Тара Сивек - Маяк Фишера (ЛП)

— Лу-Лу, я не знала, что ты придешь на рынок сегодня, — говорит мама, когда я перегибаюсь через стол, чтобы поцеловать ее в щеку, которую она подставляет мне. Свой невысокий рост и внешность я полностью получила от мамы. В свои шестьдесят, даже ближе к семидесяти, Эвелин Батлер стареет изящно. Она по-прежнему имеет тот же, но более темный оттенок рыжеватых волос, как и у меня, хотя мама сейчас предпочитает посещать салон красоты Салли через каждые шесть недель. Она носит все свою жизнь короткую прическу «Боб», и даже в свои года, у нее по-прежнему прекрасный цвет лица, несмотря на знойное летнее солнце, с веснушками, рассыпанными по всему носу и щекам, так же, как и у меня.

— Это было сиюминутное решение, принятое вчера вечером. Стэнфорд и я решили устроить пикник на пляже, поэтому пришли кое-что купить, — объясняю я ей.

Она, наконец, замечает Стэнфорда, стоящего рядом со мной, и ее голова поворачивается то на меня, то на него, словно она наблюдает за теннисным матчем.

— Ой! Ты все еще... я думала... я имею в виду, я слышала... что прошлой ночью. Я не понимаю, вы двое все еще вместе, — неловко бормочет она.

Ох, ради Бога. Неужели сейчас мама начнет перемалывать сплетни?

Я ближе встаю к Стэнфорду, кладу свою руку на его, прижавшись к нему и положив голову ему на плечо.

— Да, мы вместе и очень счастливы, — информирую я ее, посылая ей свою самую искреннюю улыбку.

— Приятно встретиться с вами снова, Эвелин, — говорит Стэнфорд с теплой улыбкой. Он встречался несколько раз с моими родителями за последний месяц, они были добры к нему, но немного скованны. Меня это раздражает, и нам определенно придется поговорить об этом в ближайшее время.

Я поднимаюсь на цыпочки и целую Стэнфорда прямо в губы. Этим я, конечно, хватила через край, но отстаньте от меня, хоть на время. Уж кто-кто, а моя мама могла бы проявить некоторую слабину, и не упоминать все эти сплетни. Она прекрасно знает, через что я прошла с Фишером, и она также прекрасно знает, что сама мысль встречаться с кем-то пугает меня до смерти. К сожалению, она и отец просто обожают Фишера, и каждый раз, когда мы пересекаемся, они спрашивают меня не слышала ли я о нем что-нибудь, потому что они очень беспокоятся о нем. Я знаю, что теперь, когда он вернулся, все только будет намного запутаннее и хуже.

— Да,... очень приятно тебя тоже видеть снова, — говорит моя мама с натянутой улыбкой, складывая наши покупки, и Стэнфорд вытаскивает бумажник, чтобы оплатить их.

Я хватаю сумку с прилавка и стараюсь не смотреть на нее косо, сообщая, что поговорю с ней позже. Мы прощаемся и уходим, пересекая улицу, ведущую к пляжу.

— Прости. Моя мать...

— Проявляет заботу о своей одной единственной дочери? — спрашивает Стэнфорд со смехом. — Все нормально, я уже большой мальчик. Я смогу справиться с этим, до тех пор, пока ты в порядке, я тоже в порядке.

Я крепче сжимаю его руку и кладу голову ему на плечо, для себя в этот раз, а не для отвода глаз. На самом деле этот мужчина обаятельный и добрый, и, честно говоря, я должна быть в восторге, что он хочет быть со мной. Мне нужно перестать сравнивать его, узнать его побольше, и как он сказал, посмотреть, куда это нас приведет. Пока мы спускаемся вниз по лестнице к пляжу, я решаю про себя, что это именно то, что я и собираюсь сделать. Мне плевать на мнение окружающих, что они думают обо мне в этом городе, потому что я уж точно собираюсь сделать себя счастливой.

Журнал терапии Фишера

Памятная дата: 8 Апреля 2014 – 1:45 вечера

— Может быть, нам следует обратиться за психологической консультацией снова.

Слова Люси, сказанные за завтраком, снова и снова прокручиваются у меня в голове. Осушив очередную порцию виски, я кидаю пустой бокал через всю кухню. Он разлетается вдребезги, ударившись о шкаф на мелкие кусочки, разбросанные по полу.

Я также разбит, как эти гребанные осколки стекла. Я точно знаю это, и теперь об этом знает Люси. Консультации не работают, ничего не помогает. Сегодня утром она посмотрела на меня с жалостью, я не могу это больше выносить. Я не хочу, чтобы она, блядь, жалела меня.

С улицы я слышу громкий хлопок и падаю на пол, прикрывая голову руками. Мое сердце замирает, я напряженно лежу, ожидая услышать звуки выстрелов и жалящие пули, пронзающие мою плоть. Но я не слышу никаких похожих звуков, поэтому открываю глаза и понимаю, что лежу на кухонном полу.

— Что за дерьмо с тобой творится, ты тупой мудак? — бормочу я себе, быстро поднимаясь с пола, распрямляя плечи и захватываю новый стакан и неполную бутылку виски. Я наливаю янтарную жидкость на половину и выпиваю одним глотком.

Она не должна здесь больше оставаться, ей не следует видеть меня таким. Она просто обманывает себя, думая, что, если я сяду в кабинет с каким-нибудь мошенником, одетым в костюм, который будет расспрашивать меня о том, что я пережил, это сможет мне помочь. Мне уже ничто не поможет. И чем быстрее она это поймет, тем быстрее она уберется отсюда, подальше от меня.

У меня трясутся руки, я полностью забыл про стакан и просто подношу бутылку виски ко рту. Донесшийся скрип откуда-то сверху, заставляет рывком опустить бутылку. Я не стал ставить ее на столешницу, чуть-чуть пригибаюсь и спокойно быстро выбегаю из кухни, перебегая к дверным проемам и тихо несусь вверх по лестнице, так меня и учили. Единственное, чего мне не хватает сейчас — это чувствовать тяжелый вес моей винтовки в руке.

— КАКОГО ЧЕРТА, КТО НАВЕРХУ ТАМ? — кричу я на полпути бегом поднимаясь по лестнице. — Я ПОЛОЖУ КОНЕЦ ТВОЕЙ НИКЧЕМНОЙ ЖИЗНИ, УБЛЮДОК!

Выбив ногой дверь спальни, я влетаю в комнату, и вижу перед собой песок пустыни и Хаммер вместо кровати и комода. Я падаю на песок и ползу, зная, чтобы спастись, мне просто необходимо добраться до конвоя. Потянувшись вниз со стороны, где всегда находится мой пистолет, пусто. У меня нет оружия. Почему я, черт побери без оружия? Морпех никогда не должен быть без оружия. Я слышу выстрелы и взрывы вдалеке, я ползу еще быстрее, как можно ниже пригибаясь к земле и опустив голову.

— ПРИКРОЙ МЕНЯ! КТО-НИБУДЬ, БЛЯДЬ, ПРИКРОЙТЕ МЕНЯ! — кричу я, ударяя кулаком по песку, и двигаюсь с такой скоростью, на какую только способен.

В мою голову что-то ударяет, словно я напоролся в пустыне на камень, я закрываю глаза и начинаю трястись от боли. Когда я открываю глаза, то вижу, что лежу на кремовом ковре и передо мной стоит кровать королевских размеров, покрытая бледно-голубым одеялом, которое свисает чуть ли мне на лицо. Не песка, не камня, не армейского Хаммера, и не конвоя. Ничего. Я нахожусь в спальне, которую делю со своей женой.

— О, Господи, о, мой Бог, какого черта со мной происходит? — бормочу я, подталкивая себя с пола, и еще раз оглядываясь вокруг, моргая, чтобы точно убедиться, что эта комната реальна.