Андре Савиньон - Я приду плюнуть на ваши могилы...

Кто же мог спать в замке с привидениями?

Он попытается вернуться в свою комнату, если, конечно, найдет ее в этом фантастическом средневековом интерьере, где время чудесным образом оказалось повернутым вспять. То, что История повторялась, было всего лишь избитой, даже наивной истиной. Но на ее основе строились удивительные открытия Эйнштейна. Если действительно время представляется окружностью без начала и конца, дьявольским беспрестанно повторяющимся кругом, то тогда его жизнь есть, возможно, всего лишь субстрат, неощутимое наследие прошлых жизней.

— Ну, хватит! — остановил он себя. — Возьми себя в руки! Не давай волю своему воображению! Подобные мысли появляются в те ночи, когда разыгрывается подсознание человека.

Опустив глаза, он увидел, что вокруг кровати Уэбстера белым мелом начертан круг. Он взял со стола свечу и посветил: там и сям на неровных плитах пола по окружности были нарисованы большие белые кресты.

Он прошелся по кругу и вернулся к столу, чтобы поставить свечу на место. Окружность и кресты! Где он слышал о подобной суеверной практике? Ну да, конечно, в Ирландии, где они с матерью проводили летом свой последний отпуск. Она очень хотела посмотреть еще раз на Изумрудный остров, и он привез ее в Каунти Виклоу, где они когда-то в течение двух недель совершали длинные прогулки по холмам, устраивали пикники на берегу живописных водоемов. Однажды они укрывались от внезапно начавшейся грозы в одинокой хижине, и крестьянка, живущая там, рассказала им, что если духи, прогуливаясь по долинам, нечаянно зашли к вам в дом, то они не смогут причинить вам никакого вреда, если вы начертите белым мелом круг вокруг вашей кровати и пересечете его несколькими крестами.

Выходит, Уэбстер был ирландцем? Тогда это объясняет все. А что там было на столе? Бутылка… со святой водой, наверняка. Он ею побрызгал пол, а на Библию, из чувства высочайшей предосторожности, положил маленький пистолет с перламутровой ручкой, настоящий коллекционный пистолет, найденный Уэбстером в какой-нибудь витрине и позаимствованный на ночь.

Джон сардонически улыбнулся. Этот храбрец Уэбстер, афиширующий в присутствии других смелость и скептицизм, прибегал наедине с собой к самой примитивной суеверной практике. Он взял со стола серебряные нагарные щипцы и потушил свечу, затем на цыпочках вышел из комнаты. Он намеревался прикрыть дверь бесшумно, но порыв сквозняка, которыми так славился замок, вырвал ее у него из рук, и она с грохотом захлопнулась. За дверью раздался громкий крик: Уэбстер проснулся. Джон открыл дверь, чтобы посмотреть, что случилось, и в лицо ему хлынул водяной поток. Захлебнувшись, он резко отступил назад и крикнул:

— Уэбстер, вы что, с ума сошли? Это я, Джон Блэйн.

— Да хранит вас бог! — пробормотал Уэбстер.

Чиркнула спичка, и вскоре пламя свечи осветило Уэбстера, сидящего на кровати с вытаращенными глазами.

— Что вы тут делаете… ночью? — спросил он.

— Ночь уже кончилась. Вы бы это заметили, если бы не прикрывались занавесками, да еще кругом с крестами, Библией и пистолетом, не говоря уже о святой водице, которой вы меня окатили с головы до ног.

— Святая вода никому еще не приносила вреда, — запротестовал Уэбстер. — Если вам надоело смеяться, то объясните мне, пожалуйста, почему вы разгуливаете ночью по замку? Я почти уверен, что вы, как и я, не имеете привычки вставать на рассвете.

— Мне приснился кошмарный сон, если вас устроит подобное объяснение, — признался Джон Блэйн, вытираясь платком.

— Неужели и вправду кошмарный сон?

— Да, представьте себе: голова без туловища проплыла мимо моего окна. Это не галлюцинации, поверьте. Мое окно выходит на террасу, и, скорее всего, кто-то совершал там ночную прогулку. Я предполагаю, что это был Уэллс: он достаточно иссушен, чтобы походить на привидение.

— Если вы не против, я хотел бы лечь в постель, в моем возрасте легко простудиться, здесь постоянные сквозняки.

Джон Блэйн развеселился.

— В самом деле? А я хотел пригласить вас проводить меня до моей комнаты и заодно провести расследование относительно этой головы. Я очень верю в реальные вещи и всегда стремлюсь докапываться до истины. Если вы боитесь, поскольку истратили на меня всю святую воду, то можете взять в одну руку Библию, а в другую — пистолет.

— Я никого не боюсь, — завопил Уэбстер, — а если у меня и стучат зубы, то это от холода, и ни от чего другого.

— Ну, тогда пошли. Только это далеко, предупреждаю вас: вот уже несколько часов, как я потерялся.

— Полный абсурд! — с кислой миной отрезал Уэбстер. — Ваша комната находится в двух шагах от моей.

Джон Блэйн ухватил Уэбстера за руку, и тот проводил его до комнаты Герцога.

— Какое счастье, что я вас нашел. — С радостным видом он потряс Уэбстеру руку. — Уверяю вас, что я искал ее не менее полутора часов! А вы говорите, что она в двух шагах от вашей. Да! Действительно, это моя комната: я узнаю герб на двери. Кстати, прекрасная дубовая дверь! Только тяжелая, как…

Он толкнул дверь, и оба они чуть не упали, так как кто-то тоже ее открывал изнутри. За дверью стоял Уэллс, как всегда высокий, собранный и корректный, несмотря на ночную пижаму.

— Мистер Блэйн! — воскликнул он. — Сэр изволил куда-то выходить? Я повсюду искал его, потому что мне показалось, что сэр звал меня.

Джон Блэйн пристально посмотрел на Уэллса.

— Вы проходили по террасе перед моим окном?

— Какой террасе, сэр?

— Мне не до шуток, Уэллс! Я люблю пошутить, но не могу терпеть, когда перед моими окнами летают головы без туловища!

Он говорил шутливым тоном и потому был крайне удивлен, увидев, как сильно изменилось выражение лица старика. Уэллс сжал челюсти, прищурил глаза, и взгляд его под сдвинувшимися мохнатыми бровями, нависающими над длинным носом, стал пронзительным.

— Какое вы имеете право шутить относительно головы герцога Старборо?

Оторопев, Джон Блэйн отступил назад, но Уэллс наступал на него, приговаривая:

— Если бы вы знали, с кем говорите, вы никогда не осмелились бы…

Джон Блэйн, не сводя с него глаз, думал про себя, что знает его слишком хорошо: это был дед Кэт, незаменимый дворецкий замка. Но он не видел никакой связи с головой герцога и не понимал странной реакции Уэллса на его слова.

— Право, Уэллс, я сожалею, но…

Старик прошел мимо, не удостоив его взглядом, и молча удалился по коридору.

— Он что, сумасшедший? — спросил Джон Блэйн и очень удивился, не увидев на лице Уэбстера ничего кроме неловкости.

— Не то чтобы сумасшедший, но, во всяком случае, странный, — ответил Уэбстер. — Он иногда разыгрывает комедию, кстати, с моим старым другом. Вероятно, это отражается на его голове.

— Сэр Ричард разыгрывает комедию? — удивился Джон Блэйн.