Эмма Беккер - Вкус любви

Сад закладывает принципы, на которых впоследствии выстроятся все остальные, и его стиль не очень чувственный, что сегодня немного шокирует. Но то, о чем он говорит, фундаментально. Поскольку он рассуждает об эротизме на грани насилия.

С Батаем вы познакомились. Для теории можно почитать «Эротизм». «История глаза» великолепна… А также «Мадам Эдварда»…

Я понял, что Люси — это вы, после того, как долго и с удивлением рассматривал ваши фотографии в Facebook, улыбку, глаза, кожу.

Ответьте мне скорее.

P. S. Не показывайте мои письма своему дяде…

Бабетта закурила только что скрученный косячок, когда я вскрикнула от неожиданности.

— Что? Что такое? — воскликнула она, бросившись ко мне.

— Я сейчас получила мерзкий стих, — выдавила я из себя, силясь улыбнуться, прочитав первые строки с отвращением, смешанным с любопытством. — Воспевающий анальный секс.

Мне не терпелось ему ответить. Бабетта, повторив стих несколько раз, сделала вывод:

— Как видишь, этот парень уже в твоей постели. Я бы даже сказала, что он предается в ней разврату.

Дорогой мой, будьте уверены, никто ничего не знает, тем более мой ангельский дядюшка…

Последние четверостишия очень красивы… Когда я вас увижу?

Я этого очень хочу, но не лучше ли будет подождать?

Подождать? Но зачем ждать? Вы хотите прислать мне другие стихи?

Есть какая-то магия в том, чтобы говорить о таких вещах, не зная друг друга… но долго я не продержусь…

— Мне нравится ваше имя. Элли. Элли, Элли, Элли.

— От вас оно звучит как красивая мантра. Впрочем, меня это не удивляет: я всегда знала, что мое имя не лишено эротизма.

— Так странно, у вас другой тон в СМС.

— Другой? Вам нравится, когда я более раскованна?

— Раскованна? Забавно… Нет, мне нравится в вас все.

— Но все же вы не спешите со мной встретиться.

— Нет, я мечтаю об этом… но мне так нравится наше общение…

— И правда, это литературное напряжение очень приятно. От него теплая волна в животе.

— Вот видите! Оно пикантно… восхитительно… Во вторник утром?

— Отличная идея — во вторник утром!

— Где мы сможем встретиться?

(Наверное, Месье не следовало мариновать меня так долго.

Или Бабетте не нужно было так рано уходить. Оставшись одна, я не могла сохранять видимость нравственности.)

— У меня есть идея, но боюсь показаться вам непристойной.

— У нас с вами все пристойно… но даже непристойность мне по душе… Так где?

— Я имею обыкновение работать в отеле, потому что дома меня все отвлекает. Поэтому, предлагая вам это, я просто приглашаю вас зайти к себе на работу. Я часто останавливаюсь в пятнадцатом округе, на улице Волонтеров.

— Запомнил… вы меня интригуете… значит, улица Волонтеров. Я вас оставляю. Пишите мне еще…

— Обязательно напишу.

— Возможно, я увижу вас во сне…

— Завтра обязательно отчитаетесь, доктор.

Дорогой мой!

Вот запоздалый ответ на один момент в вашем письме, не дающий мне покоя.

Значит, вы пытаетесь задавить мои девичьи ощущения своим мужским опытом… ладно… По-вашему, женщина может желать только пенис. С нетерпением жду момента, когда признаю вашу правоту, но пока очень сомневаюсь, что когда-нибудь смогу сказать: «Мне неважно, кому отдаться. Главное для меня сейчас — это пенис».

Может, со мной уже и случалось нечто подобное. Но, чтобы дойти до такой стадии, я должна быть в полубессознательном состоянии.

Бог мой, но как же тогда поэзия? Я с трудом могу поверить в то, что женщина может до такой степени уподобиться животному, чтобы искать только эту часть мужчины, пусть и фундаментальную.

Хотя, конечно, у меня бывали ночи, когда я ворочалась в своей постели, задыхаясь от всепоглощающего желания. Так что, может, вы и правы… возможно, тогда мне было нужно только это. К тому же как-то вечером подруга поведала мне похожую историю. В стиле Питера Пена, вы увидите, но я уверена: вы оцените ее по достоинству. Итак, дело происходит по ночам. Я говорю «по ночам», потому что их несколько. Везде темно, хоть глаз выколи, время позднее, и малышка на втором этаже, томящаяся в своей розовой девичьей спаленке, извивается на влажных простынях, не в силах уснуть, буквально распятая этой настоятельной потребностью быть наполненной мужчиной — единственным действом, превращающим девочку в женщину. Я заметила, что в подобных случаях бесполезно пытаться удовлетворить себя самой, поскольку вместо спасения получаешь дополнительную стимуляцию и, как только заканчивается оргазм, снова возвращаешься к тем же мыслям. Несколько раз я ловила себя на том, что, лежа в кровати, жду, когда кто-нибудь откроет мою дверь — все равно кто — и овладеет мною. Неважно, кто это будет, — соседский сын, вечно торчащий у окна и тщетно подстерегающий меня, водопроводчик или даже вор. Главное — это тело мужчины. Тело, руки мужчины, его властные потребности, опьяняющий и греховный запах. Я ждала его, как ждала в детстве того, когда же Питер Пен влетит в мое окно. Впрочем, история про Питера Пена довольно забавна. Не так давно я писала одному парню: «Тебе известно, что Господь придумал ночные рубашки для того, чтобы девочки не надевали под них трусиков? Думаю, именно за этим Питер Пен прилетал к Венди. Наверняка эта маленькая шлюха спала раздвинув ноги».

Вы читали эту сказку Джеймса Барри? Мне кажется, это самая красивая и грустная история на свете, повествующая одновременно о смерти детей и пробуждении детского эротизма. Поскольку я уверена: она была голой под своей ночной рубашкой… да еще этот капитан Крюк!

Я просто пытаюсь сказать: желание у девушек, вызывающее невыносимую бессонницу, трогательно тем, что оно абсолютно парадоксально и безнадежно. Я знаю мало девчонок своего возраста, которым повезло испытать настоящий оргазм в объятиях мужчины. Под «настоящим» оргазмом подразумеваю тот, который возникает от проникновения.

Не знаю, в чем причина. Может, в том, что в двадцать лет наше тело еще напоминает неисследованный континент? Или в том, что ребята нашего возраста не имеют достаточного опыта, чтобы понять наши потребности?