Донасьен Сад - Двойное испытание

Проходя по аллее, она то справа, то слева осматривала прилавки и разложенный на них товар. Пальчик ее коснулся немногих вещей, но видно, что хотелось ей гораздо больше. А так как за ней внимательно наблюдали, не упуская из виду ни единого жеста, ни взгляда, то все, что хотелось бы ей иметь, но к чему она не притронулась, было отмечено с точностью, как и то, на что она сама указала. Не забыты были и похвалы ее красоте некоторых продавщиц драгоценностей… Скоро мы увидим, каким образом Селькур предупредил все невысказанные желания графини.

Шагах в тридцати от замка героиня наша увидела возлюбленного своего, облаченного в костюм гения Воздуха, в сопровождении свиты из тридцати иных гениев.

— Сударыня, — говорил Оромазис (мы, конечно, знаем, что этим именем назвался Селькур), — я не ожидал, что вы удостоите меня подобной чести: если бы меня вовремя предупредили, что вы изволили прибыть в скромные владения мои, я бы мгновенно вылетел вам навстречу. Позвольте же мне, — продолжал он, склоняясь до земли, — поцеловать пыль у ног ваших, ибо лишь так должно приветствовать божество, кое с небесных высот управляет движением земли.

С этими словами Оромазис и все гении из свиты его попадали ниц и пребывали в таком положении до тех пор, пока графиня не приказала им встать. Поднявшись, все направились к замку.

Едва графиня ступила на порог, как навстречу ей вышла всемогущая фея, покровительница владений Оромазиса, и почтительно приветствовала ее. Фея была высока ростом, на вид лет сорока, необычайно красива, а платье подчеркивало величие ее; однако это не мешало ей говорить со всеми просто и приветливо.

— Сударыня, — обратилась фея к новоявленной богине, — гений, проживающий в замке сем, — мой брат. Но в отличие от меня, его могущество ограниченно, и без помощи моей вряд ли он смог бы достойно принять вас. Любая женщина всегда испытывает больше доверия к лицу одного с ней пола; позвольте же мне сопровождать вас, дабы исполнять все желания ваши.

— Любезная фея! — отвечала графиня. — Я очарована представшим предо мной зрелищем и непременно сообщу вам о желаниях своих. Первое, чего бы мне хотелось, — это провести несколько минут в отведенных мне комнатах: очень жарко, я шла быстро, и теперь мне нужно бы переодеться во что-либо легкое.

Фея проводила графиню, все прочие удалились, и госпожа де Нельмур скоро оказалась в обширном помещении, где тут же обнаружила еще одно проявление внимания со стороны возлюбленного своего.

Графиня, будучи женщиной светской и утонченной, имела одну слабость, впрочем, простительную для красивой женщины. Ее парижское жилище отличалось подлинной роскошью и всеми возможными удобствами, и, куда бы она ни отправлялась, она всегда с сожалением покидала уютное свое пристанище. Она привыкла к своей кровати, к своей мебели и чрезвычайно огорчалась, когда ей приходилось ночевать вне дома. Селькуру было ведомо об этом…

Фея, идя впереди графини, своей палочкой коснулась одной из стен: перегородка опустилась, и Нельмур увидела перед собой… свое парижское жилище. Те же картины, украшения… та же мебель… так же расставлена.

— О, как это мило! — воскликнула она. — Подобная деликатность трогает меня до глубины души.

Фея покинула графиню, та вступила в апартаменты свои, где ее встретили шесть девушек: это те продавщицы, кои более всех остальных понравились ей на ярмарке; они назначены в услужение ей.

Первым делом девушки подвели графиню к корзинам, где та нашла двенадцать платьев и все, что должно к ним прилагаться… Она выбрала… Служанки раздели ее, и, прежде чем надеть новое платье, четверо из них долго растирали ее и услаждали на восточный манер, в то время как оставшиеся двое готовили ванну, где графиня провела еще час, наслаждаясь то розовой, то жасминовой водой. Выйдя из ванны, Нельмур облачилась в великолепное платье, выбрала любимые драгоценности, затем позвонила… Пришла фея и проводила ее в роскошную пиршественную залу.

Там стоял большой круглый стол, середина которого напоминала удивительной красоты круглый поднос. Над ней висел еще один такой же поднос, усыпанный розами и цветами апельсинового дерева. Поднос сей мог подниматься и опускаться и предназначался для блюд, коих, впрочем, сейчас на нем не было.

Капризная парижанка графиня де Нельмур, великолепно разбирающаяся в гастрономических тонкостях, могла выразить неудовольствие относительно предложенных ей яств — Селькур счел, что ей будет приятней самой заказать обед. Слуги расставили приборы; всех пригласили сесть за стол. Среди сотрапезников было двадцать пять мужчин и столько же женщин. Фея поднесла графине маленькую золотую книжечку, где было указано меню из ста различных блюд, которые, как было известно, особенно нравились графине…

Нельмур выбирала, фея взмахивала палочкой, круглый поднос опускался на поднос на столе, и оба они уходили вниз, превращая поверхность стола в огромное кольцо с расставленными на нем тарелками. Через минуту все возвращалось на свои места, а на круглом подносе вместо цветов стояли пятьдесят блюд с кушаньем, избранным госпожой де Нельмур. Попробовав его или же удовлетворив фантазию свою одним лишь видом оного, графиня заказывала новое, и оно тотчас появлялось тем же самым способом и в таком же количестве. Невозможно было понять, благодаря какому искусству все, что желала она, являлось с подобной быстротой. Графине наскучило меню, записанное в книжечке, она уже заказывала иные блюда: то же искусное приготовление, та же быстрота.

— Оромазис, — вопрошала она гения Воздуха, — объясните, пожалуйста, как вам это удается? Я неожиданно попала в гости к волшебнику, и, кажется, мне пора бежать из опасного сего дома, ибо разум и сердце мои подвергаются большой опасности.

— Здесь нет моей заслуги, — отвечал Селькур, — все чудеса свершаются лишь по желанию вашему. Вы не ведаете о могуществе своем. Продолжайте и убедитесь в этом сами.

Выйдя из-за стола, Селькур предложил графине прогуляться по саду. Едва сделали они тридцать шагов, как оказались возле чудесного водоема, берега которого были столь искусно скрыты, что невозможно было различить, где пределы его: он походил на море. Вдруг на западе появились три золоченых корабля со снастями из пурпурного шелка и парусами из пурпурной же тафты, расшитой золотом. С противоположной стороны появились еще три судна, сверкающие серебром, снасти же и паруса у них — розовые. Все корабли готовы к бою; прозвучал сигнал к атаке.

— О, Небо! — восклицала графиня. — Сейчас начнется сражение… Но в чем причина раздора?

— Сударыня, — отвечал Оромазис, — я вам все объясню. Если бы воины могли нас услышать, мы, может быть, смогли бы примирить их. Но поздно, время упущено. У гения Звезды, командующего золотыми кораблями, год назад похитили юную фаворитку Азелис, чья красота, как говорят, не имеет равных. Похитителем был гений Луны, стоящий во главе серебряного флота. Он унес красавицу в замок, расположенный на том утесе, — указал Оромазис на вершину горы, где, задевая облака, высилась неприступная крепость. — Он держит ее там по сей день и защищает всеми силами кораблей своих, что плавают в этом море. Но гений Звезды решил во что бы то ни стало вернуть Азелис и прибыл со всеми своими кораблями, дабы сокрушить соперника, захватить крепость, освободить красавицу и увезти ее обратно в свои владения. Одно лишь средство могло бы прекратить ссору: по велению судьбы гений Луны обязан вернуть красавицу сопернику своему в том случае, если он увидит женщину прекраснее Азелис. И нет сомнений, что красота ваша, сударыня, — продолжал Оромазис, — многократно превосходит красоту сей юной особы! Увидев вас, гений тотчас освободит несчастную пленницу.