Ларисса Айон - Азагот (ЛП)

– Ты забыла упомянуть, что умеешь путешествовать во времени.

Вот дерьмо.

– А это не секрет. – Не... совсем. Правда лишь всё усложняла. Например, то, как украсть хроногласс. – Но чисто из любопытства, как ты узнал?

– Многие мне многое задолжали, – раздражённо выпалил он. – Так почему ты утаила от меня свою способность?

Лиллиана сглотнула. Лгунья из неё никогда не получалась. В юности каждому ангелу приходилось проходить проверку на шпионские способности, и она получила рекордно низкий балл. Нет ничего ужаснее, чем в чём-то быть самым худшим.

– Отвечай, – потребовал Азагот. – Это потому, что ты считала, что можешь сбежать? Экстренное сообщение, сладкий ангелочек, это не сработает. Это устройство работает лишь час за раз... если только ты не выберешься из Шрауда. – Азагот улыбнулся, наслаждаясь её смущением. – Но с этим, кажется, у тебя нет проблем.

Лиллиана резко вдохнула.

– Что ты об этом знаешь?

– А это имеет значение? Если тебе станет легче, мне плевать какие преступления ты совершала в прошлом. Но давай мы кое-что проясним: здесь ты мне не врёшь. Поэтому скажи, ты планируешь сбежать, используя хроногласс?

– Это было бы глупостью. Я бы навлекла на свою голову мордоворотов и провела каждую минуту, оглядываясь через плечо. В конце концов они бы меня нашли и убили. – Лиллиана сложила руки на груди и уставилась на Азагота. – И не называй меня сладким ангелочком.

– Мордовороты тебя не найдут, если ты отрежешь свои крылья. – Азагот провёл языком по зубам, словно наслаждаясь неловкой паузой. – Сладкий ангелочек.

Засранец. Но этот засранец прав. Любой ангел, отрезавший себе крылья, тут же станет необнаружимым для ангельских сил. Любой ангел, который обычно "ощущает" присутствие другого ангела в силу определённых изменчивых обстоятельств, совсем её тогда не обнаружит.

Даже встретившись лицом к лицу, ненаблюдательный ангел мог с лёгкостью поверить, что бескрылый ангел – человек.

– Я не отрежу свои крылья, – заверила Азагота Лиллиана. – Ненавижу боль и, по правде говоря, почему это для тебя так важно?

– Важно, потому что ты это от меня скрыла. Хочу знать причину. Не выношу обман. Я бы попросил тебя осведомиться у моего последнего помощника о моей низкой терпимости, но его душа занята: мучают в Чистилище и трахают в зад. – Он рассеялся. – Трахают в зад в Чистилище. Понятно?

Очевидно, мужчины всех видов и возрастов остаются детьми.

– Понятно. Чистилище как прочищение прямой кишки. – Лиллиана закатила глаза. – Очень умно.

Азагот продолжал улыбаться, но глаза оставались льдинками.

– А теперь, правду. Почему ты вела себя так, будто едва ли знаешь, что такое хроногласс, и не рассказала, что умеешь им пользоваться? – Он настойчиво щёлкнул пальцами. – Хочу услышать ответ. Моё терпение иссякает.

Если он ещё раз щёлкнет пальцами, она их сломает.

– Может, мне хотелось оставить кое-что при себе, – ответила Лиллиана. – Я в незнакомом месте, должна выйти замуж за незнакомого мужчину, и у меня нет ничего своего. Даже одежды, потому что кто-то мешкает с её доставкой. Так может мне хотелось посвятить часок себе и подальше отсюда. – Она зыркнула на Азагота. – Зануда.

Даже несмотря на то, что Лиллиана назвала его занудой, ледяной взгляд Азагота чуть потеплел, лишь немного сгладив резкость.

– Могу... это понять.

Срань Господня... он купился? Хотя, это же была правда. Если бы не было надежды смыться отсюда, украв зеркало, то Лиллиана чувствовала бы себя так, как только что описала.

Азагот шагнул вперёд так неожиданно, что она подскочила.

– Возьми меня с собой.

– Что?

Он подошёл ещё ближе, но если рассчитывал напугать Лиллиану своим ростом, то он идиот. На тренировках она сталкивалась с мужчинами гораздо выше и крупнее него.

Однако ни один из тех мужчин и в подмётки не годился смертоносной грации и источаемой чувственности Азагота. Как будто он родился для убийств и секса. Воин в Лиллиане оценил первое.

Женщина в ней определённо оценила последнее. Но хреново то, что Лиллиана вообще не должна была его оценивать.

Азагот был не совсем врагом, но и не тем, к кому она могла испытывать влечение.

– Возьми меня с собой, – повторил он.

Лиллиана запрокинула голову, чтобы встретиться с Азаготом взглядом.

– Вежливо попроси.

– Возьми меня с собой... пожалуйста.

– Ты мог бы постараться произнести так, чтобы это не прозвучало как приказ.

Азагот стиснул зубы и выдавил из себя:

– Будь так любезна, возьми меня с собой.

Что ж, это не совсем то, что Лиллиана ожидала, но она сомневалась, что он может произнести это лучше. Кроме того, ей не терпелось на какое-то время отсюда вырваться.

– Отлично, – сдалась она. – Но ты должен знать, что, оказавшись вне твоего мира, я по полной буду использовать свои силы.

Один уголок рта Азагота дёрнулся.

– Мне расценивать это как предостережение?

– Просто не удивляйся тому, что, разозлив меня, окажешься верхом на молнии.

– Мне нравятся извращения, так что я в игре.

Он сжал её ладонь и Лиллиана резко втянула воздух, шокированная ощущением, пронзившим её руку. Украдкой взглянула на Азагота, но судя по тому, что у того было обычное раздражённое выражение на лице, поняла, что он это не ощутил.

Что ж... хорошо. Им не нужно никаких таких совместных "моментов".

Хотя, на самом деле, было немного обидно, что он никак не отреагировал. Вообще никак.

Задвинув подальше неразумное раздражение, Лиллиана потянулась вглубь себя за тем, что ангелы называли "Тройное Т"[14]: маяк путешествия во времени. Независимо от других временно бесполезных ангельских сил, это ощущение начиналось глубоко в животе и распространялось наружу, пока Лиллиана не начинала ощущать изнутри каждой клеточкой время и пространство.

Сейчас всё, что ей требовалось – подумать об определённом периоде времени... затем о месте... и вуаля.

Вместо отражающей их зеркальной поверхности, хроногласс превратился в окно, за которым оказался океан барханов пустыни.

– Готов? – Когда Азагот кивнул, Лиллиана крепче сжала его руку и повела в зеркало.

В то же мгновение их обдало сухим воздухом, а ноги увязли в горячем песке. Отпустив руку Азагота, Лиллиана оглядела пейзаж. Оказалось именно то, что она представляла.

Совершенно безлюдно.

Она перенесла их прямо в центр египетской пустыни, где не было ничего, кроме песчаных дюн. Только безоблачное лазурное небо добавляло цвета однообразному бежевому пространству.

Вот так-то, Азагот. Он хотел выбраться из Шеул-гра, поэтому Лиллиана перенесла его в самое скучное, безликое место, какое смогла придумать.

Чувствуя самодовольство, она обернулась, чтобы насладиться его разочарованием.