Джорджия Кейтс - Красота от боли (ЛП)

- Это что-то невероятное. Пожалуйста, не останавливайся

- Я и так весь день только и занимаюсь этим, пора сделать передышку

Я встаю со скамьи.

- Ужин готов. Ты голоден?

- Только если ты присоединишься ко мне

Я подхожу к двери, чтобы поцеловать его.

- Я присоединялась к тебе каждую ночь на протяжении двух месяцев. Теперь меня уже ничто не остановит

Я накладываю в тарелки лосось с рисом, а Лахлан выбирает вино, затем мы встречаемся за обеденным столом в неформальной обстановке. Выдвинув для меня стул, он наливает мне вино. Это то немногое, что мы успели развить в наших отношениях за восемь недель совместного проживания.

- Ты помнишь, как какое-то время назад я говорил тебе, что хочу взять тебя с собой в Сидней?

- Да, как и про то, что у тебя есть билеты в оперу

- Это точно. Мадам Баттерфляй. В эти выходные, и я всё ещё хочу, чтобы ты пошла со мной

- Я пойду, но сразу предупреждаю - я не фанат оперы. Я её не понимаю

- Если честно, я и сам не поклонник оперы, но эти билеты - подарок одного из моих клиентов в Сиднее. Места на балконе, но, боюсь, он припас и другие места и обязательно узнает, если я не появлюсь

- Ты так внимателен

- Я не внимательный, так я веду свой бизнес. Не хочу оскорблять и терять такого клиента

- Хорошо, тогда ты озабочен своим бизнесом

Он смеется надо мной.

- Озабочен бизнесом. Произнеси это быстро десять раз

- Нет, мне и одного раза было достаточно

- Поездка не будет такой уж провальной. В пятницу вечером мы сходим в оперу, а затем у меня есть кое-какие планы касаемо нас

- И какие же?

- Не скажу. Дождитесь субботы и всё узнаете, мисс Беккет

***

Я надела приталенное черное вечернее платье и меховую накидку с парой высоких каблуков. Адские туфли. Я называю их так, потому что, пройдя в них достаточное большое расстояние, они причиняют ужасную боль. Но, черт, благодаря им я выгляжу великолепно, и это то, чего я так хочу - быть красивой для Лахлана, превозмогая боль. Я выдержу.

Я стою перед зеркалом, застегивая свой бриллиантовый кулон, когда в ванную входит Лахлан.

- Тебе кое-чего не хватает

Я оценивающе смотрю на себя. Понятия не имею, о чем он говорит, но я пользуюсь возможностью, чтобы поддразнить его.

- Как ты узнал, что на мне нет трусиков?

Он широко открывает глаза, тоже происходит и с его улыбкой, когда он тянется к подолу моего платья, оценивая ситуацию.

- На тебе нет трусиков? Это очень даже удобно

Я ударяю его по руке.

- Ничего такого не будет. И чего же мне не хватает?

Он вытаскивает черную бархатную коробочку из внутреннего кармана пиджака.

- Вот этого

Я смотрю на коробочку в его руке.

- Ты балуешь меня, Лахлан

- И тебе это нравится. Признайся

Я уставилась на него. Я не могу сказать, что мне не нравится, то как Лахлан балует меня. Мне нравится, но, когда он дарит мне дорогие подарки, я чувствую себя неловко. Что бы ни находилось в этой коробочке, оно наверняка стоит кучу денег. Открыв её, я замечаю большие бриллиантовые сережки. Протягиваю руку и касаюсь их.

- Они прекрасны

- Ты в сто раз лучше

Он всегда говорит мне это. Интересно, говорил ли он это другим своим спутницам.

- Что-то не так?

- Нет

Я протягиваю ладонь, усмехаясь.

- Дай мне, пожалуйста, мои новые сережки, чтобы я могла надеть их

Вытащив их из коробочки, он по одной передает их мне. Я наклоняю голову в сторону, чтобы волосы не мешали, когда я буду одевать серьги. Черт, они даже больше, чем кажутся. Сколько в них карат? Несомненно, много.

Одев вторую, я держу голову прямо, и, чтобы хорошенько рассмотреть подарок, Лахлан заправляет мои волосы за уши.

- Даже небольшие бриллианты имеют свои недостатки, но ты их делаешь прекрасными

- Спасибо за сережки и комплимент

- Пожалуйста. Ты готова?

- Да

Подъехав к сиднейскому оперному театру, Лахлан предпринимает все меры, чтобы припарковаться в секции зала около входа, поскольку камердинеров у них и в помине нет. Мои ноги сейчас ему так благодарны. Иначе, нам бы пришлось идти с общественной стоянки.

Мы подходим ко входу, когда человек с большой камерой подбегает к нам и начинает фотографировать. Вспышка чуть не ослепляет, когда Лахлан касается моей спины, проталкивая вперед. Уже в здании я замечаю, что Лахлану кажется вообще наплевать на всю эту ситуацию.

- Странно, что всё это было?

- Уверен, что этому фотографу поручили освещать премьеру в СМИ

- Редакция газеты должна научить своих сотрудников уважительно относиться к важным персонам. Это было грубо. И смешно. Он действовал так, будто его целью было нащелкать как можно больше снимков прежде, чем ты ударишь его кулаком - словно он какой-то папарацци, преследующий знаменитость

- Нам нужно найти наши места, чтобы я мог переговорить с мистером Брисом, если он, конечно, здесь

Мы сидим во втором ряду на балконе. Лахлан наклоняется и шепчет.

- Перед нами сидит не мистер Брис. Хочешь уйдем отсюда?

Он что серьезно?

- Нет. Мы здесь. Нарядно одетые. Сделаем вид, будто что-то знаем об опере

- О, я знаю об опере всё. Просто я не любитель. Вот моя мама обожает её, и, поэтому всё своё детство я слушал оперу. Мадам Баттерфляй её любимая, так что я знаю её вдоль и поперек. Мы можем сбежать, и заняться чем-то более приятным

- Нет. Я хочу остаться, тем более, что я не эксперт в этой области,но ты мог бы объснить мне

Он смеется.

- Потрясающе. Это именно то, чем бы я хотел заняться

Занавес поднимается. Мгновение, и я уже растворяюсь во всем этом.

- Я понятия не имею, что происходит

- Хорошо. 1904 год. Мужчина, Пинкертон, офицер ВМС США. Он собирается заключить брак с пятнадцатилетней японкой по прозвищу Бабочка, но, когда он найдет стоящую жену-американку, он разведется с ней

- Хреново

- Не я это придумал. Во всяком случае, Бабочка так сильно любит Пинкертона, что принимает в качестве свой религии христианство. Её дядя, узнав про это, приезжает в дом, где они счастливо живут в браке. Он устраивает скандал, проклинает и отказывается от нее. В конце этого действия они готовятся к брачной ночи

- И эта вау-детка-гау-гау называется оперой?

Он начинает смеяться, отчего люди на переднем ряду делают ему замечание. Наклонившись ко мне, я чувствую теплое дыхание около моего уха, когда он шепчет.

- Нет, Мадам Баттерфляй никак не назовешь, как ты выразилась “вау-детка-гау-гау”. Вот вернемся в отель, я тебе покажу, что это значит

Его обещание посылает волну возбуждения по всему моему телу, отчего я ерзаю на своем свидении. Лахлан смотрит на меня и улыбается.

- Всё хорошо?

- Я в порядке

- На тебе правда нет трусиков?

- Может быть, а может и нет

Черт бы меня побрал испортить такое великолепное платье линией от трусиков.