Уитни Грация - Разумное сомнение. Часть 1 (ЛП)

ЧТО. ЗА. ХЕРНЯ!

- Такое происходит все время, - засмеялся Уилл. – Мы все время в движении, и должны быть на подхвате. Это хорошо, что он затих, так мы можем приступить к последним вопросам. У тебя есть что-нибудь, Эндрю?

Я посмотрел на «Алиссу». Я был смущен, обозлен и, к сожалению, внезапно возбудился.

- Эндрю?

- Нет, - сказал я, заметив, что она снова покраснела. - Мне абсолютно нечего сказать.

Уилл и Джордж оба встали и улыбнулись, протянули руки для пожатия, но я остался сидеть.

Я не мог поверить в это дерьмо.

Она не была зеленоглазая и рыжеволосая, как она сказала по телефону, далека от лицензированного юриста и она была чертовой лгуньей...

- Мистер Гамильтон? - Она стояла передо мной с протянутой рукой. - Спасибо за собеседование, которое вы провели у меня сегодня. Было, безусловно, приятно с вами познакомится.

- И мне тоже. - Я пожал ей руку, стараясь изо всех сил игнорировать гладкую мягкость ее прикосновения. - Удачи.

Она кивнула, попрощалась с нами еще раз, а затем вышла из комнаты.

Пока Уилл и Джордж обсуждали, как были впечатлены ее собеседованием, я заставил себя просмотреть ее досье.

С двойной специальностью студентка в Дьюке: юриспруденция и балет. Идеальный средний балл 4.0. Недавно получила роль в Лебедином озере, а также вошла в лучшую десятку в своем классе. В ее папке было десять рекомендательных писем - все от безупречных юристов, было даже одно от недавно назначенного помощника окружного прокурора.

Как бы поразительны не были ее личные достижения, была ее дата рождения, которая въелась мне в мозг больше всего. Ей было двадцать два.

Двадцать чертовых два года.

И даже не смотря, на то, что она была самой опытной из всех студентов, она даже не была студентом выпускного класса.

Она была студентом предпоследнего класса...

***

Я проигнорировал сегодня сообщение Алиссы, которое читалось как: «Если у тебя еще одно неудачное свидание сегодня вечером, позвони мне, когда увидишь это сообщение».

Я был слишком зол, чтобы сказать ей что-нибудь. После всех часов, которые мы потратили по телефону, все то время, когда я говорил ей, что ненавидел лжецов, она солгала мне.

Неоднократно.

Я хотел бы не голосовать за ее взятие на стажировку, но не мог заставить себя сделать это. После того, как мы закончили с последним собеседованием дня, решение на главный выбор было единогласным: Обри Эверхарт.

Тем не менее, в то время как они детально взвесили все за и против других претендентов, я сидел там, в оцепенении, злым на себя, что раньше не увидел насквозь всю ложь Обри.

В течение шести месяцев, что мы говорили, она всегда задавала вопросы, которые были немного просты, вопросы, которые иногда заставляли меня удивляться, но я никогда не думал дважды об этом. Она несколько раз упоминала Университет Дьюка, но она никогда не говорила об этом долго, и всегда создавала впечатление, как если бы уже окончила там учебу. Но ее постоянные разговоры о том, как она хочет получить одобрение от своих родителей, и имела противоречивые чувства по поводу выбора балетной карьеры или юриспруденции, должны были стать явным очевидным поводом, чтобы все сразу понять о ней.

На данный момент, я не был уверен, какая ложь была более грустной: тот факт, что она не юрист, тот факт, что она была еще в колледже, или тот факт, что она солгала о своей внешности.

Налив шестую порцию за ночь, я понял то, что недавняя ложь – хотя и не имеет уже значения в огромной сети ее вранья - была той, что задела меня сильнее всех. Она была определенно моим «типажем», и еще одно, когда она пришла на это собеседование, я захотел ее, прежде чем узнал, кто она на самом деле, прежде чем узнал ее возраст.

Выпив порцию, я услышал звонок моего телефона. Она.

Я закатил глаза и оставил телефон на столе. Я схватил одну из моих последних кубинских сигар и вышел на балкон. Мне нужно было подумать.

Сегодня небо было беззвездным, почти черным, как смола, и луна пряталась под занавес темных облаков. Насколько бы я не хотел в этом признаваться, но сегодняшнее небо принесло неприятное сходство с определенной ночью, которая произошла шесть лет назад.

Это была ночь, когда моя жизнь изменилась навсегда, ночь, которая оставила меня сломанным, разрушенным и оцепеневшим. Все из-за череды лжи, душераздирающего и немыслимого вранья.

Я очень старался ограничить себя от воспоминаний, но я все еще мог слышать этот натянутый, прерывистый голос в моей голове: «Эндрю... Ты должен мне помочь... Ты должен вытащить меня отсюда... Пожалуйста... Спаси меня, Эндрю...»

Я покачал головой и заблокировал остальную часть этого воспоминания. В отличие от шести лет назад, я был под контролем в этой ситуации, и «Алисса» врала мне, что означает, наша дружба закончена.

Не было никакого оправдания за то, что она сделала, но прежде, чем я порву с ней, мне нужно заставить ее заплатить за ложь и понять, как это сделать.

Осуждение:

Суждение вины против подсудимого.

Эндрю

- Мистер Гамильтон? - Через две недели спустя, Обри поднесла кофе к моему столу. Я лично настоял, чтобы она работала в качестве моего стажера, даже не смотря на то, что, глядя на нее, я злился.

Я взял за правило не говорить слишком много около нее, чтобы сдержаться и не пялиться на нее слишком долго, и я не мог не быть жестче, чем когда-либо, даже пренебрежительным. Я сделал ее ответственной за мой повседневный кофе, требовал, чтобы она вновь переделывала каждое задание, по крайней мере, три раза и всякий раз, когда она просила меня о помощи, я беспристрастно отвечал ей «Выясняйте это сами».

Она никогда не казалась расстроенной или обиженной на мою жестокость, которая делала меня даже злее. Я думал, работая на меня и видя, как она ломается под моим давлением, тяга к ней увянет, но она только усиливалась с каждым разом, когда я видел ее лицо.

Особенно сегодня.

Пока я тянулся к своему кофе, я заметил, что ее соски были видны через тонкое, бежевое платье, и оно было настолько узким, что я мог видеть следы кружевных трусиков.

Твою мать...

- Мистер Гамильтон? - снова спросила она.

- Да, мисс Эверхарт?

- У меня важная репетиция сегодня касательно балетной постановки, где я принимаю участие, поэтому я хотела бы узнать... - Она выглядела абсолютно нервной. - Могу ли я уйти домой пораньше?

- Нет.

Она вздохнула. - Я действительно должна быть на этой репетиции... Это в Большом зале.

- Ну и что?

- То, что, - сказала она, прочищая горло, - при всем уважении, мистер Гамильтон, это очень важное дело для меня. Большой зал, как правило, бронируют для выступлений, чтобы они открыли его и позволили нам использовать его для репетиции...