Шахразада - Ревнивая лампа Аладдина

«О Аллах, – услышала Хусни голос Алима, – но женщиной стала только половина тебя. Ты же еще и колдунья… Попытайся немножко поворожить… Стань невидимой, в конце концов…»

– Нет, мой мудрый друг Алим, – вслух ответила ему джинния. – Это недостойно и может обидеть Аладдина. Мы оба будем держать ответ перед его родителями, а я не буду отводить глаза двум достойнейшим людям, что воспитали такого хорошего сына.

– Тебе виднее, малышка, – тоже вслух произнес Алим, но джинния почему-то была уверена, что его голос слышен только ей.

– Я все же кое-что придумала… Вернее, вспомнила…

– Что бы ты ни придумала, знай: я на твоей стороне и всегда помогу тебе. А мальчишка и в самом деле хорош. У него чистая душа и благороднейшее сердце. Он станет великим мастером и неплохим мужем. А какие еще достоинства нужны человеку?

– Ну, есть же еще я, мои магические силы… Я помогу ему. И, знаешь, друг мой, я искренне рада, что ты меня понял…

Хусни услышала смешок Алима.

– Я же сказал, что всегда буду на твоей стороне. Но теперь, малышка-джинния, я вижу впереди не одну лишь темноту черных магических глубин. Мне открылись и светлые страницы твоего будущего. И, что особенно меня радует, моего будущего тоже. Конечно, мое существование сейчас никто не назовет обычным, но… Но я так привык жить, наблюдать жизнь и давать советы. И потому будь спокойна. Пока ты будешь нуждаться в моих подсказках, ты всегда сможешь их получить.

– Ну что ж, друг мой, да будет так! А теперь я должна приготовиться к встрече с моими… моими новыми родственниками. И поверь, Алим, никогда я еще так не волновалась, как сейчас.

– Не бойся, малышка, они отличные люди. И к тому же совсем молодые… Куда моложе меня или Инсара.

– Тем лучше…

Хусни спустилась во дворик. На низеньком столике уже исходили головокружительным ароматом свежие лепешки, белело молоко в расписных пиалах. А Фатима и Салах с немым вопросом воззрились на девушку, которой неоткуда было взяться в их доме. Аладдин заговорил первым:

– Матушка, отец. Это Будур… Я мечтаю о том дне, когда вы позволите мне назвать ее своей женой…

– О Аллах милосердный! Как мог ты привести эту девку сюда? Что теперь скажут соседи? И почему она осмелилась уйти от родителей? – запричитала Фатима.

Салах, как и любой мужчина, реагировал более хладнокровно.

– Как, ты говоришь, зовут эту девушку?

– Будур, отец.

– Будур? Как нашу царевну?

– Это и есть наша царевна! Она сбежала ко мне от старика, которому ее прочили в жены.

– О всемилостивый Аллах, спаси нас и помилуй! – теперь простонал Салах.

– Но что с вами, мама, отец? Это же моя любимая! Я мечтаю взять ее в жены по законам шариата. Я люблю ее. И она любит меня…

– Не пройдет и часа, как обо всем станет известно гулям-дари! Твою Будур вернут в царские покои, а нас всех отведут в зиндан!

Аладдин озадаченно смотрел на отца и мать. Тогда Хусни тихонько вышла вперед и проговорила:

– Позволь мне сказать твоим почтенным родителям несколько слов, о звезда моего сердца.

Фатима чуть вздрогнула, услышав знакомый голос, лицо ее просветлело, но мастер Салах по-прежнему смотрел на девушку с ужасом.

– Добрейшая Фатима, вспомни, как ты вчера сказала что-то о теле и душе. Твое пожелание сбылось…

Фатима ахнула, прижав пальцы к губам. Джинния сделала еще два шага вперед.

– Что мне сделать, чтобы ты поверила мне?

Фатима смотрела на девушку, не мигая.

– О, вот она, моя красавица, – с нежностью проговорила Хусни, взяв из ниши старую медную лампу.

Увидев это, Фатима едва не лишилась чувств. Но уже через миг к ней вернулся здравый смысл.

– Малышка, так это ты?! У тебя все получилось?

– Да, дорогая моя матушка, это я. Получилось у меня еще не все. Но я постараюсь…

Фатима со слезами обняла джиннию.

– Что происходит в моем доме?! – в гневе вскричал мастер Салах. – Фатима, почему ты обнимаешь царевну и называешь ее доченькой? Почему все вокруг все знают, а я не ведаю ни о чем?

– О Аллах, помолчи, муж мой! Дай мне хоть раз в жизни порадоваться за нашего сыночка и… И еще одного хорошего человека!

От таких непривычных слов своей жены мастер Салах замолчал. В недоумении слушал мать и Аладдин, но у него хватило ума порадоваться про себя тому, что мать не стала кричать на него и его любимую.

– Матушка, так ты знакома с моей прекрасной грезой?

Фатима улыбнулась и погладила Хусни по щеке.

– Да, мой мальчик. Знакома и очень хочу ей помочь.

– Но разве ей нужна помощь?

– Негодный мальчишка, не спорь с матерью!

Это, к удивлению Фатимы, сказал Салах.

– Твоя мать – самая умная женщина. Она всегда знает, что делает! Слушайся ее во всем и не перечь! – добавил он.

– Да, батюшка. Как скажешь, матушка!

И Аладдин уткнулся в пиалу с молоком.

«О Сулейман-ибн-Дауд, мир с ними обоими, здесь без магии не обошлось! Это ты мне помогаешь, Алим?»

«О чем ты, малышка? Я только подслушивал ваш разговор. Подслушивал, чтобы вмешаться, если понадобится. Но я ничего не успел сделать… И знаешь, я открою тебе еще одну тайну. Люди порой такие непредсказуемые существа…»

«О да, это мне хорошо известно!»

«Ну а если известно, насладись мигом покоя в этом добром доме. Ведь тебя ждет еще и схватка с Инсаром-магом».

Хусни присела рядом в Аладдином, взяла в руки пиалу и коснулась губами молока.

– Ах, добрая матушка, как же это вкусно! Никогда в своей жизни не ела я ничего вкуснее этих лепешек!

– Ты мне льстишь, доченька… – с лукавой улыбкой ответила Фатима.

Любовь и доверие золотым куполом объяли в этот утренний час дом мастера Салаха. И пусть ненадолго, но здесь воцарились мир и покой. Самые драгоценные вещи, которые так нужны тому, кто должен накопить силы, чтобы победить в схватке с самым сильным, быть может, магом, какого рождала на свет черная земля Магриба.

Перед покоями царевны и ее мужа раздались тяжелые шаги. Вскоре двери распахнулись и посреди приемной залы замерли четверо стражников. Рослые и сильные, они охраняли сухопарого визиря, который не рад был тому, что именно он сейчас был устами и разумом халифа Хазима Великого.

– Великий халиф, да хранит его небесный свод, ждет Инсара Магрибинца в своих покоях после утреннего намаза. Царевну Будур великий халиф просит подождать мужа в саду.

«О Аллах, о чем же будет говорить халиф с этим страшным пришельцем? – думал визирь, поспешно покидая покои дочери Хазима Великого. – И почему он не хочет, чтобы при этом разговоре присутствовала царевна?»

Когда из коридоров дворца визирь попал в привычно шумный диван, он немного успокоился.

«Какой счастливый этот час для меня! Ведь мне не надо присутствовать при этом разговоре, о чем бы ни хотел беседовать халиф с Магрибинцем наедине!»