С.Л. Дженнингс - Зараза (ЛП)

- Джастис, что ты ...

- Не уходи, - слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю остановить их. Я продолжаю говорить, и все мои сомнения отступают под натиском отчаяния. - Не уходи, Элли. Останься со мной. Пожалуйста. Ты не должна быть с ним.

Ее огромные глаза смотрят на меня, пытаясь отыскать признаки замешательства.

- Я не могу просто ... Что ты такое говоришь?

Я шагаю к ней и хватаю ее за плечи. Сейчас или никогда. У меня не будет другого шанса.

- Я не хочу, чтобы ты уходила. Никогда. Ты мое солнце, и я не смогу жить без солнечного света, который каждое утро освещает мое лицо. Ты мои звезды, и я никогда не увижу снов без твоего поцелуя на ночь. Я не смогу без тебя Элли. Так что ... У тебя есть выбор. И я прошу, выбери меня. Останься.

Я не осознаю, что в комнате воцаряется абсолютная тишина, нарушаемая лишь стуком моего сердца и тяжелым дыханием, вырывающимся из груди. Но когда я слышу его голос, то понимаю, что мое маленькое признание не осталось незамеченным.

- Что, черт возьми, здесь происходит?

Я чувствую, что Эван стоит позади меня, но не поворачиваюсь. Мой взгляд прикован к Элли, ожидая её ответа, движения, знака, что угодно, лишь бы понять, что она останется со мной.

- Эван, - выдыхает она, продолжая смотреть лишь на меня, - Эван, я, эм ...

- Это он? Это Джастис Дрейк? - выплевывает он, явно забавляясь происходящим. Я чувствую его прямо у себя за спиной, и понимаю, что мне придется повернуться. Я больше не могу прятаться.

Будь это романтическая комедия или мыльная опера, в этот момент на экране появилась бы рекламная заставка, заставив зрителей в напряжении ждать продолжения. Отличный момент, чтобы прервать просмотр, зная, что никто не покинет место перед телевизором.

Но это не шоу и не сериал. Нет крупного плана лица Эвана Карра, на котором появляется выражение чистого шока и отвращения, когда я поворачиваюсь к нему. На фоне кульминации не звучит душераздирающая музыка, и никто не грызет ногти от волнения.

Это жизнь. Моя жизнь. Жизнь, которая прожевала и выплюнула меня без тени сомнения.

- Шон Майкл? Это ты? Что ты здесь делаешь? И что, черт возьми, ты хочешь от моей жены?

Я не могу вымолвить ни слова. Не могу. Я просто молчу, пока вспышки камер освещают мое лицо. Наша аудитория, затаив дыхание, ждет, что будет дальше. Я не двигаюсь, все мои конечности словно покрываются льдом, и я так и стою на месте, пока не чувствую мягкое прикосновение Элли к своему предплечью. Я замечаю её рядом с Эваном, смущенное выражение её лица так резко отличается от его.

- Джастис, о чем он говорит ...

Эван практически отталкивает ее в сторону и движется в моем направлении.

- Подождите. Минутку… Вот дерьмо…Ты и есть Джастис Дрейк? Ты - это он? - Он начинает истерически смеяться и драматично поднимает руки. - Да ты должно быть шутишь! Шон Майкл - гребаный Джастис Дрейк. И, похоже, он хочет украсть у меня жену. Прекрасно.

Каждый мускул в моем теле дрожит от гнева, и я едва могу двигаться. Не знаю, как долго я стоял там в оцепенении, метая кровавые кинжалы в этого захудалого актеришку Эвана, пока Элли не появилась в поле моего зрения.

- Джастис, что происходит? Пожалуйста, скажи мне. - Беспокойство появляется на ее прекрасном лице, и меня пронзает чувство вины, потому что именно я причина этого беспокойства.

Я открываю и закрываю рот, пытаясь подобрать слова и все ей объяснить, но Эван, будучи эгоистичным ублюдком, каким он был с самого рождения, лишает меня такой возможности.

- Киска-Элли, милая, познакомься с Шоном Майклом. Внебрачным сыном моего отца и моим сводным братом.

И весь мой страх и стыд, которые я так долго скрывал ото всех, вырывается наружу. Я вижу отвращение на её лице, когда она смотрит на меня. Вспышки полдюжины камер освещают предательство и боль в ее глазах. Но она не чувствует предательство со стороны Эвана, ее мужа, который все это время хранил тайну такого масштаба. Она думает, что именно я тот, кто её предал. Словно это моих рук дело. Словно это я заставил его отца - своего отца - изменить жене с молодой, наивной горничной, которая родила от него сына спустя всего два месяца после рождения Эвана.

- Ты его брат? – прерывисто шепчет она. - Ты один из Карров?

- Сводный брат, - говорю я, наконец обретя собственный голос, хотя теперь это вряд ли поможет. – И блядь, нет, я не один из Карров.

В ее полных слез глазах разгорается пламя.

- Так ты знал обо мне? Ты знал, кем я была, с самого начала? - Она качает головой, морщась от отвращения. - Боже мой. Ты все это время знал. Ты просто воспользовался мной, словно я какая-то пешка ...

Я пытаюсь подойти к ней, но она делает шаг назад.

- Нет! Не смей так думать. Да, я знал о тебе, но ...

- Что "но"? Как ты объяснишь все это, мой маленький братец? – самодовольно вставляет Эван. - Знаешь что? Я даже не могу решить, что делает тебя большим идиотом – тот факт, что ты охотишься на мою жену, или то, что ты пытаешься вернуться в мир, где тебе не место. Тебе и твоей матери заплатили более, чем достаточно, чтобы вы держались от нас подальше. Думаешь, что сменив имя, ты тем самым аннулировал контракт? Адвокаты моего отца съедят тебя живьем! – он вытаскивает из кармана мобильный, намереваясь кому-то позвонить.

- Адвокаты твоего отца? Ты имеешь в виду адвокатов твоей матери? Ты всегда прятался за ее юбку, и прекрасно знаешь, что именно она это организовала.

Эван пожимает плечами.

- Какая разница. Но видишь ли, свойство брака в том, что он объединяет. Мы все одна семья. А ты и твоя шлюха-мать всегда будете наблюдать за происходящим со стороны.

Джимини Крикет и маленький дьявол на моем плече замолкают. Слепая ярость застилает мне глаза, когда я бросаюсь вперед и, схватив Эвана за горло, впечатываю его в стену. Я ничего не слышу. Ни испуганных криков женщин, которые со страхом наблюдают за всем со стороны. Ни щелчков камер, фиксирующих происходящее на пленку. Я не чувствую, как Элли дергает меня за руку, умоляя остановиться, или как Рику пытается оттащить меня от Эвана, прежде чем я сделаю то, о чем мечтал последние десять лет. Мной руководит лишь ярость, заставляя до онемения сжать руку на его напряженном горле. Я смотрю в эти полные страха голубые глаза, такого же оттенка как мои собственные, и сдавливаю еще сильнее.

Я собираюсь его убить.

Я действительно собираюсь его убить.

У меня украли детство, потому что мать Эвана запретила моему отцу признавать меня. И когда он устроил меня в лучшую подготовительную школе в городе, то и это у меня отобрали только потому, что Эван чувствовал себя "неудобно" в моем присутствии. И теперь он хочет украсть мое счастье. Мне насрать, что Элли принадлежит ему по закону. Она моя. Она предназначена мне судьбой. И Эван хочет отобрать её.