Шахразада - Соперница Аладдина

Сафият хихикнула.

– Каландара, уважаемый? А кто это?

Гость смешался: он умел что-то одно: или рассказывать, или думать. Однако думать о том, чего никогда не знал, было ему более чем затруднительно и в те далекие дни, до Пророчества. Сейчас же он и вовсе был лишен этого умения. А потому начал хватать воздух, как рыба, вытащенная из воды.

Вопрос, однако, требовал ответа. И потому Недис пробормотал:

– Это такие люди, моя простушечка…

– Аллах великий, да понятно, что не звери… Отчего он одевался в их платье, дабы выйти на базар? Почему не нарядился во франкский кафтан, как ты? Или в платье ромейское, как Клавдий, халиф Аль-Рашид? Почему, о мой мудрый гость?

«Да она издевается над ним! – с удовольствием заключил Алим. – Просто полощет в дрянном болоте… Получая от этого вполне ощутимое удовольствие!»

– Не все ли тебе равно, малышечка? Ведь сказка-то от этого не изменится…

– Сказка суть отражение жизни. – Сафият подняла вверх палец. – А потому должна быть понята однозначно, как учил нас великий и мудрый Ийо-саф ибн Иссарион… Да хранит его Аллах всесильный и всевидящий!

Недис пожал плечами.

– Оказывается, и ты, мудрый, кое-чего не знаешь… Так вот, каландарами называют странствующих дервишей, не связанных с какой-то определенной обителью. Затверди сие накрепко, гость, когда будешь рассказывать эту сказку очередной простушечке…

– Мне никто не нужен, кроме тебя, – даже с некоторой обидой пробормотал Недис. И это была чистая правда.

– Так вот, сидя однажды возле продавца жареных фисташек, он увидел прекрасного юношу в одежде каландара. То был луноликий красавец, в облике которого без труда угадывалось благородство. И каждый, кто смотрел на него, не мог скрыть своего восхищения. Однако чело юноши было отмечено глубокой печалью, и понял султан смятение его души и мужество, с коим он преодолевал страдания. Султан подозвал к себе юношу и сказал:

– О странник, ты столь молод и красив! Что побудило тебя облачиться в одежды странника и отречься от всего мирского?

– О таящийся под обличьем каландара, – отвечал юноша, – зачем ты бередишь мои раны? Какой прок тебе во мне, бедном страннике?! Уже прошло много времени с тех пор, как злой рок лишил меня милосердия Аллаха, однако до сей поры объят я печалью и снедаем душевной горечью. Пришел я в этот город, никому не ведомый, надеясь сокрыть свое горе от других, а ты вынуждаешь меня снова вспоминать о моих страданиях.

Султан ласково молвил:

– Успокойся, о юноша, и поведай мне свою историю. Клянусь, взор каждого на сей мир более чем интересен для меня.

И юноша начал свой рассказ.

– История моей жизни грустна и тягостна, а рассказ о ней длинен и утомителен.

– В таком случае, – молвил султан, – соблаговоли сказать, где твое пристанище, и вечером я за тобой пришлю.

Юноша назвал обитель каландаров, и тогда султан сказал продавцу фисташек:

– Нынешней ночью я буду твоим гостем.

Продавец фисташек приготовил всевозможные яства и прекрасно убранное сиденье для почетного гостя. Султан Санджар пришел к нему, и сел на почетное место, и повелел привести юного каландара. Едва юноша переступил порог дома продавца фисташек, он сразу же понял, что перед ним сам султан. Он приветствовал его с должным почтением и уселся на отведенном для него месте. По завершении трапезы султан молвил:

– Умерь, о юноша, печаль и смятение души и поведай мне всю свою историю.

– Охотно, – отвечал юноша. – Но для этого ты должен либо покинуть свое почетное место и сесть рядом со мной, либо дозволить мне приблизиться к тебе.

Султан сел рядом с юношей, и тот начал свой рассказ.

– О султан, о владыка! Да будет тебе известно, что отец мой был удачливым купцом. Богатства его были несметны. Однажды он позвал меня к себе и сказал: «О дитя мое, ты уже достиг дозволенного возраста, и я решил взять тебя с собой в далекое путешествие. Я хочу, чтобы ты постиг добро и зло, изведал все жизненные тяготы, ибо после моей смерти ты останешься в одиночестве и бремя забот может оказаться для тебя непосильным». Мы покинули пределы города и отправились в далекий путь, и одолели много дорог, и миновали множество городов и селений.

Но однажды наш караван сбился с пути. В ожидании утра мы вынуждены были устроить привал. Ночью на нас напали разбойники. Я проснулся от громких криков и к своему ужасу увидел, что отец мой убит. Опасаясь, что меня постигнет та же участь, я вскочил на коня и умчался в пустыню. В конце долгого дня я достиг ворот неведомого города, но было уже темно и городские ворота оказались запертыми. Я умолял сторожей впустить меня в город, но они оставались глухими к моим мольбам. А неподалеку стоял невысокий холм, и у его подножия лежал огромный камень. Вот за этим-то камнем я и устроился на ночлег. Ночь, однако, была безлунная, и от пережитого страха я никак не мог уснуть. Вдруг я увидел, как через городскую стену перелез человек с зажженным фонарем в руках. За ним последовали еще двое. Они несли что-то тяжелое! Не успел я подумать, что, должно быть, это воры и что они, видно, хотят здесь разделить добычу, как внезапно они исчезли, словно сквозь землю провалились, но вскоре ненадолго появились снова и уже исчезли окончательно. Я подумал, что они припрятали где-нибудь неподалеку награбленное, и принялся осторожно исследовать окрестности. Вдруг я нащупал неглубокую яму, а в ней какого-то человека.

– О безжалостные, – со стоном сказал человек, – чего вам от меня надобно? Дайте мне спокойно умереть.

Я стал его успокаивать:

– Не тот я, кого тебе следует опасаться.

Тогда человек простонал:

– О друг, если ты хочешь мне помочь – унеси меня поскорей отсюда в безопасное место и попытайся залечить мои раны.

Узнав, что человек тот нуждается в помощи, я взвалил его на плечи и с наступлением утра вошел в город. Вскоре я увидел маленький убогий домишко и почему-то решил, что в нем живет одинокая вдова. В ответ на мой стук дверь открыла бедно одетая старушка.

– Ты кто такой? – спросила она меня.

– Странник, ищущий приюта, – отвечал я. Старушка, проводив меня в дом, сказала:

– Располагайся здесь, – и удалилась.

Я развернул ковер, в который был завернут раненый, и моему изумленному взору предстало юное очаровательное создание. Узрев сию неземную красоту, я едва не лишился сознания. Но придя в себя, я спросил:

– О луноликая, о жемчужина красоты! Кто причинил тебе такое зло? Почему судьба немилостива к тебе?

Девушка с трудом подняла веки.

– О благородный юноша, – прошептала она, – если Аллаху будет угодно сохранить мне жизнь, я без утайки поведаю тебе свою историю. А коли мне суждено умереть – пусть моя тайна уйдет со мной в могилу.