Белль Аврора - Неукротимый (ЛП)

Боже, помоги нам. У нас тут властный, маленький собственник в процессе взросления.

Я смягчаюсь:

— Ты хороший парень, Мики. Мы найдем тебе работу. И как можно скорее.

Вдруг он встает, хватает свою школьную сумку и направляется к двери:

— Пока, мисс Баллентайн.

— Пока, милый, — говорю я, поворачиваясь к двери.

Как только Майкл выходит, заходит Чарли. Чарли — мой босс и потрясающий парень. Он – маори 1из Новой Зеландии. Так что он такой высокий, толстый мужчина с оливковой кожей, но его голос настолько приятный и высокий, что кажется, будто разговариваешь с ягненком в шкуре льва.

— Лекс, есть время поговорить?

Я приглашаю его войти:

— Конечно. Чем могу тебе помочь?

Я встаю и сажусь на свое место за столом, а он садится на стул напротив меня и передает мне информационный листок вместе с бумагами, которые необходимо заполнить. Кивая, я уже знаю, что это.

Ежегодный тест на наркотики.

Это обязательно в моей работе. Социальная служба в Австралии не допускает употребления наркотиков, даже самого минимума. Что замечательно. Я не употребляю наркотики в любом случае.

Чарли наклоняется вперед и тихо говорит:

— В этом году нам прислали уведомление немного раньше, чем обычно. Поступили сведения, что кто-то из наших ребят принимает наркотики.

При мысли, что кто-то, с кем я работаю, принимает наркотики, мою кожу головы начинает покалывать, а волоски на шее шевелятся.

— О! — выдыхаю я, широко распахнув глаза.

Чарли понимающе кивает, замечая мою реакцию:

— Вот-вот. Мы подумываем устраивать эти проверки два раза в год, вместо одного. На всякий случай, чтобы держать людей в напряжении.

Я киваю, полностью соглашаясь:

— Поскольку люди имеют склонность расслабляться, это будет отличной идеей. Особенно, если один из наших и правда принимает наркоту.

Мысль, что за одного из моих подопечных берется социальный работник, который сидит на наркоте, приводит меня в бешенство.

Многие из этих детей видели слишком много неправильного в этом мире, и в большинстве случаев, это было связано с наркотиками. Я хочу защитить их. Я хочу, чтобы у них было детство, которого не было у меня. Я хочу быть рядом, чтобы помочь им, когда они оступятся.

Но мне надо быть осторожной.

И я буду осторожной.

Настолько, насколько это возможно для человека, у которого есть сталкер.

По дороге домой я слушаю радио и подпеваю.

Зная, что у меня ничего нет в холодильнике, и я имею в виду абсолютно ничего, чтобы приготовить поесть, я останавливаюсь в авто-кафе и покупаю бургер и чипсы.

Подъехав к своему дому, я паркуюсь на своем обычном месте и хмурю брови. Оба фонаря, освещающие стоянку, не работают. Обычно, если один поломан, то обязательно работает другой. Какое-то время я сижу в машине.

Вчера вечером они оба работали.

Незаметно блокируя двери в машине, я осматриваюсь вокруг. Все, кажется, в порядке.

Тогда почему мое сердце так бешено стучит?

Ты пугаешь сама себя.

Тяжело выдохнув, я невесело смеюсь и провожу руками по лицу. Я, действительно, просто пугаю сама себя. Не исправны фонари, и я уже умираю от страха. Качая головой, я вздыхаю и снимаю блокировку с дверей. Прежде чем выйти из машины, я тянусь через кресло, чтобы забрать свою еду.

— Дерьмо.

Я роняю свой напиток, и он разливается по всему креслу.

Рыча, я шарю в кармашке на спинке ближнего кресла, где всегда держу полотенца для тренажерного зала.

Найдя его, я бросаю потное полотенце на кресло и пытаюсь впитать им столько влаги, сколько возможно.

При выходе из машины, мой рот вдруг накрывает чья-то рука, а другая обвивается вокруг моей талии. Крепко.

Я слышу сопение у своего уха.

— Пискнешь, и я трахну тебя, не предохраняясь. У меня СПИД, сука. Ты хочешь заразиться СПИД-ом?

Делая все возможное, чтобы сохранить спокойствие, я быстро мотаю головой, а он смеется прямо у меня над ухом.

От него плохо пахнет. Невыносимо. Какой-то гнилью.

— Ты пойдешь со мной, — говорит он. — И не будешь дергаться. Ты будешь хорошей девочкой, не так ли?

Закрыв глаза, я киваю. Но, пока он тащит меня вдоль здания, я начинаю плакать. Слезы текут по моему лицу, в то время как все тело трясется и дрожит от страха. Я ничего не могу с собой поделать. Я помню, что сказала, что не буду сопротивляться, но все же упираюсь и царапаю ему руки. Я не хочу, чтобы он утащил меня куда-то в темноту, где мне никто не сможет помочь.

Это большой мужчина. Мужик, с которым мне одной никогда не справиться. Осознав это, я плачу еще сильнее.

Меня передергивает от отвращения, когда его теплый влажный язык очень медленно облизывает одну сторону моего лица:

— О, утихомирься. Тебе понравится. Я обещаю.

Мне не понравится твое дерьмо, ты, извращенный мудак!

— Закрой глаза, — требует он.

Я не слушаюсь. Не повинуюсь. Мои глаза остаются открытыми.

Тогда он приставляет лезвие к моему боку. Широкое. Я чувствую, как кончик прокалывает мне кожу, и я начинаю хныкать в его грязную руку.

— Закрой свои гребаные глаза, сука.

Я дрожу, закрываю глаза и чувствую, как свободной рукой он пытается стащить с меня штаны. Ему мешает ремень, поэтому он рявкает:

— Расстегни ремень и штаны. Сейчас же!

Мои трясущиеся руки работают очень медленно, выигрывая время. Но мне удается тянуть его только до тех пор, пока он грубо не хватает меня за волосы. Я вскрикиваю от боли. Лезвие на секунду исчезает, прежде чем он обхватывает рукой мою шею. Крепко сжимая в руке нож, он проводит им по моей шее и останавливает острие у меня под ухом. Каким-то образом своими дрожащими, непослушными руками, я умудряюсь расстегнуть ремень и пуговицы. Он разворачивает меня, прижимая щекой к холодным кирпичам стены. Теперь лезвие направлено в сторону моего горла. Дергая мои брюки вниз, он прижимается ко мне сзади, и я инстинктивно сжимаю ноги. Его пальцы продвигаются к моему самому интимному месту между ног, и, достигнув его, он трет мой холмик через трусики, что заставляет меня плакать еще громче. Я чувствую его эрекцию на своей ягодице, и от этого испытываю такое отвращение, что мое тело начинает содрогаться.

Мне противно. Это противно.

Крепче сжимая руку вокруг моей шеи, он шипит:

— Закрой свой рот и не издавай никаких долбаных звуков.

Его отвратительный запах окутывает меня. Крикнув в последний раз так сильно, как могу, я замолкаю.

Он убирает руку с моего самого интимного места, затем лезет под блузку и сжимает мою грудь.

Мое сердце рыдает с каждым его омерзительным прикосновением. Он лапает мое тело, везде и как ему хочется, как будто я игрушка, а не человек. Проведя рукой вниз по моим ребрам, он останавливает ее на моем бедре на секунду, прежде чем произносит: