Триша Вольф - Мир в красном (ЛП)

Я был полон ревности. Я был завистью.

Потом, как я и предполагал, она начала терять сознание, она двигалась под ним, ее бедра совершали волнообразные движения, искушая его действовать дальше. Я уже ничего не понимал к тому моменту… был просто обездвижен прекрасным видением передо мной, мечтая лишь об одном - перерезать горло Коннели, чтобы оказаться на его месте. Ощутить вкус ее сладкой смерти.

Как только эта мысль пришла мне в голову, все вокруг изменилось. Грациозно, словно раскидывающая крылья бабочка, она изогнулась и, выхватив из выреза своего прекрасного платья кинжал, вогнала его в шею моего наставника. Кровь брызнула во все стороны, окрашивая мою красавицу в алый, заливая ее волосы и белоснежную кожу.

Он упал, и она оттолкнула его, словно червяка. Он не был для нее даже настоящим хищником, чтобы испытывать к нему страх. Она стояла над ним, испачканная по локоть в его крови, которая блестела в лунном свете.

Я почувствовал оцепление.

Конечно, у меня была возможность остановить все это. Он был моим наставником, моим учителем, человеком, который взял меня под свое крыло и воспитал. Но я не мог перестать смотреть. И, ох, как же мне нравилось смотреть на это.

Она преобразилась на моих глазах, это была блистательная метаморфоза: ее кокон, верхний слой, словно спал, позволяя насладиться красотой ее крыльев.

Тех крыльев, к которым я испытывал невероятную жажду.

Я мог бы навсегда остаться подле нее, следовать за ней всюду, полностью отдаваясь ее власти.

Уже тогда я знал, что она не побежит за помощью. Она не стала искать свой телефон или радиопередатчик во время нападения. Она зашла в бар, не через те двери, около которых толпилось много народа. Я сразу заметил то, что Коннелли отказывался замечать: она - охотница.

В то время как он преследовал ее, она искусно расставила для Коннелли свои собственные сети.

В ней не было ничего от жертвы.

Я никогда не ласкал себя прежде, наблюдая за сценой. Когда моя возлюбленная заметила, что он отчаянно сражается, пытаясь остановить кровотечение, словно в попытке избежать ее когтей, рвущих его плоть, она буквально спикировала вниз и схватила нож.

Она встала на колени, опустившись на грязную землю, так же как раньше это делал он, и что-то прошептала ему на ухо. Я так сильно жаждал узнать, что же она сказала ему в тот момент. Я непременно должен это узнать. И однажды я выясню это.

Она отклонилась назад, позволяя ему увидеть лезвие ножа, приближающееся и направленное прямо на него. Она двигалась целенаправленно, методично, смакуя страх в его глазах, когда она вскрыла его сонную артерию. Один чистый, идеальный срез. Без колебаний.

Я взбесился тогда. Я был в такой ярости, что этот эмоциональный всплеск чуть не раскрыл меня, и каких усилий потребовала от меня необходимость заглушить крик, рвущийся наружу, который пришлось спрятать на груди мертвой шлюхи. Я застонал в ее мертвую плоть, сильнее вжимаясь в нее своим живым пульсирующим теплом.

Чистое восхищение.

Я больше не завидовал, я был в экстазе.

Экстази - я это уже пробовал. Желание - я чувствовал его прежде. Но это было настоящей одержимостью… я понял, что одержим ею.

Одержимость буквально поглощала меня, порабощая, пока я не приобрел достаточную силу, чтобы завладеть этим дивным существом.

Я закрываю глаза, позволяя памяти соблазнить меня, мои руки дрожат от предвкушения. Мы настолько близки в этот самый момент. Я вытащил свои пальцы из волос Эйвери и скользнул к ожерелью на ее шее.

Она замирает у меня на коленях. Мне даже не нужно говорить ей об этом. После нашей последней сессии ее страх стал настолько сильным, что я полностью контролирую ее.

Я закручиваю ожерелье на ее шее так плотно, что кожа под ним натягивается, и я чувствую ее дыхание через вибрацию цепочки. Подвеска выделяется на фоне ее нежной плоти. Я провожу пальцем по красно-белому украшению, чувствуя связь с моей возлюбленной.

Я вытащил тогда украшение из илистой земли и вытер начисто. Лелеял его, пока проникал в мир Сэди и изучал ее секреты. И теперь пришло время вернуть его на свое законное место - на шею Сэди.

Мое состояние мрачного транса разрушается, когда за углом раздается звуковой сигнал.

Я закутываю Эйвери в одеяло и хватаю телефон.

СЭДИ: Я получила твое сообщение. Если ты хочешь Графиню, то ты должен ответить на мои вопросы. Ты знаешь где. Я буду ждать тебя там. Сегодня вечером.

Порочная дрожь пробегает по моей коже.

Сегодня вечером.

СЭДИ

Невозможно измерить силу человеческого духа, силу его сопротивления. Или судить их, сравнивая с собой.

Этот случай повлиял на всех, кто работал с человеческими личностями.

Я молча и пассивно наблюдала, чувствуя себя абсолютно беспомощной, как Колтон звонил родителям, чтобы сообщить о смерти брата. С его слов я поняла, что он не общался с родителями с того момента, как сбежал из своего родного города. И вот первому общению с родителями за такой долгий период времени послужили поводом по-настоящему ужасные новости, которые навсегда оставят за собой вопрос «почему?».

И хотя он пытается скрыть от меня свои чувства по поводу потери брата, я понимаю, что он в глубоком потрясении. Они уже никогда не смогут разрешить вопросы между собой, заключить мир, поговорить о своей любви к одной и той же женщине. Колтон теперь всегда будет нести этот груз на своих плечах и глубоко в своем сердце, вина и недопонимание останутся с ним до конца жизни. И я буду рядом с ним, в тени нашего мира, вести его за собой.

Куинн является жестким и толстокожим человеком, он всегда в роли крутого детектива. Он всегда держится как стальная балка, непоколебимый и стойкий. Но даже за его внешней твердостью скрывается понимающий человек, и даже его защита иногда дает трещину.

Он, скрепя сердцем, вынужден был прогибаться под чужим давлением в этой ситуации. Все слишком быстро меняется, и в этот раз у него не получится выйти сухим из воды. Когда все это закончится, у него останутся свои шрамы, которые он будет использовать, чтобы продолжать борьбу со злом этого несовершенного мира. Такой уж он человек.

Я оглядываюсь, сидя на своем безопасном и уединенном месте в конференц-зале, всматриваясь и изучая каждого члена оперативной группы все с той же тщательностью. Нет никакой уверенности в том, как закончится эта ночь. Каждому члену этого департамента предстоит пройти проверку и допрос.

Даже Карсон со своим идеальным поведением станет жертвой этой неизвестности. Я думаю, он будет страдать от этого больше всех: он не очень хорошо справляется с тем, чего не понимает. Будет лучше, если он так и останется в неведении, для его же блага.