Екатерина Владимирова - За гранью снов (СИ)

Я даже не стала спрашивать, кто такой этот Михаэль, о котором уже упоминал Вальтер, без сомнения это был тот, кому меня продали. Тот, кто заплатил больше, чем остальные, за такую, как я. Сумасшедший богач, один из той самой элиты, что правила всем и всеми. Один из прочих мерзавцев, занимавшихся работорговлей!

Помню, как радовался Вальтер, что умудрился продать меня за столь солидную сумму. Двенадцать серебряных!

Кто бы мог подумать, что я буду стоить столь ничтожно мало!? Кто бы мог подумать, что я вообще могу быть продана!? Как товар, как вещь, как игрушка! Но я и была ею, теперь была. Этой самой игрушкой в руках кукловода.

Меня продали за двенадцать серебряных в мире, которому не было названия, и который я посчитала бы сном, если бы не была уверена в том, что все происходит на самом деле. Словно чей-то розыгрыш, нелепая шутка, кошмар…

Это не могло быть правдой. По всем правилам, законам, канонам, написанным древними, да и не только ими! Это. Не могло. Быть. Правдой! Но было ею.

И в этой правде - не моей, - я была всего лишь рабой, подвластной воле и прихоти своего повелителя.

А двенадцать серебряных… Это всего лишь цифра, всего лишь цена. И ее я запомнила на всю жизнь.

- Честно говоря, девочка, - сказал мне Вальтер уже после того, как аукцион состоялся и меня усадили в машину, - не ожидал, что за тебя дадут столько. Такие, как ты, у нас не в ходу. Худая, маленькая, хрупкая, почти прозрачная. Кому ты можешь понадобиться и для каких утех! - он рассмеялся. - Да к тебе и прикоснуться боишься лишний раз, чтобы не рассыпалась. А тут… такая удача! Целых двенадцать серебряных, - он даже причмокнул от удовольствия, сверкая широкой улыбкой. - Наверное, Михаэль повелся на волосы, они у тебя великолепные, крошка, - Вальтер потянул меня за пряди и вдохнул их аромат, коснулся и губами. - Длинные волосы сейчас редкость, и это ценится. Ну да ладно, - махнул он рукой, завязывая мне руки. - Ты теперь не моя забота.

Повинуясь внезапному порыву, я тогда гордо вскинула голову и вонзилась в него гневным взглядом.

- Я убегу, - клятвенно пообещала я, глядя мужчине в глаза. И даже не боялась в тот момент его горящих гневом глаз.

Не сдержавшись, Вальтер с размаху ударил меня по лицу так сильно, что моя голова дернулась.

- Дура! - выкрикнул он, сверкая злостью. - Да одна ты не доберешься даже до грани! - он наклонился ко мне, обдавая горячим дыханием, и зашипел: - А если и доберешься, тебя все равно вернут назад, поняла? - голос его сошел до грубого и устрашающего. Я думала, что задохнусь. - Тот, кто однажды стал рабом, останется им навсегда, - бросил он.

Меня всю трясло и колотило, щека горела огнем от удара, а на языке застыли капельки выступившей на губе крови, но я промолчала, ничего ему не ответив. Хотя хотелось кричать, вопить от досады, брыкаться и визжать. Но это не имело никакого смысла, пока я была здесь. Здесь останутся слепыми к твоей боли, глухими к твоим крикам и слезам, и даже твоей смерти могут не заметить.

И сбежать отсюда было невозможно.

Но это не значило, что мне стоит хотя бы попытаться.

Завязанные глаза дезориентировали меня, и когда машина тронулась с места, я, невольно подавшись назад и откинувшись на сиденье, напряженно втянула плечи. Вздохнула, облизнув пересохшие губы, и сглотнула.

Когда же это закончится? Когда закончится!?

Вырываться бесполезно, попытки вряд ли увенчаются успехом, и, стараясь успокоиться, я стала вспоминать всё хорошее, что было в моей жизни. Как шел дождь, и, как я, прячась от него под зонтом, спешила вдоль аллеи быстрыми шажками. Как светило солнце, пробиваясь лучиками сквозь серые тучи. Как ветер развевал мои волосы, не собранные в косичку или хвост, застилая глаза и вынуждая меня отбрасывать черные пряди назад. Как радовалась, когда узнала, что меня зачислили в штат сотрудников городской поликлиники. Или как улыбался мне парень у станции метро. Да, да, он смотрел именно на меня. И его улыбка была очень искренней, широкой и лучистой. У него было светлые волосы и серые глаза, и он казался мне милым. Я даже подумала тогда, что могла бы с ним познакомиться, он жил на соседней со мной улице. Но не вышло…

Грустно вздохнув, я поняла, что глаза предательски защипало от слез, и, зажмурившись, заставила себя сдержать эмоциональный порыв. Нельзя сдаваться. Нельзя, запрещено!

Но неужели ничего подобного больше не повторится? Что меня ждет? Жалкое существование рабыни, безвольной и пугливой марионетки, которую за веревочки будет дергать хозяин!? Или… смерть от руки властителя?!

Стиснув зубы, я тяжело вдохнула.

Никогда этого не будет. Не позволю, не сломаюсь, не уступлю. Найду выход, найду путь к свободе.

Если бы я тогда знала, что моя свобода была ограничена намного раньше, чем я поняла, что ее потеряла.

Но, сидя в машине, я не думала о предопределенности судьбы, не верила в рок или предрешение, я верила лишь в себя. И всё внутри меня кричало, вырываясь наружу, что нужно бежать. Из этого жуткого, жестокого места. Бежать, пока у меня есть силы, пока меня не сломали, не превратили в жалкое подобие самой себя, сделав рабой.

И рано или поздно, завтра, через неделю, через месяц… Пока буду дышать, я не оставлю идеи о побеге!

Эти мысли не покидали меня, пока мы не прибыли на место, и автомобиль, зашуршав шинами, не остановился.

Я напряженно приподнялась, заерзала на сиденье. Сердце заколотилось бешено и громко.

Путь продолжался более часа, насколько я могла судить. Ориентация в пространстве растворилась во мне, и я уже с трудом осознавала, где нахожусь. И я не исключала возможности, что мы провели в дороге гораздо больше времени.

Не успела я и вопроса задать, как меня окликнули.

- Выходи, - грубо бросил мне водитель. - Тебя сейчас заберут.

Я даже не пошевелилась, а, когда услышала, как открылась дверца машины, попятилась, беспомощно поворачивая головой в разные стороны. Дыхание участилось, превратившись в надрывные всхлипывания.

- Всё в порядке, - послышался над моим ухом приятный женский голос, - я о ней позабочусь.

- Живее, - сухо рыкнул мужчина.

- Подождешь! - огрызнулась в ответ женщина. - Иначе будешь разговаривать с Михаэлем сам.

Водитель смиренно промолчал, и я поняла, что имя хозяина подействовало на него, как угроза. Но его недовольство и возмущение я почувствовала кожей. Наверное, будь его воля, он бы вышвырнул меня из машины, не раздумывая.

- Тише, - обратилась женщина ко мне, потянувшись к повязке, закрывающей глаза. - Как тебя зовут?

Не в силах ответить в голос, я прошептала:

- Каролла.

- Сейчас я сниму повязку, - пообещала девушка, и через несколько томительных мгновений повязка спала с моего лица, и я, зажмурившись, уставилась на девушку, которая тут же помогла мне выйти из машины.