Пьер Рей - Аут

Итало и его телохранитель быстро вышли из «форда» и скрылись в подъезде. Махоуни повезло: он загнал свою машину между двумя огромными грузовиками двадцатью метрами дальше. Место для наблюдения было почти идеальное. Он закурил. Ужасная картина разбившегося о бетон Кавано навязчиво преследовала его. Ничто не указывало на то, что Вольпоне или его телохранитель виновны в падении Кавано. Логического намека на это не было. Но Махоуни готов был дать отсечь себе правую руку, что это не так.

Ему вспомнились слова Кавано, сказанные им в кабинете Кирпатрика. Тогда, улыбаясь во весь рот, он радостно сказал: «Ты только представь себе, мы летим в Цюрих! Приятный отдых!» Он с горечью подумал, что уже спустя двадцать часов все встало с ног на голову… А внешне задача, поставленная Кирпатриком, представлялась обычной рутиной: узнать, что делал Дженцо Вольпоне в Цюрихе, каким образом потерял ногу, — предположив, что нога действительно принадлежала ему, — и где его останки?

Махоуни прикуривал от окурка третью сигарету, когда увидел Вольпоне. Гангстер решительным шагом направлялся к «форду». Рядом с ним шла высокая, выше его на целую голову, негритянка. Куда он собирается ее везти? Из подъезда вышел телохранитель и отступил в сторону, пропуская белокурую молодую женщину, которую держал под руку высокий, широкоплечий мужчина итальянского типа. Последним вышел невысокий, тщедушный человечек. Телохранитель дружески обнял его за плечи, подвел к «бьюти гоуст» и буквально вбросил внутрь машины. В голове Махоуни раздался сигнал тревоги: он уже где-то видел этого коротышку. Где? Когда? При каких обстоятельствах? В памяти замелькали лица, зазвучали голоса… Широкоплечий брюнет сел за руль «Р9». «Прекрасный образчик сутенера», — подумал Махоуни. Рядом с ним села блондинка. На заднем сиденье устроились «горилла» и хлюпик. «Бьюти гоуст» мягко съехала с тротуара, «форд» Вольпоне поехал следом.

Махоуни нажал на стартер и тут же вспомнил: невысокий мужчина был Мортимером О’Бройном, одним из самых известных финансовых адвокатов Соединенных Штатов!

Невероятно! Огромные синие мухи, носившиеся по бараку, осмеливались садиться чуть ли не на острие пера его ручки. Пот проступал на лбу крупными каплями и падал на мятый лист бумаги, лежавший перед ним. И все-таки, несмотря на сорока пятиградусную жару, частые проливные дожди, отвратительную пищу и невыносимые условия работы, Хулио Альмейда привык к Ботсване.

Шахта располагалась в двадцати километрах от Шукуду. Работали там в своем большинстве негры. Каждый вечер после сигнала сирены, оповещавшего об окончании рабочего дня, все поднимались на поверхность и подверглись тщательному обыску. Три месяца назад, чуть ли не в день приезда, он хотел возвратиться в Швейцарию. Но высокая заработная плата, щедрые премиальные за «риск» оказались убедительными аргументами, и он остался. Постепенно ему стала нравиться эта примитивная жизнь, радость выживания, потоки воды с неба, красноватого цвета почва, мужская община и этот грузовичок, на котором раз в неделю в лагерь привозили чернокожих проституток, которых трахали прямо на соломе под тентом-шапито, возведенном специально для этих целей. И надо же такому случиться! То, что несколько недель назад он принял бы как освобождение, сегодня представлялось катастрофой. Как об этом сообщить Мануэле?

Он раздавил муху кончиком пера и начал писать адрес на конверте:

«Мисс Мануэле Родригес, проживающей у мисс Ренаты Клоппе, Беллеривштрассе, Цюрих, Швейцария».

Затем, забыв о жаре, поте и мухах, принялся писать.

«Моя дорогая Мануэла!

Хочу сообщить тебе о плохой новости и не знаю, с чего начать. Эта плохая новость обрадует тебя, но ты не права. У нас ходят слухи, что собираются закрыть шахту по причине малой эффективности. Они говорят, что есть другие, богатые жилы, но до них трудно добраться, не подвергая жизнь людей риску… Они не могут больше гарантировать безопасность. За три месяца я видел шесть трупов, но это негры, так что не волнуйся.

В Европе нельзя заработать и половины того, что я получаю здесь. Короче говоря, я ничего не знаю, но такие слухи ходят. Признаюсь, я расстроен, и мне не хочется возвращаться в Цюрих, не скопив денег на магазин.

Я прочитал твое письмо и должен сказать, что твоя хозяйка — просто класс! Подарить тебе свои платья!.. У нее по-прежнему все хорошо с Куртом? Я буду писать тебе еще завтра, но вряд ли что-либо проясню относительно сегодняшней ситуации. Целую тебя, моя дорогая женушка!»

Написав внизу листа «Хулио», он вложил его в конверт.

Неожиданный шум голосов и радостные возгласы вернули его к реальности. Сегодня четверг, день приезда проституток. Обычно он первым врывался под купол шапито.

Мортимер О’Бройн начал заживо умирать, когда машина, проскочив пригород, понеслась дальше. Десять раз он хотел выпрыгнуть и десять раз ему не хватило смелости. А такая возможность была… Беллинцона, казалось, дремал, не обращая на него никакого внимания. Парень за рулем был занят управлением и не успел бы среагировать. Неподвижно сидевшая рядом с ним Заза напоминала статую. Мортимер задумался над судьбой свой любовницы: выживет ли она в этом путешествии, из которого, судя по всему, нет возврата?

Но главное, каким образом Вольпоне узнал о смерти брата? И как ему удалось так быстро наложить на него лапу? Выявить двух «солдат», которым он поручил убрать Дженцо, ни теоретически, ни практически невозможно. У него хватило ума проявить осторожность и обойтись без посредника, встретился с ними сам. В Нью-Йорке их не знают. Никаких неожиданностей преподнести ему они не могли, потому что не знали личности заказчика.

Два года тому назад Мортимер О’Бройн спас от электрического стула американца польского происхождения, обвиненного в тройном убийстве. Его звали Этьен Кац. В знак благодарности Кац дал ему имена двух своих друзей из Неаполя и сказал: «Метр, если однажды вам что-нибудь понадобится… Не торопитесь отказываться, мало ли что может случиться. Позвоните им от моего имени, и они сделают для вас все. Все!»

Тогда О’Бройн недоуменно пожал плечами, однако оставил в уголке своей памяти номер телефона, который назвал ему Кац. Он подумал, вдруг придется им когда-нибудь воспользоваться.

Через три недели Кац был задушен в своей камере кем-то из заключенных и навсегда унес в могилу все свои секреты и мечты. Возможно, не встреть он Зазу, идея убийства никогда бы не пришла ему в голову. Желая покорить молодую женщину, он завалил ее дорогими подарками, в то время как основной его капитал был основательно потрепан в результате неудачных финансовых махинаций. Конечно, Мортимер имел счет в швейцарском банке… Но цифра вклада его не радовала.