Натиг Расулзаде - Слияние

Она протянула руку к чемодану, взялась за ручку, но он не отпускал. Стоял, крепко держа тяжелый чемодан за ручку и улыбался, как идиот.

— Отпусти, — сказала она.

Он не отпускал.

— Отпусти, сказала, — повторила она более требовательно.

Он еще крепче вцепился в ручку, еще шире и глупее улыбаясь.

— Хочу донести прямо к тебе домой, — сказал он, окидывая её плотоядным взглядом.

— Уже донес, — сказала она, наконец, вырвав ручку чемодана из его цепких пальцев. — И запомни, в эту дверь ты можешь войти только с Розой.

— Да?

— Да, — сказала она. — Да и то: я делаю это для неё с большой неохотой.

— Почему? — спросил он.

— Потому что я не одобряю её выбор. Потому что ты мне не нравишься, — сказала она. — И мне не нравится ваше авантюрное приключение.

— А ты пригласи меня домой, и я тогда сразу тебе понравлюсь, — сказал он.

— Не хами, — спокойно ответила она, — и называй меня на «вы», все-таки я намного старше.

Её спокойный, презрительный тон несколько остудил его, он решил чуть оправдаться.

— Мы любим друг друга, — продолжая улыбаться и нахально разглядывая её, сказал он, хотя не любил произносить такие фразы, но хотелось отомстить ей за её откровенные, обидные для него слова, и вместе с нахальной улыбкой, вместе с взглядом, задержанном на её груди, вроде бы получилось.

Она проследила за его взглядом и проговорила:

— Расскажи это кому-нибудь другому… И почаще мой лицо.

Отперев парадное, Сабина вошла и захлопнула тяжелую, с облупившейся краской дверь у него перед носом.

Потом приехала Роза, дочери стало лучше, она почти выздоровела, и Роза была в хорошем настроение. Они договорились перед её отъездом в санаторий, что свяжутся друг с другом через Сабину, но Эмину не хотелось звонить той, и он по утрам до уроков в школе околачивался на улице перед домом Розы, в надежде, что она выйдет и увидит его.

Однако хорошее настроение Розы было моментально испорчено после её разговора с Сабиной. Сначала она пришла в ярость, потом успокоилась, но позже, увидев его, она снова рассвирепела.

— Ты приставал к моей подруге?! Ты, негодяй, значит вот как ждал меня, да?! Так, значит, ты скучал по мне, гаденыш?!

— А что я сделал, что я?.. — он не договорил.

Роза влепила ему пощечину.

Она ждала его у Сабины, заранее отослала подругу и сама открыла ему дверь парадного, когда он позвонил.

Она поначалу вся дрожала, кипела от возмущения, слушая Сабину.

— Я говорила тебе, предупреждала: ни к чему хорошему это не приведет, — выговаривала ей подруга. — Еще неизвестно, скольким он растрепался про ваши отношения, наверняка болтал. Ну, ладно, он мальчишка, сосунок, присосался к тебе, его можно понять, кто ему еще даст… Но ты, ты, дорогая моя, что ты в нем нашла?! Зачем ты с ним так долго, почему не прогонишь?!

Роза вдруг взяла себя в руки, успокоилась, долго не отвечала, потом вздохнула и проговорила тихо:

— Ты не поверишь, я с ним стала по-настоящему женщиной, он меня сделал женщиной… Я только тебе могу такое сказать… Да даже тебе мне стыдно… Я с ним стала не только женщиной, но и развратницей, чего никогда за собой не знала… У меня пробудилась… не знаю, как сказать… появилась фантазия что ли, сексуальная фантазия… Когда он со мной, когда он входит в меня, мне представляется… только не смейся… Я представляю себе, как будто он — один из мальчиков моего гарема… Я хочу развратничать с ним, научить его сексуальным играм, которые преподносит с недавних пор моя разбуженная фантазия… но боюсь, он не поймет, будет смеяться, все испортит, он еще не созрел, ему вполне достаточно секса, что между нами, ему не нужны пока никакие сексуальные фантазии и игры. Он мальчишка… Но я хочу делать с ним все, я с ним абсолютно раскована, как и он со мной… Я хочу взять его всего, вобрать в себя все его тело с руками и ногами, хочу чувствовать его всего в себе, в своем нутре, в своем лоне… Я хочу носить его как ребенка в себе, а потом родить в муках, с кровью, с болью… Понимаешь?

Сабина молча, с открытым ртом, вытаращив глаза, смотрела на подругу.

— Ради Бога! — тихо проговорила она. — Ты с ума!..

— Когда он уходит, я еще долго ощущаю его в себе, у него такой большой, — перебила Роза, не слушая, рассказывая торопливо, как в бреду, не отдавая себе отчета за свои слова, боясь, что подруга перебьет, станет убедительно противоречить и тогда её шаткая уверенность может рухнуть, исчезнуть, раствориться в суровой, жестокой и пустой без него реальности жизни, — он будто взрослый мужчина, хотя, я глупости говорю, при чем тут… Я так с ним кончаю, у меня такой глубокий оргазм, что потом не могу подняться, чтобы пойти помыться, будто я прихожу в себя после обморока…

— Боже мой! А с мужем у тебя не так было?

— Никогда, — тут же ответила Роза, будто ждала этого вопроса. — Я отчетливо помню, хотя почти десять лет прошло. Никогда так не было. С мужем я только успевала аборты делать после рождения Зары… Доделалась, что родить уже не смогу…

— Вай! — изумленно воскликнула Сабина. — Ты еще и родить от него собиралась?! От этого мальчишки?!.. Спаси Аллах!

— Нет, что ты… Я с ума не сошла… Не до такой степени. Но так хорошо в постели — это чудо, это волшебство… У меня с ним потрясающая сексуальная совместимость… Но… Но…

— Что — но? — спросила Сабина.

— Но даже не это главное… Что-то притягивает, какой-то магнетизм что ли?.. Мне трудно от него отлипнуть, а он может это делать часами, было бы время у нас… Но и это не главное… Я так сумбурно излагаю… Тебе понятно?

— Да, — тихо произнесла Сабина и повторила. — Да.

Роза помолчала, собираясь с мыслями, потом продолжила:

— Я не могу понять, это не только физическое влечение, это не только секс, я люблю его. По-настоящему люблю. Как любят друг друга супруги, долго прожившие вместе, люблю его глаза, губы, его словечки, как он дышит, умывается, чихает, как он гордится своим членом, его мальчишескую напыщенность и пижонство, его желание казаться старше и опытнее, люблю его пальцы, его кадык, уши, волосы, волосики на груди… Всего его… Я у него первая, он стал со мной мужчиной… От юноши, который чуть не терял сознание при виде моей обнаженной груди, он вырос до мужчины и теперь меня заставляет терять рассудок, когда занимается со мной любовью… Я его сделала мужчиной, и за это тоже люблю его, люблю, люблю!.. Наши души сливаются, растворяются друг в друге…

— Темный ужас, — пролепетала Сабина и вправду напуганная таким бешеным, ураганным чувством, завладевшим её близкой подругой, взрывом эмоций, что она еще никогда не наблюдала у ней, боясь за неё и боясь за себя, боясь понять до конца это её чувство, проникнуться им и тогда утонуть в водовороте, что потянет её вниз, вглубь, в бездонную глубину, и почувствовать себя несчастной оттого, что не может утонуть. — Тихий ужас…