Стейси Борел - Бендер (ЛП)

— Спасибо. Я люблю тебя, Мейси.

— Я тоже тебя люблю.

Потом подошли остальные члены семьи, говоря слова напутствия и восхищаясь, какой удивительной, по их мнению, я была. Когда я уже думала, что моё сердце разорвётся от счастья, ко мне подошла мама. Мы, по большей части, преодолели трудности, которые нас разделяли. Сара была довольна и получила внимание, которого заслуживала, и это было всё, что действительно имело для меня значение. Сложности в наших отношениях постепенно сходили на «нет», и я видела, что мама действительно прилагает усилия, чтобы делать всё правильно. Не знаю, повлияли на неё мои слова или предупреждение Камдена, но я просто была рада, что она старалась. Глядя на неё теперь, я знала, что всё будет хорошо. Мы обе хотели этого.

Мама обхватила ладонями моё лицо и улыбнулась мне. Её улыбка была отражением моей.

— Ты прекрасно справилась, моя девочка. Не могу поверить, что Бог благословил меня иметь такую дочь, как ты, — слеза скатилась по её щеке. — Ты стала прекрасной молодой леди, Киган. Я горжусь тобой.

Плотина слёз, наконец, прорвалась, и они хлынули из моих глаз:

— Люблю тебя, мама. Мы всегда будем вместе – ты и я. Всегда.

Я обняла её, зная, что никогда не забуду это мгновение.

Сзади подошёл Камден и положил руку мне на поясницу, давая этим понять, что пора выдвигаться. Мы собирались в дом его родителей на праздничный обед, а потом, как всегда, планировался бейсбол. Что бы делало всё это сборище людей в доме Бруксов, если бы не было бейсбола?

Я подошла к одной из своих одноклассниц, с которой сблизилась за год прошедшей учёбы, чтобы сказать, что мы уезжаем. Я узнала, что Аннабелль Китон была одна на этом свете. Не то, чтобы у неё не было друзей. На самом деле, у неё было много знакомых. Однако, где-то в середине семестра она рассказала мне, что её родители погибли в автомобильной катастрофе, и что с тех пор (тогда ей исполнилось шестнадцать), она живёт самостоятельно. Может быть, поэтому мы так легко сошлись. Мы обе перестали быть детьми гораздо раньше положенного возраста. Так или иначе, я хотела, чтобы мы с ней отпраздновали наш выпускной день вместе с семьёй, которая, я знала, хорошо её примет. Аннабелль ответила, что она захватит сумку и последует за нами на собственном автомобиле. Я кивнула, и мы поехали к Бруксам.

К нашему приезду угощения от Донны были готовы, и мы сразу сели за стол, наполнив тарелки, и приступив к еде. Непринуждённая беседа была в полном разгаре, и мы весело проводили время, болтая, и дразня друг друга, точно так же, как и обычно. Я улыбалась тому, как легко со всеми общается Аннабелль, как будто постоянно обедала с этими людьми.

— Итак, Аннабелль, какое направление сестринского дела тебя интересует? — спросил Тёрнер.

Она посмотрела на него в лёгком замешательстве. Он не произнёс в её сторону ни слова с тех пор, как я познакомила их, и его внезапный интерес застал её врасплох. Прочистив горло, она ответила:

— Может быть, спортивная медицина или работа в родильном отделении.

— Трудно представить более далёкие друг от друга направления. А к чему ты склоняешься больше?

Прежде чем ответить, Аннабелль почему-то посмотрела на меня:

— Э-э, на самом деле, я ещё не решила. Я надеялась работать там же, где и Киган.

Уголок его рта приподнялся; и впервые с того времени, как узнала его, я увидела блеск в его глазах.

— Вы не похожи на двух девочек, даже туалет посещающих вместе. Нет необходимости работать исключительно в паре, поэтому скажи мне, что больше подходит тебе?

Аннабелль нахмурилась, явно раздосадованная его вопросом:

— Ну, если к моей голове приставить пистолет и потребовать выбрать немедленно, я бы назвала спортивную медицину. Но я слышала, что вскоре открывается несколько родильных отделений, так что, скорее всего, я пойду туда.

— Хмм, — всё, что ей было сказано в ответ.

Несколько мгновений они пристально смотрели друг на друга, после чего Тёрнер отвернулся и включился в разговор на другой стороне стола. Аннабелль же казалась искренне смущённой. Она вопросительно посмотрела на меня, но я только пожала плечами. Я понятия не имела, что это значит. Сначала я, было, решила, что Тёрнер заинтересовался моей подружкой, но быстро отмела эту мысль. Тёрнер был безнадёжным дамским угодником, и Аннабелль была определённо не его типа. Она потрясающе выглядела, но была милой и скромной, совсем не из тех, кто сразу «выкладывает карты на стол», как того ожидал бы Тёрнер.

— Время выдвигаться на поле, дамы и господа! — громогласно объявил Ригли, вставая из-за стола и хрустнув пальцами.

— Ты не поведёшь гольф-кар, Риг. Я знаю, что вы делали после прошлого раза, — оборвал его Пол. — Ты со своими друзьями что-то напортачил с двигателем, и я клянусь, на то, чтобы это исправить, уйдёт пара сотен долларов! Что вы делали? Устраивали гонки?!

Ригли посмотрел на отца так, как будто это было в порядке вещей:

— Ну, да.

— И ты собираешься решить эту проблему, мальчик.

— Да, сэр, — ответил тот. Остальные братья уже посмеивались над дуростью младшего Брукса.

После того, как мы оказались на поле, все разбились на команды. Как оказалось, мальчики объединились против девочек. Возможно, это было и не справедливо, девочки были меньше и быстрее, и, что приятно сознавать, умнее парней. Не хотелось бы начинать всеобщую войну, крича об очевидном.

Игра началась, шёл второй тайм. Мальчики опережали нас на два очка, и, могу сказать, Мейси была разъярена. Я была подающей, как обычно, а на основную базу вышел Доджер. Мейси была за кэтчера, и я знаю, собиралась всячески отвлекать отбивающего.

Подготовившись, Додж встал на позицию, и я уже собиралась сделать подачу, когда услышала голос Мейси:

— Ты знаешь, что когда девушка смотрит на мужчину, её глаза автоматически опускаются на его промежность?

Размах Доджера получился слишком низким, и он пропустил мяч.

— Первый страйк, — с усмешкой произнесла она.

Он посмотрел на неё испепеляющим взглядом. К сожалению, вскоре после нашего с Камденом воссоединения, пара Доджер-Мейси распалась. Он не желал переходить к решительным действиям, как ей бы хотелось, и не собирался подстраиваться под её правила. Между ними всё было довольно скверно, но сексуальная напряжённость могла утопить одного из них, если бы они стали слишком близки.

Я запустила второй обманный мяч, в то время как Мейс громко заявила:

— А цвет губ у мужчины такой же, как и у головки его пениса.

Я фыркнула от её откровенной попытки заставить Доджа пропустить мяч. Что, собственно, сработало.

— Второй страйк.

— Мейси, клянусь Богом, если ты не заткнёшься…

Он отвернулся от неё прежде, чем смог бы заметить дьявольскую ухмылку, ползущую по её лицу. Я встряхнула плечами, готовясь к третьему броску.