Эмма Беккер - Вкус любви

Поскольку Месье снова исчез с горизонта, я питалась тем, что было под рукой. А так как он в очередной раз отказался стать моей сексуальной отдушиной, и, учитывая, что большую часть времени мне приходилось проводить за описанием его ласк, я источала секс каждой порой своей кожи. Я ела за четверых и курила как паровоз, но на самом деле изголодалась по стратегиям соблазнения и сексуальным удовольствиям. Я жаждала невыносимого напряжения, от которого захватывало бы дух.

С нами была Люси.

Помню, когда я увидела ее топлес у бассейна, то ощутила нечто странное, чего не должно было быть. До этого мне никогда не приходило в голову, что под одеждой Люси может быть такой же голой, как я. И я начала об этом думать.

Люси… я всегда испытывала что-то к Люси — девушке, любящей девчонок так же, как я люблю ребят. Я не сразу это осознала: видела, как она растет в том же ритме, что и моя младшая сестра, разгуливая по нашему саду в детской пижаме, когда я уже вовсю целовалась с первыми мальчишками.

Я увидела в ней женщину лишь недавно, довольно необычным, но в конечном счете банальным способом. Мы были у нее в гостях, и в клубах сигаретного дыма я смотрела, как она танцует: ее черные глаза были закрыты, распущенные темные волосы струились по плечам. Это был даже не совсем танец, не совсем транс, но нечто большее, чем обычные танцевальные движения. Она словно растворилась в звуках гитары, закрывшись в собственном мире, и в него не было доступа другим. Сгибая ноги на каждой ноте, Люси двигалась по кругу.

От нее исходила невероятная чувственность, и все ребята, смотревшие на нее, не понимали, почему, как, откуда взялся этот огонь в девчонке, которую они видели каждый день в лицее, не обращая на нее особого внимания. В девчонке, которая всегда была своим парнем. В какой момент, почему мы вдруг начинаем видеть в девочке женщину, а в ребятах — мужчин, вот так, без всякого предупреждения, под песню Pink Floyd? Из-за томного взгляда под голос Джима Моррисона, или волос на груди, обнаруженных случайно в свете чиркнувшей зажигалки при раскуривании первых косячков?

С того момента, когда я увидела Люси, навсегда покинувшую свою детскую оболочку, она стала в моих глазах больше, чем просто подругой, но вместе с тем не сестрой — на этот статус наравне с Алисой могла претендовать только Флора, ну или почти на этот.

Люси вызывала слишком много разных, противоречивых чувств, чтобы я могла поместить ее в какую-то определенную графу. По отношению к ней я никогда не была ни в чем уверена. Большую часть времени я проводила в размышлениях над тем, что делало из нее единственную девчонку, которую я так осознанно и страстно желала. Я хотела Люси слишком сильно, на слишком многих уровнях, чтобы думать о каких-то конкретных жестах или о таком приземленном понятии, как оргазм. Я жаждала впитывать ее энергию, ауру, все, что от нее исходило. Малейшее движение Люси проявлялось в воздухе столь же чувственно и весомо, как звучание лучших песен Pink Floyd. В ней ощущалась та же спокойная притягательная сила, что и в Месье, только она, похоже, этого не осознавала. Она ни во что не играла: это выходило из нее просто, естественно. Самые обычные действия, такие, как открыть коробку с пирожными или поставить стопку тарелок, превращались в настоящий балет. Даже если я пребывала в самом разгаре карточной партии, она заполняла собой мое поле зрения. Хуже того: я ощущала ее присутствие кожей, не нуждаясь в проверке.

Она не внушала мне такого же настойчивого желания, как мужчина, но, когда оказывалась поблизости от меня, я могла думать лишь о ее волосах, больших черных глазах, белозубой улыбке и способности бесшумно, подобно маленькому зверьку, передвигаться из одной точки в другую. Она внезапно усаживалась рядом со мной, хватала несколько карт и превращала невинный покер в бесстыдный флирт, доводивший мою сестру до белого каления.

— Ты могла бы вести себя скромнее. Это уже чересчур! — воскликнула она как-то вечером на нашей лилипутской кухне.

— Ничего не могу поделать, это сильнее меня.

— Сделай над собой усилие! — бросила она, словно это было так просто и в мире имелось средство, позволяющее игнорировать долгие взгляды из-под ресниц, которыми Люси прожигала мне кожу, прежде чем своими козырями увести у меня взятку.

Да, с ней все становилось партией в покер. Если я вдруг решала защищаться от нее, убеждая себя, что в конечном итоге она даже не так красива, как большинство моих подруг, Люси неожиданно прерывала тишину громким хохотом, взрывавшимся и утихавшим постепенно, как оргазм, и я снова проигрывала. У нее на руках были абсолютно все карты.

Сложно объективно судить о ее красоте: как и многим, ей достаточно было оказаться в выгодном освещении, чтобы тут же ушли все сомнения. И когда я уже превращалась в покорную жертву, Люси, сама того не зная, доканчивала меня своим всемогущим шармом, делавшим ее намного притягательнее и опаснее любой среднестатистической красивой девушки. Похоже, замечала это только я, поскольку в том кругу, где мы вращались, все давно уже были в кого-то влюблены и не обращали внимания на подобные вещи.

Именно в это лето, когда я, как жалкая сардина, барахталась в сетях Месье, Люси наполовину вытащила меня из них, чтобы предложить свои. Если на юге я еще могла более-менее трезво оценивать ситуацию, то все стало гораздо сложнее, когда она пригласила нас в свой загородный дом. Мне было стыдно: я ловила себя на том, что смотрю на нее слишком пристально. Я как будто изучала ее. И не могла прийти в себя.

Я отвлекала всеобщее внимание, отрабатывая один из своих старых приемов на Антуане, отвечавшем так, как все они в этом возрасте, — и это еще больше нервировало Алису, ошибочно решившую, что я кусаю всех подряд, лишь бы забыть Месье. Но я никогда не кусала Люси, скорее, она сама обгрызала меня до костей, бесстыдно, даже когда обнимала свою подружку.

Мне всегда было сложно понять, что действительно скрывается за всеми этими взглядами и полускрытыми провокациями. Поскольку с годами мы создали отношения, основанные на глубоком взаимном уважении, я не могу допустить мысли о том, что тогда стала лишь игрушкой или добычей, как любая другая. Надо будет как-нибудь задать ей вопрос. Что ты скажешь на это, Люси? Что мне следует обо всем этом думать? Может, ставка показалась тебе заманчивой только потому, что я провожу свою жизнь в объятиях мужчин? Или дело совсем в другом? Возможно, все гораздо проще? Впрочем, это уже неважно. Я сама ни разу толком не задумалась, почему ты мне так нравилась, несмотря на то, что у тебя есть грудь (не такая уж и большая), тонкая и гибкая талия и бугорок под купальными трусами, который окончательно относит тебя к священной расе девчонок.