Диана Килина - #Одноклассник

– Она не моя девушка, – равнодушно пожав плечами, пояснил он.

– Можно без подробностей? – попросила я, склонив голову набок и одарив его широкой улыбкой.

Удивительно, каким самообладанием владеет этот мужчина. Его только что облапали на глазах у меня и еще десятка человек, а он сидит абсолютно расслабленный и невозмутимый.

– Мартынова, мы взрослые люди, – отзеркалив мое выражение лица, он вскинул бровь.

– Ромка, почему все наши разговоры сводятся к сексу? – выпалила я, звонко стукнув чашкой о блюдце.

– Может быть, потому что я – чертовски привлекателен? – он подмигнул мне, и я невольно расхохоталась.

– Павлин.

– Ты, между прочим, тоже секси.

– Да ну тебя.

Принесли наш заказ, и разговор плавно сошел на нет. Я снова ловила короткие любопытные взгляды, и сама, признаюсь, украдкой наблюдала за ним.

Попрощавшись, я села в свою машину и судорожно вздохнула, едва увидела, что на мое место пришла другая. Странное чувство появилось в груди – неприятное и липкое, поэтому я включила музыку погромче и открыла окно, впуская теплый осенний воздух в салон авто. До меня донеслись звуки смеха – противного женского и хриплого мужского – я дала по газам и сорвалась с места.

Вечером мы с Миленой восседали на новом диване и смотрели мультик, уплетая шоколадный торт. Дочери понравилась и ее комната – она даже успела что–то нарисовать на стене и выглядела очень довольной. Я потратила несколько часов, раскладывая и расставляя ее вещи в том же порядке, что они лежали на прежней квартире и боялась – не упустила ли чего, но все прошло спокойно. Кровать у стены, шкаф напротив, игрушки в комоде – Милена словно и не заметила изменений.

Она уснула у меня на плече и пришлось перекладывать ее в детскую. В такие моменты я всегда вспоминаю старую шутку про разминирование бомбы – недалеко от истины. Посидев у кровати чуточку, я перебирала рыжие кудряшки и улыбалась. Оставив приглушенный свет ночника, я вышла из комнаты и прикрыла дверь.

Тихая вибрация мобильного заставила нахмурится. Взглянув на кран, я усмехнулась.

– Я думала, ты сейчас очень занят, – без приветствий сказала я, ответив на звонок.

– Это был провал, – устало протянул Ромка, – Я не выдержал ее напора.

Я закатила глаза и прижала трубку к плечу, снимая халат. Забралась под одеяло и выключила телевизор, оставив гореть только напольную лампу.

– Да ну? Я–то подумала, что тебе наоборот нравятся настойчивые дамы. Во всяком случае, когда она погладила твой член прямо у меня на глазах, ты не возражал.

Рома глубоко вздохнул, в динамике послышался тихий шорох. Помолчав секунду, он произнес:

– Она делала минет с таким звуком, будто она пылесос. Клянусь, это был худший оральный секс в моей жизни.

Я не смогла удержаться и тихо рассмеялась. Он что–то проворчал в трубку, и, когда я снова заговорила, продолжил делиться:

– Почему женщины думают, что рычать с членом во рту – сексуально? Я испугался, что она его откусит.

– Ну, а вы не бреетесь, так что все честно. Ты хоть можешь себе представить, насколько неприятно, когда о твою вагину трется колючий подбородок? – похоже и меня потянуло на откровенность.

– Вагину? – сипло произнес он, – Фу, Катя.

– А что? Женские половые органы именно так и называются.

– Вагина звучит отвратительно.

– Влагалище.

– Еще хуже.

– Твои предложения? – я усмехнулась, глядя в потолок и поерзала головой на подушке, устраиваясь поудобнее.

– Мне больше нравится – киска.

– Ты что, тайно читаешь любовные романы?

– Нет, но согласись, звучит намного лучше.

– Когда я слышу слово «киска», я представляю милого пушистого белого котенка. Или рыжего. Но уж никак не…

– Киска, – мягко произнес он.

Странная теплая волна пробежалась по моему телу. Я судорожно вздохнула и открыла рот, чтобы что–то съязвить, но мысли из головы просто испарились.

– Катя? – голос Ромы снова вызвал непонятное ощущение – будто все внутренности в животе сделали сальто, – Все в порядке?

– Скажи еще что–нибудь, – тихо попросила я.

Моя рука самопроизвольно опустилась под одеяло. Кончики пальцев нащупали резинку трусиков, а потом просто отодвинули ее в сторону.

Какого хрена я делаю?

Втянув воздух в легкие, я замерла – он ведь мог услышать, как изменилось мое дыхание.

– Скажи мне, – вкрадчиво произнес Рома в трубку, но я слышала его так отчетливо, словно он лежит рядом и шепчет мне на ухо, – Что ты сейчас делаешь?

Прямо сейчас я трогаю себя. Но произнести это вслух я не смогла.

– Я догадываюсь, но хочу услышать. Ты ласкаешь свою киску? – тягуче, так тягуче и томно он произнес последние два слова, что я шумно выдохнула, – Ты просто гладишь себя, или ты засунула свои тонкие пальчики внутрь?

Что он несет? Но это звучит так…

Господи, это же Рома! Я что, сошла с ума?

– Ты возбуждена, да? – его голос понижается и становится немного хриплым, – Ты ведь наверняка течешь.

– Да, – выдохнула я, покрываясь мурашками с головы до ног.

– Ты хотела бы… – он запинается, а я уже не контролирую своих движений и не слышу ничего, кроме его вздохов в трубке, – Ты хотела бы, чтобы мой член сейчас был в тебе?

Е…ааать.

Я ввела в себя сразу два пальца и с трудом сдержала отчаянный крик, который начал зарождаться в груди.

– Ты чувствуешь это? – его голос… Что он со мной делает? – Чувствуешь, как я медленно, по сантиметру заполняю и растягиваю тебя? А потом скольжу наружу?

– Боже, да, – прошептала я, прикусив губу от удовольствия и продолжая двигать рукой в сбивающемся ритме.

– Я снова вбиваюсь в тебя так сильно, что ты кричишь. И еще, и еще. Ты понимаешь, что ты умоляешь меня дать тебе кончить?

– Да…

– Ты чувствуешь это? Чувствуешь, какой я твердый у тебя внутри?

Господи…

– Катя, – прошептал он мое имя, и я застонала, повернув голову и уткнувшись лицом в подушку.

Мое тело медленно, но верно начало плавиться. С каждым движением руки, с каждым сказанным им словом…

– Катя… Почувствуй, как я трахаю твою киску.

Я прижала динамик к груди и закусила губу так сильно, как могла, разрушаясь, как карточный домик; как стена под бомбежкой

Если бы не спящая за стеной дочь, я бы крикнула «Да!» несколько сотен раз.

Обмякнув, я продолжала сжимать телефон, покрываясь румянцем с головы до ног, и пыталась хоть как–то восстановить неровное дыхание. Когда я нашла в себе силы сделать хоть что–то, я просто…

Повесила трубку.

Приложив ладонь к пылающей щеке, я плотно зажмурилась, надеясь, что все это сон. Глупый, дурацкий сон.

Но когда я открыла глаза, я поняла, что не сплю и по–прежнему нахожусь в своей комнате, освещенной только тусклым светом напольной лампы. Лежу голая, под одеялом, и подо мной, кажется, растеклось влажное пятно.