Шахразада - Халиф на час

Вздох пронесся по залу дивана. Кто-то вполголоса произнес: «Да он издевается над уважаемым собранием!», но на смельчака зашикали. Мудрецы все не могли решиться обсудить что-то хоть на йоту более важное, чем начинающийся за окном дождь. Серые тучи и натолкнули второго советника первого мудреца на поистине гениальную мысль.

– О наш властелин! Сегодня мы собрались здесь, в почтенном диване, для того, чтобы решить, что же делать нам с прохудившимся небом над нашей великой страной. Еще вчера лазутчики с полуночных границ донесли, что в небесном своде замечено уже несколько прорех. И вот сейчас, посмотрите за окно, братья по мудрости, эти дыры стали столь велики, что грозят нам и жителям великого Багдада не просто дождем, но страшным ливнем.

«Завтра, нет, уже сегодня, мальчик, ты станешь моим первым советником!» – подумал первый мудрец.

Абу-ль-Хасан ошарашенно посмотрел на лица совершенно серьезных мудрецов. Та часть разума, что оставалась в нем от купца и здравомыслящего человека, пыталась понять, о каких прорехах в небе может говорить высокое собрание. Но лица мудрецов были столь озабочены, что и Абу-ль-Хасан начал всерьез обдумывать эту проблему.

– Да, о мои почтенные собратья, – подхватил слова своего второго советника первый мудрец. – Вот уже второй день мы бьемся над этой воистину неразрешимой задачей. И Аллах всесильный даровал нам великую милость прислушаться к единственно правильному решению, которое может нам подсказать только наш властелин, источник всей мудрости подлунного мира, наш солнцеподобный халиф!

– Слава халифу! Слава Гаруну аль-Рашиду! Да не померкнет твоя звезда вовеки! – послышались со всех сторон голоса мудрецов и советников.

– Слава-то слава, – пробормотал Абу-ль-Хасан. – Но с небосводом-то и в самом деле непорядок! Вон, мудрейшие, в окно-то посмотрите! Дождь-то уже идет. И кто теперь, мы вас спрашиваем, поднимется по лестнице до самой небесной тверди, чтобы его починить?

– О великий, такие герои найдутся, поверь нам, пыли у твоих ног. В умелых людях у нас недостатка нет. Но вот что делать? Как чинить самый прочный свод в мире? Ведь его не забьешь досками, ибо не примет гвоздей небесная твердь. Не заклеишь его и смолой – ибо тогда в этом месте навсегда будет видна страшная черная заплата…

– О-хо-хо… ну что бы вы делали без своего халифа, безмозглые ослы? Все-то за вас должны придумывать мы, даже такие простые вещи!

Хохот уже плескался в глазах всех мудрецов. Те, кто был помоложе и покрепче, еще могли удержать серьезное выражение на лицах. Но те, кто был послабее, уже не пытались скрыть широких улыбок. Хотя стремились укрыться за спинами соседей…

Но ничего этого не видел «светоч мудрости». Абу-ль-Хасан в этот миг, похоже, забыл, что некогда был нормальным и при этом достаточно здравомыслящим весельчаком. Текущий небесный свод стал для него главной проблемой мира. И наконец, о счастье, в голове его блеснула догадка.

– Скажи нам вот ты… да, в зеленой чалме, да, с палочкой в руке… Скажи нам, есть ли в нашей стране умелые каменщики? И есть ли в горах нашей страны белая глина? Или, на худой конец, известь?

Второй мудрец, а это он сегодня надел зеленую чалму, с поклоном ответил:

– Есть и каменщики, есть и глины. Но об этом лучше знает твой, о великий, советник по зодчеству.

– Ну так пусть он скажет. Нам разбираться в ваших склоках недосуг. Ну! Говори! Где ты там, который по зодчеству?

– Меня зовут Абдур-Рахман, о светоч мудрости! Я первый советник по зодчеству. Со всей ясностью, ведомой лишь мне, отвечу на твой вопрос. Да, в нашей стране есть непревзойденные каменщики. Есть и белые глины в горах. Есть и…

– Ну, а раз есть, то и разговаривать тут больше не о чем! Соорудите лестницу до неба, и пусть эти ваши героические каменщики забьют прореху камнями, а потом замажут глиной. Да только глядите, дождитесь хорошей погоды! Иначе глину только размоет, а прочной заплатки не получится!

О да, это было воистину блестящее решение загадки прохудившегося неба! Несколько минут длилось благоговейное молчание. Не в силах сдержать радости, Абу-ль-Хасан насмешливо спросил:

– Что, безголовые, не могли без вашего халифа додуматься до такого? Ну так вознесите нам хвалу! А потом сразу, слышите, сразу, как прекратиться дождь, отправляйтесь чинить прорехи! Да так, чтобы к следующей ночи даже заметно не было, что кто-то где-то что-то забивал и замазывал! Надеюсь, это-то могут сделать ваши непревзойденные мастера?!

Абу-ль-Хасан пытался сказать еще что-то, но его голос утонул в славословиях и восторженных восклицаниях. «Халиф» прикрыл глаза, чтобы полностью насладиться восторженным хором и потому не заметил, как самые молодые из мудрецов поспешили к двери – ибо терпеть распиравший их смех сил уже не оставалось.

Когда хор восхвалений несколько стих, Абу-ль-Хасан открыл глаза и еще раз внимательно посмотрел вокруг. Его окружали старцы, чьи глаза светились собачьей преданностью, а лица были украшены лишь угодливыми улыбками.

– Ну что ж, наше величество довольно. Никогда еще мы так не радовались тому, сколь обильно наградила нас природа и мудростью, и здравым смыслом…

Послышался вздох. Приняв его за вздох восторга, Абу-ль-Хасан встал с высоких подушек.

– Довольно наше величество и вами, почтенные мудрецы. Ибо что может быть для страны серьезнее прохудившегося неба? Довольны мы еще и тем, сколь смело вы поставили перед нами эту серьезнейшую задачу. А ведь могли говорить о всяких мелочах, о каких-нибудь глупых законах… Но нет, мы узнали о самой страшной задаче. И блестяще разрешили ее на радость нашей стране и нашей несравненной персоне!

Довольный Абу-ль-Хасан неторопливо шествовал к двери, провожаемый всхлипами и вздохами. Мудрецы приходили в себя от созерцания своего повелители. И только когда за «халифом» закрылись парадные церемониальные двери, громовой хохот потряс диван.

И лишь второй советник первого мудреца проговорил:

– Несчастный глупец! Шут… Как мне жаль тебя, дурачок…

Все так же, в сопровождении четырех нубийцев-стражников, шествовал «халиф» через парадную анфиладу. О, он был несказанно доволен собой. Он был бы даже счастлив, но проснувшийся голод все строже напоминал ему, что следует удовлетворить не только разум, но и чрево.

– Эй, вы, черви! Наше величество желает трапезничать. Проводите нас – ибо наш разум столь затуманен великими государственными делами, что мы забыли, где наши обеденные покои.

– Слушаем и повинуемся! – ответил старший из стражников с легким поклоном.

Парадная анфилада заканчивалась большим залом для приемов. Конечно, подать роскошные яства можно было и туда. Более того, это было бы очень разумно – ибо кухню и кладовые специально расположили так, чтобы можно было мгновенно удовлетворить любую прихоть гостей, собравшихся в этом зале. Но повеление «халифа» звучало недвусмысленно – «проводите». И потому все четверо, повинуясь едва заметной команде старшины, повернули обратно. Абу-ль-Хасану тоже пришлось повернуть вслед за стражей.