Китти Бернетти - Тысяча и одна ночь (сборник)

Элоиза уставилась на рот Хани, когда она это говорила. Ее губы, как будто искусанные пчелами, притягивали ее, как магнит.

— Что же там произошло?

— Мы легли на кровати. Рядом со мной были две девочки, вообще-то они были старшими ученицами, которые присматривали за нами. Они целовались, засовывали руки под ночные рубашки друг друга, гладили бедра, просовывая пальцы друг в друга — ну, вы знаете, в промежность, — и я подумала, что они хотели, чтобы я ушла, перестала быть «третьим лишним», но они перекатились на меня сверху и начали целовать и трогать меня. Мы все задыхались, и одна из них сунула в меня свои пальцы и трахала до тех пор, пока я не кончила.

Хани замолчала и посмотрела вниз. Какие длинные ресницы! Элоиза почувствовала головокружение. Затем Хани снова подняла голову, и Элоиза увидела голубые глаза, такие же, как у ее братьев. Однако Рик и Джейк были молодыми оленями, а их сестра была полукотенком, полутигром, со сверкающими глазами и влажным ожидающим ртом.

— У нас вся ночь впереди, — услышала Элоиза свой голос в тишине. — Итак, почему бы тебе не показать мне это?

Она запустила руки в шелковистые волосы Хани, пачкая их липкими пальцами, и поцеловала ее снова, раздвигая мягкие губы языком. Хани не сопротивлялась. В руках Элоизы она впала в подобие экстаза, и на сей раз ее язык, меньший, чем у мужчины, нежный и дрожащий, отреагировал на действия Элоизы. Они задышали друг другу в лицо и крепче соединили свои языки, а затем начали стаскивать друг с друга одежду.

Элоиза стянула с Хани ее небольшое платьице и увидела, что ее груди не спрятаны в лифчик, а просто спадают ей в руки. Они были столь восхитительными, что Элоиза почти кончила, просто ощущая их. В этот момент она поняла, насколько влажной и готовой она уже была. Она ласкала груди Хани, пока не почувствовала, что Хани задрожала и прижалась к ней, и Элоиза поняла, что была для нее опытной женщиной, учителем и гидом.

Она погрузила палец в горшочек с шоколадным муссом и капнула немного на каждый затвердевший сосок, заставляя Хани дрожать и хихикать от холода, а затем наклонилась, чтобы поцеловать грудь Хани, двигая ртом вокруг соска, но не касаясь его, все время боясь дрожи сопротивления, того, что Хани оттолкнет ее с испугом отвращения. Однако вместо этого она просто выгнулась еще более заманчиво. Элоиза намазала на нее еще больше мусса, все время наблюдая за нею, а затем медленно слизнула его с одного розового соска. Он был как орешек посреди клейкого шоколада. Хани не двигалась, просто закрыла глаза в восторге, и, когда Элоиза облизала один ее сосок дочиста, второй стал совершенно твердым от возбуждения.

Это было дико, неистово. Элоиза толкнула Хани на твердый кухонный пол, а затем сняла свое платье. Хани наблюдала за ней. Затем Элоиза наклонилась к Хани и снова начала облизывать и сосать ее прекрасные соски, пока та не застонала и не вцепилась в волосы Элоизы. Элоиза поняла, какой голодной она была и как ей необходимо исследовать каждый дюйм этой девочки. Она провела губами по плоскому животу вниз к розовой щели, легко развела ее в стороны, чтобы открыть опрятную промежность, губы, набухающие и сладкие, с медленно сочащейся между ними влагой.

Инстинктивно она снова опустила руку в шоколадный мусс, намазала его по всей длине промежности Хани и начала слизывать его, двигая языком по этим сексуальным губам и наконец набравшись смелости провести языком и между ними.

— О, черт, они никогда не заходили настолько далеко, о, да!

Хани тут же раздвинула для Элоизы ноги пошире, выгнула спину и терла и сжимала собственную грудь в то время, когда Элоиза подняла ее ягодицы и толкнула промежность прямо себе в лицо, фыркая и дегустируя влагу, вдыхая острый аромат возбуждения, вырывающегося из влагалища.

Хани обхватила бедрами голову Элоизы и застонала, когда та начала сосать ее красный клитор. Элоиза просто держала ягодицы Хани так, чтобы они были плотно прижаты к ее лицу. Она все делала языком. Наверное, она обжигала нежную промежность Хани перечными соками во рту. Теперь Элоиза сосала более грубо, проникая языком прямо во влагалище девочки. Она делала это снова и снова, пока Хани не завизжала и не начала резко дергаться, хлопая по твердому полу кухни, обхватывая бедрами голову Элоизы, чтобы достигнуть кульминации.

Лишь на мгновение они остановились, чтобы отодвинуться от холодильника.

— Это лучше, чем девочки в школе? — спокойно спросила Элоиза.

— Намного, чертовски лучше, — Хани поднялась на локтях. — Вы ведь еще не видели наш летний домик, верно? — Она протянула руку. — Вы сказали, что у нас вся ночь впереди. Давайте проведем ночь там, вдали от любопытных глаз.

Они захватили шампанское, выбежали через темную лужайку, полосатую от лунного света, и нырнули в деревянный павильон у реки. Небольшая хижина была теплой от солнца, палившего целый день, и оказалась очень уютной. Хани зажгла прихваченные фонари и свечи. В ее iPod зазвучала музыка, на полу были разбросаны бутылки вина и пива, а также тарелки с пирогами и фруктами.

— Наша собственная полуночная вечеринка, — хихикнула Хани.

Они упали на кучу огромных подушек и, снова начав совать еду и напитки в рты друг друга, стали целоваться, неистово и нагло, теперь уже действительно жадно облизывая и толкая языками. Их руки настойчиво метались по мягкой коже друг друга, и скоро шелковистая голова Хани оказалась внизу, между грудями Элоизы. Элоиза сунула свои горячие, ноющие соски в рот Хани, похожий на бутон розы, заставляя ее сосать их. Девочка заколебалась, ее язык высунулся, щеки заалели, а затем она застенчиво куснула один сосок, щелкнула по нему языком и улыбнулась, увидев, что он тут же стал твердым и темным.

— Продолжай, любимая, давай, высоси меня, укуси меня, это такое великолепное чувство, ты увидишь…

Хани попробовала еще раз, теперь сжимая губы вокруг кончика соска и начиная сосать. Элоиза думала, что вот-вот взорвется от страсти, и стала смотреть на эту прекрасную юную головку, склонившуюся к ней. Она легла около Хани, ощущая, насколько влажной и липкой была ее промежность, а затем рискнула.

Она мягко толкнула Хани обратно на подушки, все время целуя ее, позволяя грудям свисать, чтобы Хани могла сосать их, а затем осторожно начала двигать себя на лицо Хани. Прозвучал приглушенный визг, маленькие руки высунулись и потянули задницу Элоизы, ее промежность к лицу, а затем Хани начала лизать ее. Мягкая, как касание пера, почти неощутимая нежность ее губ, тихо пульсировавших от возбуждения, а затем мокрый кончик языка Хани проник во влажную расселину Элоизы, которая сама раскрылась перед ее вспухшими губами.

Элоиза повернула голову. Она посмотрела из окна на деревья, черные на фоне лондонского неба цвета индиго, услышала вой сирен в отдалении, звук поезда, грохочущего где-то вдали по мосту, и увидела огни других зданий, мерцающие на колеблющейся поверхности реки.