Ольга Пищаль - Тёмные улицы [СИ]

Капал дождь.

Улицы были черными, будто краски рекламных плакатов фильмов нуар. В эти ночи в городе было много черноты и много дождя.

Высоко на крышах мелькнула тень. Это могла быть птица, а могла быть кошка — если смотреть краем глаза и не поднимать голову вверх. Но у города были свои секреты.

Особенно здесь, на окраинах, где почти не было патрулей и мало действительно высоких зданий. Зато с избытком хватало темных переулков, в которых можно укрыться.

День был оживленным — как и другие дни до этого. Это ведь город.

Но в редакции газеты "Дэнс Хорс" было несколько более спокойно. Не самая большая редакция в городе, не самые большие шум и суета.

— Снова он, Кейт?

Кейт подняла взгляд от передовицы газеты одного из крупных издательств, которую держала в руках. У Кейт Сойер были внимательные, холодного оттенка, темно-серые глаза.

— Да. Снова.

Она отпила из пластикового стаканчика кофе "Бэнкс".

Насмешник. Темный клоун. Циркач Ужасов. Как его только не называли. Он был одним из страхов этого города. Он, и его пара длинных ножей.

Те, кто видел его лицо говорили, что он ужасен и похож на темного арлекина.

Кейт, как и многие, считала, что от него и таких как он нужно держаться подальше. Он не был героем, но однако и не был злодеем — он появлялся время от времени в ареоле брызг чужой крови, что бы снова исчезнуть. И всегда эта кровь была не совсем невинной. Чаще всего черная и с душком серы.

Кейт же было всего двадцать, она была обычной журналисткой и только-только получила работу в большом городе. А это что-то значило, знаете ли.

Теперь она думала только о работе и своем месте в этом мире. И о том, что нужно держать нос по ветру.

Она снова сделала глоток. Сейчас ее нос ощущал приятный аромат кофе и, как бы это не было странно, его кончик был направлен в сторону Циркача Ужасов. Сугубо метафорически, конечно. Откуда ему взяться в пластиковой чашечке кофе.

Это был бы замечательный материал. Сенсация. Она не Лоис Лейн, но и Циркач — совсем не Супермен. Комиксы и настоящая жизнь это разные вещи. Супермен — выдумка, Темный Циркач — правда. И эта правда в случае удачи поможет ей подняться на вершину мастерства.

Если Кейт выживет, конечно.

Темный Циркач всегда был только персонажем газетных историй и ни разу не дал интервью. Если не считать того, короткого, когда поймавший его сразу после убийства журналист едва не обделался от страха, когда Циркач только и бросил одну единственную фразу, которую легко можно было бы отыскать в какой-нибудь фантастической истории про загадочных мстителей в черном.

Тогда он сказал, что жители этого города должны видеть глубже поверхности, и что он не спаситель. Разумеется, после этой фразы, которая была произнесена на фоне забрызганной красным стены, его репутация стала еще хуже. А интерес к нему — больше. И уж точно многие прекратили строить вокруг его персоны галереи романтического флера.

Тем-более, что спасителем его и раньше считали не многие — в основном те семьи, которые страдали от гангстерского беспредела.

— Он такой странный… Но в тоже время притягательный. — Тейлор, ее подруга — наверное, единственная в этой редакции, кому она могла бы довериться, сделала задумчивый жест своей чашкой "Бэнкс".

Кейт поставила свой кофе на стол. "Как маньяки. Они тоже притягательные" — подумала она, мрачно усмехнувшись про себя.

— Скажи мне, Тейлор… — она повернулась и задумчиво посмотрела на подругу, прислоняясь к краю стола. — А ты хотела бы встретить Насмешника? — ее руки были сложены на груди.

— Шутишь? — Тейлор округлила глаза. — Конечно нет! Хотя… — помедлив сказала она, смущенно глядя в свой кофе. — может быть.

— Ясно. — Кейт отвернулась.

— Кейт? — услышала она удивленный вопрос.

Кейт кое-что для себя решила только что. Не решилась в полной мере, но стала чуть ближе к такой безумной идее, как вылазка на окраины.

Окраины.

Ночью Кейт проснулась от запаха ветра — того самого запаха, который исходит от человека в холодное время года, когда он едва-едва вошел с улицы в дом. Она перевернулась на другой бок, сонно вытягивая руки.

В оконное стекло влажно бил дождь.

Она вздохнула, глядя сквозь ресницы на тусклый свет от уличного фонаря, проникающий в комнату.

Вдруг ее пальцы наткнулись на холодную и влажную ткань. Кейт ахнула от неожиданности и открыла глаза.

Это был край плаща, темного, как чернила. Неровный треугольник тускло блестел в синеватой полутьме комнаты — черное на белом.

На кровати, — у ее изголовья, — кто-то сидел.

Кейт, еще не проснувшаяся до конца, с растрепанными белокурыми волосами и без очков, приподнялась на локтях. Оказывается, она спала поперек кровати, наискось, и наверняка до того, как она проснулась, ее голова утыкалась в поясницу незнакомца.

Она смотрела во все глаза на силуэт, закутанный в стилизованный под старину однотонный плащ, который укутывал широкие, но несколько худощавые плечи и спину, ниспадая складками на белое белье.

Призрак медленно повернул голову, укрытую широкополой, хищно заостренной шляпой с узким темным пером.

Сердце Кейт упало. Белый профиль, будто у дьявольского арлекина, и темные, глубокие глаза.

Это был Насмешник. Здесь, в ее комнате.

Кейт отпрянула от неуловимого кошмара темных переулков. Но черный силуэт взметнулся над ней, закрывая свет из окна. Несколько мгновений — и он уже за спиной Кейт, с другой стороны кровати. Только овеял ветром, как крылья, темный плащ.

Ее схватили руки в темных перчатках, Кейт даже не успела встать с кровати. Матрас прогнулся под коленями Насмешника, ягодицы Кейт уперлись в его жесткое бедро. Она попыталась вырваться, но Насмешник, который, кажется, был чуть ли не в два раза выше ее, удержал девушку на кровати.

Она практически упала к нему на руки, прижимаясь к его паху.

Хватка ослабла.

Неожиданно по ее щеке провели пальцем. Это было похоже на немую просьбу успокоиться — таким деликатным и вежливым было это поглаживание.

Только сейчас, после этого касания, она почувствовала всю интимность ситуации.

Его дыхание коснулось ее макушки, затем виска. Она поняла, что он тоже это почувствовал, и понял, о чем она думает.

В молчании тянулись секунды.

На ее живот легла большая и длинная ладонь. Кейт почувствовала, как ее тело охватило расслабление, она снова смогла дышать.

Спустя пять дыханий, шеи Кейт коснулись теплые губы и мягко провели по коже, не смыкаясь. Остальное лицо — щеки, подбородок, нос — Насмешника было прохладным.

Руки в грубых перчатках теперь легли на ее плечи и слегка подтолкнули вперед.

Ее сердце колотилось как безумное, Кейт поняла, чего он хочет, — она должна была лечь на кровать. Чувствуя томление внизу живота, она переползла с его рук на одеяло. Кейт перевернулась сначала на бок, а затем на спину, чувствуя как мягко тонет ее тело в странном дрожащем предвкушении — таком же синеватом, как свет в комнате и таком же темном, как тени. И рубиново-красном, как кровь в ее венах.