Вивьен Уэстлейк - Маркиз на Рождество (ЛП)

— Если будешь затягивать, то станешь покрытым шрамами страшилищем, и ни одна приличная женщина на тебя не позарится. А твои причиндалы к тому времени обвиснут, завянут и уже не смогут произвести наследника.

Его словно отчитывала сама Белла.

— Не употреби ты слово «причиндалы», я мог бы поклясться, что передо мною — моя переодетая сестрица.

Фредди приподнял бровь.

— Но ведь мы правы. Бога ради, тебе уже тридцать три. Долго еще ты собираешься подставлять физиономию каждому встречному кулаку?

Кит наконец увидел просвет в его защите.

— Ты просто завидуешь мне, вот и все. — Он нанес Фредди удар в челюсть и такой сильный, что герцог зашатался, а из его разбитой губы брызнула кровь.

«Ты не виноват. Он сам уговорил тебя подраться». Кит молча передал Фредди тряпку. Пока тот вытирал лицо, он подошел к деревянной скамье, где была свалена их одежда, и сел.

— Нет, Китрик. Завидовать тут нечему.

Когда Кит бросил на зятя острый взгляд, тот продолжил:

— Ты считаешь брак каким-то наказанием и точно так же, если не хуже, думаешь о своей сестре. Но я люблю Беллу. Со всеми ее недостатками. — Фредди присел с ним рядом. — Твоя проблема в том, что, кроме себя самого, тебе никто не интересен.

— Ну все, завязывай!

На плечо Кита легла теплая рука. Фредди покачал головой.

— Я не сомневаюсь в том, что по-своему ты любишь и меня, и Беллу. Но на первом месте у тебя всегда стоит одна персона — ты сам, Дэниел. Когда ты в последний раз делал что-то не в угоду себе, а ради другого человека?

Не далее как в прошлом году, когда он приезжал в Окфилд-мэнор, чтобы провести зиму с семьей. А ведь он мог придумать чертову прорву занятий поинтереснее, чем полтора месяца торчать в деревне вместе с Беллой и Фредди. Но Белле всегда приходилось тяжко в праздники. Они слишком напоминали ей о смерти их родителей.

— Черт подери, Фредерик, перестал бы ты лезь в мои дела.

— Перестану — как только ты их уладишь.

* * *

Вайолет окинула взглядом янтарно-аметистовое небо. Вечерело. Деревья по обочинам дороги покрылись инеем, а землю накрыло толстым слоем снега. Хорошо бы вернуться домой до того, как снова начнется метель.

— Можешь ехать быстрее? — спросила она возницу.

— Опасно, миледи. Дорога-то скользкая.

Она закусила губу. Хинкли не виноват, что она задержалась на ферме Крофтов допоздна, но у нее не было никакого желания оказаться посреди метели.

Обхватив себя за плечи, Вайолет поежилась от холода. Наклонилась поправить ротонду, как вдруг двуколка резко остановилась, и ее бросило вперед.

Подняв голову, она увидела на дороге человека, лицо которого было затенено полями цилиндра. Одежда на нем была добротная, но обтрепавшаяся по краям и явно с чужого плеча.

— Дамочка, ежели хотите проехать, уплатите пошлину.

Несмотря на вежливую речь, он не был благородным разбойником из сказок. Она разглядела гнилые зубы и нечистое, обветренное лицо.

— Пропустите нас, сэр. Вы не имеете права вымогать у нас деньги, и платить вам я не намерена.

— Не глупите, дамочка. — Он коротко свистнул. Из-за деревьев вышел второй человек. Приблизившись к экипажу, этот второй схватил Хинкли за пальто и стащил его на землю, а после приставил к горлу ее возницы нож.

Хинкли было всего двадцать три, но для своего возраста он был достаточно сильным малым. Если она отвлечет разбойников, может, у него получится вырваться на свободу? Словно прочитав ее мысли, Хинкли выразительно посмотрел на нее и покрутил головой. Ржавое лезвие ножа, наверное, затупилось, поскольку она не заметила крови, когда он шевельнулся.

Она повернулась к первому бандиту. Тот ухмылялся.

— Ну, так что? Нам много не надо. Пять гиней — и проезжайте с миром.

Если Хинкли не страшно, то и она не станет бояться. Они бандиты, не имеющие понятия о чести. Даже если им заплатить, нет никакой гарантии, что потом их отпустят. Двадцать лет назад ее дед чуть не погиб во время стычки с ворами на глухой дороге — причем уже после того, как он отдал им свой кошелек.

Нужно отвлечь их. Выгадать время на то, чтобы придумать какой-нибудь выход.

— Пять гиней! Вы, наверное, не в ладах с головой, если думаете, что я расстанусь с такой суммой.

Абсурд. Пять гиней — это полугодовое жалование судомойки. Кем надо быть, чтобы запросить так много? Они или пьяны, или в конец отчаялись. Но обнищавший человек не потребовал бы столь непомерную сумму. Попроси они пять шиллингов, Вайолет, может, и уступила бы. Эти двое были людьми наихудшего сорта, и ее опасение, что нескольких монет им не хватит, чтобы уйти, только укрепилось.

Она вздернула подбородок и напустила на себя безразличный вид.

— Возьмите по два шиллинга и убирайтесь.

Бандит навел на нее пистолет. О, Боже. И что теперь делать? Надо было не испытывать судьбу, а заплатить и надеяться, что они удовлетворятся пятью гинеями и отправятся восвояси. Вот только что помешает этим негодяям убить их обоих и сбежать с ее кошельком и ее экипажем?

Прогремел выстрел. Вор выронил пистолет и, схватившись за грудь, упал. Вайолет оглянулась и разглядела вдалеке какого-то всадника. Как он умудрился не промазать с расстояния нескольких десятков ярдов, она не представляла.

Второй разбойник вскочил на одну из лошадей, подхватил поводья и погнал двуколку вперед, но при этом неуклюжем маневре обронил нож. Вайолет отбросило назад на сиденье. Что, если попробовать дотянуться до него и стукнуть по голове? Вдруг получится вытолкнуть его из седла. «Ни черта у меня не получится». И все же она встала с намерением сделать хоть что-то, чтобы дать своему спасителю возможность приблизиться.

Копыта лошадей оглушительно звенели по льду, экипаж мотало из стороны в сторону — настолько быстро они неслись. Вайолет оглянулась. Джентльмен перетряхивал свой ранец, разыскивая, очевидно, картечь и порох. Нужно как-то отвлечь внимание вора, пока ее спаситель перезаряжает пистолет.

— А ну, остановись и отпусти меня, иначе тебя пристрелят, как твоего дружка! — крикнула она.

— Если он пальнет, то вернее всего попадет в вас, дамочка. Так что попридержу-ка я вас поближе.

Вор развернулся в седле. От него несло мокрой псиной, свалявшиеся соломенные пряди завешивали лицо. Поймав Вайолет за руку, он притянул ее к себе, а после бросил взгляд на ее грудь и ухмыльнулся. Ее пробрала дрожь. Дыхание его было таким же отвратительным, как вонь от грязной одежды, редкие зубы во рту были желтовато-коричневыми. Она уловила запах перегара. Дурной знак.

— С такой, как вы, я был бы не прочь покувыркаться даже за деньги. Не рыпайтесь, и никто не пострадает — ни вы, ни ваш приятель.

У нее не было ни малейшего намерения позволять этому гнусному типу собой воспользоваться. Оглянувшись, она поискала взглядом что-нибудь, что могло сойти за оружие. Ее ридикюль не выглядел многообещающе, да и внутри не лежало ничего тяжелого. Как же она жалела о том, что решила не покупать новый дорожный пистолет взамен сломанного, у которого стал заедать курок. Бандиты не появлялись в этих краях три года, и она попросту не видела необходимости иметь при себе оружие.