Елена Болотонь - Замуж за Чернокнижника

— Да нет у меня никакой любовницы!

— Умная женщина, наконец, тебя бросила? Надоело ей каждое утро слышать, как ты под одеялом пукаешь? — довольно парировала Янка.

— Я тебе тогда так жизнь испорчу, — начал угрожать Артём, пытаясь хорохориться передо мной, как внезапно осёкся, остановленный гневным выплеском разъярившейся фурии, в которую превратилась моя белая и пушистая сестрёнка.

— Ты? Жизнь мне испортишь? Да ты только можешь воздух в помещении испортить! Если бы не наши с Юлькой родители — не видать тебе этого дома ещё сто пятьдесят лет после пенсии!

И правда, после смерти родителей наследства нам с сестрой осталось столько, чтобы купить мне небольшую квартирку и заплатить за большую часть этого симпатичного домика.

Я слушала их перебранку, проминая пальцами плюшевую белую лошадку, которую купила для Эрики. И надеялась, что итальянская семейка рано или поздно выплеснет адреналин и успокоится, разойдясь каждый по лавкам. Что и случилось.

Раздражённый раскрасневшийся Артём пулей выскочил из дома, хлопнув дверями, и смылся в неизвестном направлении. Скорей всего, зализывать душевные раны у лысой козы. А я с улыбкой на губах встречала маленькую симпатичную белобрысую девочку, выскользнувшую из кухни.

Эрика подлетела ко мне, прыгнула в объятия и поцеловала меня в щёчку. Любимая тётя! Выхватила игрушку из рук:

— Олень!

— Милая, это не олень, — я улыбнулась. Трёхлетний ребёнок был просто непосредственен. — Это лошадь.

Маленькая девочка нахмурилась, вскинула на меня голубые глазки и с невозмутимым видом спросила:

— А где олень?

Я сдержала улыбку, сохраняя серьёзность. Вроде об оленях мы не договаривались:

— В следующий раз принесу. Пойдём на кухню, чаю попьём.

Через десять минут мы сидели за большим столом, накрытым скатертью в голубой горошек. Душевная семейная компания поднимала настроение, сгоняя все хлопоты повседневности. И ели наивкуснейший пирог, собственноручно приготовленный Янкой.

— Когда ты всё успеваешь? — спросила я, надкусывая клубничную начинку, напомнившую вкус детства.

— В свободное время, — она тепло улыбнулась.

Янусик работала врачом в местной клинической больнице и, как любой представитель этой благородной профессии, часто пропадала ночами на дежурствах. В её отсутствие с детьми ночевала няня, иногда я. Ну, разумеется, я это делала чаще на выходных, чем в будни. Вадьке было уже девять лет. Совсем взрослый.

— Тебе когда на дежурство?

— Вчера была, — произнесла сестра и прищурила лукаво глаза. Похоже, не обойдётся без свежей байки. Я знала этот взгляд, полный куража и задора! И эти уголки губ, изо всех сил сдерживающие улыбку.

— Ну, не томи!

— Сейчас расскажу, — выдохнула сестра, собираясь с духом. Сижу я ночью в кабинете, значит. Уже спать собралась. Слышу, в коридоре хрысть-дзынь-брямс. Хрысть-дзынь-брямс по кафелю. Перепугалась вся.

Янка остановилась, вдохнув в себя больше воздуха, выдохнула его, чтобы более спокойно продолжить.

— Выглядываю наружу. Осторожно так. Медленно. И вижу, как идёт по направлению в туалет наш пациент, переехавший в палату утром после реанимации. И не просто так идёт, а с бряцанием, как рыцарь средневековый. Знаешь, в чём? В суднах! Понимаешь, Юля? В наших больничных суднах вместо тапочек! Я ему ору вслед: «Ты что, с ума сошёл?»

— И что-о-о? — у меня ещё получалось сдерживать икотный смех, который стремительно подпирал к моему горлу.

— А ничего! В туалет он шёл! Наша санитарка мыла в палате пол и гоняла эти железки под кроватями. Тот молодой, неопытный, возьми да спроси: «Зачем это?» А санитарка, как самая умная, ему и ответила: «В них после реанимаций и операций в туалет ходят.»

Икота начала пробиваться первыми всхлипами.

— А дальше?

— А дальше получила наша санитарка выговор за плохое мытьё пола! А Маринка сообщила, что весь день к нам из соседних отделений врачи и медсёстры ходили, чтобы посмотреть на уникальный экспонат!

Я почти заканчивала рыдать от смеха, наблюдая за недоуменными лицами Эрики и Вадьки, — шутка ли, тётки с ума сходят, — когда Янка нахмурилась:

— А тебе чего дома не сидится среди рабочей недели?

— Да просто соскучилась, — улыбнулась ей.

— Ну-ну, — прищурила глаза Янка, но промолчала.

В семейном кругу, когда я отогрелась и насмеялась, все досадные недоразумения уже казались расплывчатыми и не стоящими выеденного яйца. Да и рядом с Янкой не страшно. Так что я решила не рассказывать сестре о происшествиях. Глупое стечение обстоятельств и совпадения. Но…

— Ян?

— Чтоу, — снова с набитым ртом ответила сестрёнка.

— Давай как в детстве? Вместе спать ляжем, в одну кровать?

Янка уставилась на меня с подозрением.

— Ты мне что-то недоговариваешь…

— Нет, просто как-то… Хочется тепла больше.

— Я согласна, — улыбнулась сестра. — Но только под разными одеялами!

— Хорошо. Отдашь мне своё синее в клеточку!

Уже позже, уткнувшись в подушку, слыша дыхание Янусика, провалилась в сон. Не знаю, как долго я спала, но проснулась от стука в стекло. Назойливого и, в то же время, глухого постукивания. Открыла глаза и удивилась тому, что сестра продолжает дрыхнуть. Толкнула её под бок, та что-то буркнула и отвернулась, наплевав на мои попытки растолкать её бренное тело. Пришлось мне поднимать свои сонные, но уже сжимающиеся от страха ягодицы с кровати и, робея, идти к окну. Идея остаться здесь на ночь с неподъёмной сестричкой уже не казалась идеальной.

Тышт… Вздрогнула от испуга! Бррр… Меня разбудила какая-то ветка рядом стоящей осины, качающаяся от порывов ветра. Но сон уже сбежал от меня вприпрыжку. А ещё появилась жажда. Потому, недолго думая, я пошла на кухню попить воды.

Спустившись по лестнице, увидела приоткрытую дверь в подвал и свет, горящий внизу. Это кто, интересно, его забыл выключить? Дети, поди, нашалили. Дежурная лампочка позволит мне вернуться, не сломав себе на ступеньках шею, а значит, пойду выключу свет.

Крутые ступеньки в подвальный этаж были единственным недостатком этого дома. Как-то сглупили строители. Сам подвал использовался для технических целей. Котёл отопления, куча ненужного барахла, в общем, всё как у всех.

Я подошла к выключателю, и как только протянула руку, свет погас везде. Охох! Я в ночной шёлковой сорочке на лямках, без сотового телефона, в бетонной яме осталась в полной темноте.

Я стояла и прислушивалась к тишине. Доприслушивалась до яркого звона, плавно перешедшего в тихий шёпот. Пришлось потрепать себя за ухо. Правое, потом левое. Ан нет. У меня шептали в обоих ушах.

— Ю-ю-юли-и-и-я… Иди-и-и ко-о-о мне-е-е…

Холодок пробегает по моей спине, плавно уходя вниз к копчику, сердце начинает нервно отстукивать учащённый ритм. Всё быстрее. Руки внезапно замерзают, превращаясь в ледышки. Темнота окутывает, сзади слышится шорох. Я разворачиваюсь и вижу, как в стене подвала образовывается проём, похожий на подземный ход, освещённый факелами. Такие бывают в старых замках… Тени, отбрасываемые от огня, пляшут на стенах, показывая их выщербленность, земляной пол и дорогу дальше. Но я же не дура. Кто в своём уме среди ночи в ночнушке пойдёт неизвестно куда?