем недавно признался в своих чувствах, но все равно было приятно еще раз услышать это. В его семье не было принято говорить такие слова, но когда Драко слышал их, по спине бежала неконтролируемая дрожь.