Луис Эмедиату - Зеленые годы
- Название:Зеленые годы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Институт соитологии
- Год:2005
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:5-9637-0050-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Луис Эмедиату - Зеленые годы краткое содержание
«Зеленые годы» — сборник рассказов известного бразильского писателя Луиса Фернанду Эмедиату, проникнутых Чувственностью, Молодостью и Жизнелюбием, которых не может заглушить даже самая жестокая диктатура.
Читатель ощутит кипящие бразильские страсти через удивительное сочетание трогательных историй взросления героев, их любовных и дружеских отношений на фоне мрачных политических катаклизмов, оказывающихся то близкими и узнаваемыми, то ошеломляющими и шокирующими.
Зеленые годы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Удрал, небось, твой Теку, — сказала она.
— Да и на что нам Теку… — сказал я и, взгромоздившись на скамейку, толкнул целую речь о том, какие попки и сиськи бывают у бразильянок, словно стоя на вершине пирамиды для всеобщего обозрения, а потом скинул брюки, трусы и остался совсем голым.
— Дурачок ты, — сказала она, снимая платье и трусики.
Она оказалась довольно худая, но хорошо сложена. Я соскочил со скамейки и пал к ее ногам:
— Господи Иисусе Христе, помоги мне в этот горький и трудный час жертвоприношения!
А она снова рассмеялась:
— Ты и вправду сумасшедший.
Фонтан с подсветкой уже отключили, но вода еще стекала в бассейн, мы промокли до костей, дождь не прекращался, и я сказал:
— Прыгай сюда!
Мы прыгнули и стали плескаться в воде, груди у нее вздрагивали, а я их сосал, и она смеялась. Боже мой, как она смеялась, вся мокрая, белозубая и темнокожая. Но тут кто-то ударил меня кулаком в лицо, она перестала смеяться, а непонятно откуда взявшийся сержант закричал, отвешивая мне еще одну оплеуху:
— Сукины дети, вот почему Бразилия топчется на месте, нормальные люди работают, а бездельники вроде вас развратом занимаются.
— Черт возьми, какой тут разврат, мать твою так! — возразил я. — Просто мы выпили немножко, ну и что?
А сержант:
— Заткнись, козел!
Дальше я уже совсем ничего не понял, нас двоих обвинили в развратном поведении, а сержант обозвал меня педерастом.
Но я держался с достоинством и встал:
— Спокойно, сержант, вы знаете, кто я, и говорить я буду только в присутствии своего адвоката.
А он снова двинул меня по морде:
— Будет тебе адвокат, распутник ты этакий!
И я снова свалился в чашу фонтана.
— Капрал, возьми этого парня — и в машину его.
— Девку тоже? — спросил капрал.
— Конечно, придурок, не оставлять же ее голую на улице.
Дело приняло дурной оборот, я подобрал свою одежду и залез в машину, лицо у меня распухло, и я подумал, в какой дерьмовой стране мы живем, тут любого добропорядочного гражданина может замести прямо на улице коррумпированный полицейский.
Она разревелась, а я ничего не мог поделать.
— Что со мной будет, когда обо всем узнают? — спрашивала она, кусая губки, а капрал в ответ.
— Заткнись, потаскуха, не то хуже будет!
А я молчал, весь хмель с меня слетел. Герой, как известно, своею смертью не умирает, вот я и решил пустить все на самотек.
В эту субботу у полиции был богатый улов: по дороге они замели одного негра, который отливал у столба, точно собака. Хоть он и пытался объяснить, что ему было невтерпеж, а улица была совершенно безлюдной, ему сказали:
— Заткнись, раб, в следующий раз отольешь в участке и по всей строгости ответишь за оскорбление общественной нравственности.
Потом еще задержали какого-то типа в костюме-тройке и шляпе-котелке, который пел под гитару серенаду невесте — ничего себе, не перевелись, выходит, еще чудаки на свете. Его спросили, есть ли у него разрешение из полиции, чтобы петь серенады, а этот придурок вытаращил глаза и спросил:
— Какое еще разрешение?
— Раз нет, — говорят ему, — будешь петь серенады в полиции, и скажи еще спасибо, что мы тебе гитару об башку не раскокали!
А тот сразу скис и говорит:
— Сержант, если б я знал, давно бы взял разрешение.
Он хотел еще что-то сказать в свою защиту, да получил по морде и тут же замолк.
Когда нас доставили в участок, моя креолочка вдруг заорала так, что чертям тошно стало, мы уже были одеты и застегнуты на все пуговицы, но смешно, наверное, было на нас глядеть — мы походили на двух мокрых куриц, я был ни жив ни мертв от страха, а она орала, точно резанная.
Но вдруг что-то на меня нашло, я обнял ее за плечи и сказал:
— Успокойся, любимая, все будет хорошо.
Она тут же перестала плакать и лишь тихонько всхлипывала, таращась на меня, как маленькая, но тут капрал наподдал мне сапогом по заднице и заорал:
— Ну ты, козел, руки-то не распускай, ты в полицейском участке, а не у себя дома!
Меня запихнули в камеру, где было восемь человек: два гомосексуалиста, один из них носил кличку Анита, три вора, двое убийц и один старик, обвиненный в изнасиловании собственной внучки. Почтительно всех поприветствовав, я попытался уснуть, хотя и задыхался от запаха мочи и кала. Через несколько минут в камеру втолкнули негра, который отливал у столба, и певуна в шляпе-котелке. Ночь не сулила ничего хорошего.
Гомосексуалист по кличке Анита что-то шепнул на ухо старому сатиру и пристроился рядышком со мной, а я заорал и стал звать сержанта. К решетке подошел капрал и спросил:
— Что такое?
Я говорю:
— Господин капрал, мне надо выйти.
А он в ответ:
— А ну, заткнись, ты что, по морде хочешь?
Гомосексуалист Анита заржал и ответил за меня:
— Я хочу, я хочу!
А капрал орет:
— Пошел ты на хрен, я спать хочу.
И оставил нас дрожать от страха в темноте.
Мне вспомнились папа, мама, суровый дедушка, растянувшийся на скамейке Теку, куда он делся-то? Вспомнились мои подружки, вся моя прошедшая жизнь — и ничего хорошего я в ней не нашел. Я — самое жалкое и одинокое из всех земных созданий, несчастнейший из смертных, и если я умру здесь, изнасилованный гомосексуалистом по кличке Анита или кем-нибудь еще, никто и слезы по мне не прольет. Я сел, прислонившись к стене, уронил голову между колен и потерял счет времени. Настало утро, я протрезвел, мне было холодно, и я без конца кашлял и чихал. Старый сатир глядел на меня похотливыми глазками из-под красных век, гомосексуалист Анита перешептывался с другим гомосексуалистом, а воры спрашивали убийц, не найдется ли случайно у них закурить.
Капрал подошел к решетке, и я спросил, где девушка.
— Какая девушка? — спросил он.
— Ну та, что была со мной вчера, — пояснил я.
А он в ответ:
— Кандида, что ли?
Только тогда я узнал, что ее зовут Кандида, какое красивое имя!
А капрал мне сказал:
— Не знаю, думаю, что участковый отправил ее домой, она несовершеннолетняя, так что тебе пропишут по первое число.
— Мне?
— Ясное дело, тебе придется жениться.
Я похолодел.
— Вы что, капрал, с ума сошли?
Он в ответ:
— Не груби, сопляк, тебе что, в морду дать?
Гомосексуалист Анита подал голос из своего угла:
— Капральчик, а капральчик, дайте лучше мне в морду.
А старый сатир осклабился, показывая почерневшие гнилые зубы.
Когда пробило полдень, принесли баланды — такой, что и нищий в рот бы не взял. Сержант подошел к решетке, подозвал воров, отпер дверь и увел их с собой. Через полчаса они вернулись все избитые, с распухшими лицами и окровавленными губами, и хныкали, будто малые дети, сержант взглянул на меня и процедил: вот сейчас кому-то из вас тоже так всыплют, что мало не покажется. Старик в отчаянии взвыл, он-то сидел тут не первые сутки и знал, что это такое, а сержант приказал капралу: отопри дверь и выведи старика. Я облегченно вздохнул, но когда сержант повернулся спиной, я услыхал его слова: парня пока оставьте, с ним я ужо по-свойски поговорю.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: