К.Л. Паркер - Миллион запретных наслаждений

Да, возможно, есть еще одна вещь, которая им не безразлична. Член. Это они тоже любят.

Когда мы были молодыми панками, я долго пытался вложить в его мозги свою теорию стерв. Они все созданы в основном для того, чтобы было с кем весело провести выходные или выпить. Я верил в то, что говорил. Отец менял жен почти так же часто, как стригся. И каждая из них урывала какой-то кусок его состояния — состояния, которое должно было принадлежать мне.

Когда мы повзрослели, наставить приятеля на путь истинный стало еще важнее. Мне нужна была голова Кроуфорда, если мы собирались возвысить компанию наших отцов до высот, какие им и не снились. Если бы он зациклился на какой-то одной женщине, он бы потерял деловую хватку.

Гоняться за юбкой, чтобы уложить ее в койку, одно дело, но держаться за юбку — совсем другое.

Кроуфорд меня не слушал. Когда мы только окончили университет и его родители погибли, а он унаследовал половину компании и обзавелся роскошной женщиной, я был практически забыт.

И не только им, хотя он считался моим лучшим другом. Мой отец смотрел на Ноя с откровенной гордостью и обожанием. На меня он так не смотрел никогда.

Ной Кроуфорд стал восходящей звездой, он имел все, чего не имел я. И я устал жить в его сраной тени. «Дэвид, почему ты не можешь быть таким, как Ной?» Голос отца звенел у меня в ушах постоянным напоминанием о том, что я никогда не оправдаю его надежд. Я совершал ошибки, я был молод и любил веселиться. Но для него эти ошибки были непростительными просчетами и проступками.

Я считал своего старика слабым. Он делил «Алый лотос» с Кроуфордами, тогда как успех компании был целиком его заслугой. Кроуфорды, эта ходячая добродетель с их вечным: «Давайте жертвовать часть доходов на благотворительность, отдавать обществу, делать что-то доброе в благодарность за везение».

Чушь. Никакого везения не было. Была напряженная работа и упорство отца. Только сам он никогда так не считал. Если честно, я думаю, он был тайно влюблен в Элизабет Кроуфорд. Я видел, как он оживал каждый раз, когда она входила в комнату. Эта сучка крепко держала его за задницу, и он готов был выполнить все, что она скажет, хоть и знал, что никогда не сможет ее получить.

Что было еще одним доказательством моего мнения: ни одна из женщин ничего не стоит, им всем нужно только одно. Жаль, что папа не понимал, насколько выгодна такая позиция.

Кстати о выгоде… Нужно было торопиться на встречу.

Я расстегнул еще одну пуговицу на рубашке (мне нравилось, когда моя бронзовая грудь на виду) и взял ключи. Время позднее. Скотт скоро закроется — у него меня наверняка уже ждут одна фантастическая задница и чудо-порошок.

А потом, когда я попробую их, обоих, я позаимствую у него маленький золотой самородок, который, как мне известно, хранится у него в кабинете. В сущности, это была всего лишь бумага с чернилами, но в них заключалось мое будущее.

Лейни

Когда мы опустились в исполинскую ванну, наши обнаженные тела окружила теплая вода. Меня обхватили сильные руки Ноя, потом он нежно стал водить губкой по моей груди, я закрыла глаза и отдалась ощущениям. Казалось, прошло сто лет с тех пор, как я переступила порог этого дома.

Забавно, тогда мне так хотелось его ненавидеть. А теперь я влюбилась в человека, который купил меня с единственной целью — удовлетворять похоть, когда ему захочется, где ему захочется и любым способом, который придет ему в голову.

Правильно говорят: любовь находит тебя, как только ты перестаешь ее искать. И обычно тем человеком, которому удается заарканить наше сердце и вывернуть нас наизнанку, оказывается тот, от кого мы ждем этого в последнюю очередь.

Суперкиска прямо вся извелась, так ей хотелось, чтобы Чудочлен вывернул ее наизнанку. Ненасытная шлюшка.

Как будто услышав ее мольбы, рука Ноя опустилась по моему боку и скользнула по животу. Потом длинные пальцы нырнули в распухшие складки моего центра, чтобы поздороваться с ней как следует. Его восхитительно сладкое дыхание согрело мою шею, затем на смену ему пришли горячие влажные губы.

У Ноя был удивительно талантливый язык, а губы умели доводить все мои ощущения до наивысшей точки. Зубы царапнули кожу, я подняла руку и завела ее ему за шею. Мочалка упала в воду, он накрыл ладонью мою грудь, пальцы начали неторопливо покручивать и пощипывать сосок. Поясницей я чувствовала, как он затвердел, а пальцы у меня между ног исследовали каждое нервное окончание, до которого могли достать. Сладкий нажим его губ, языка и зубов на мою шею соединился с тихим постаныванием у меня над ухом, и меня захлестнуло безумным желанием.

— Ной. — Мой голос был больше похож на мольбу.

Не прерывая ни одного из движений, он произнес:

— Скажи, чего тебе хочется, киса.

Суперкиска достала ручку с блокнотом и начала составлять списочек, но я не обращала на нее внимания. На это у нее еще будет время. Пока же я хотела сделать что-то для него.

— Тебя. — Я повернулась, не размыкая его объятий. — Я хочу почувствовать твой вкус.

Ной застонал, когда я встала у него между ног на четвереньки и стала многозначительно посматривать вверх, облизывая губы. От моих движений вода колыхнулась и плеснула о его мускулистый живот.

— Поверь, отказывать тебе в чем-то мне хочется меньше всего.

Он приподнялся на руках и сел на край ванны. Вода текла с него водопадами, он взял одной рукой член и начал гладить по стволу. Другая длинная рука протянулась ко мне.

— Давай, Лейни. Я весь твой.

Эти слова напомнили мне о первой ночи, проведенной в этом доме, — той ночи, когда он, совершенно голый, сидел на диване и курил сигарету. От этих воспоминаний у меня на коже выступили пупырышки, и распутный стон слетел с моих губ. Когда я оказалась в пределах досягаемости, он погрузил пальцы в волосы у меня на затылке и наклонил мою голову к колоссальному придатку, который грациозно направил мне в рот.

Я провела языком по головке, а потом заглотнула столько, сколько помещалось в моем горле. Он сжал в кулак мои волосы и начал легонько водить моей головой вперед-назад, вперед-назад. Когда он поставил ногу на край ванны и прислонился спиной к стене, чтобы смотреть, как я сосу его, я вдруг превратилась в настоящую эксгибиционистку.

Я опустила голову ему между ног и, не сводя глаз с его лица, начала облизывать яички, брать их по одному в рот и нежно посасывать.

— О черт, — простонал он, а потом рот его открылся, грудь начала подниматься и опускаться быстрее.

Мой язык проложил дорожку вверх по его пальцам и по длинному стволу. Ной надавил на мою голову сильнее, и я почувствовала, что головка уперлась в заднюю стенку горла. Мои зубы легонько царапнули гладкую кожу, он поднял мою голову и опять опустил. Его взгляд приклеился к моим губам, когда я сама начала водить головой вверх-вниз. Сглотнув и расслабив горло, чтобы взять еще больше его, я застонала, как будто его «дружок» был самым изысканным десертом, который я когда-либо пробовала (на самом-то деле так оно и было).