Кира Шедоу - Секретарь

Рэндом:

Я, конечно, знал, что он откажется… Но все же это очень грустно.

— Я и не надеялся, — тихо произнес я, прикрывая глаза. — Твоя гордость… Жаль…

Мне почему–то так больно. Но ведь я же и не рассчитывал, что он согласится. Или рассчитывал? Точнее, надеялся на чудо. На то, что счастье возможно…

Шон:

— Ну что ты, не обижайся, — как он расстроился. Ведь я тоже расстроен… Почему в жизни так все не просто… — Рэн, пожалуйста, посмотри на меня, — Господи, когда он такой я готов забыть обо всем на свете. — Ну, прости, прости, прости меня, у меня куча долгов, я не могу просто так лежать на животике, ничего неделая, милый, ты должен меня понять…

Рэндом:

— Я все понимаю, Шон, — я не могу открыть глаза, потому что чувствую, что в них слишком много влаги. Не хочу расплакаться, как девчонка. — Я знал, что ты не сможешь принять мою помощь. Но мне жаль, так жаль… И тебе действительно нужно хоть несколько дней полежать. А о работе грузчика не может быть и речи не меньше месяца, если ты не хочешь попасть в больницу. И прости, — я все же вынужден открыть глаза и посмотреть на него, — но я заплатил за то молоко…

Шон:

— Что? — я сел на кровати, — я же сказал тебе, тогда что сам заплачу, — и почему сейчас я чувствую что меня унизили… — Я тогда отдам деньги тебе… — я стал поспешно слезать с кровати…

Рэндом:

— Вернись, — я удержал его и опять притянул к себе. — Ну почему ты думаешь только о себе? Только ты и твоя гордость…

Шон:

Я не сопротивлялся, позволил ему обнять меня, я слишком устал, чтобы делать лишние телодвижения…

— Ну, а что мне еще остается, что у меня есть еще, кроме гордости? — я наклонился к нему, — Я так устал, устал бороться, чтобы выжить, но я должен продолжать, иначе… Ты должен меня понимать, мы ведь похожи, разве позволишь ты кому бы то ни было содержать тебя, оплачивать все твои расходы? Рэн…

Рэндом:

— У тебя есть я, — почти беззвучно произношу я, скорее для себя, не уверенный, что он правильно поймет мои слова. — Я все понимаю… Я не буду ни на чем настаивать. Поступай, как тебе легче.

Шон:

— Рэн… — так не хочется сейчас уходить, когда он в таком подавленном настроении, да и у меня настрой не лучше… Я сейчас стою между двух огней… с одной стороны моя гордость, с другой Рэн, и именно их я боюсь потерять больше всего на свете, но кого все–таки больше… На этот вопрос пока у меня не было ответа… — Рэн… — я укладываюсь обратно в постель, хотя смысла уже не было — все равно вставать… но так хотелось полежать еще немного рядом с ним… — Рэн, я все еще нужен тебе таким?

Рэндом:

Я обнимаю его, зарываюсь лицом в волосы.

— Ты нужен мне, ты даже не представляешь, насколько ты мне нужен, — мой голос звучит глуше. Я не представляю, что со мной будет, когда он покинет мою квартиру. — Ну почему все так?.. Почему я не могу быть просто счастлив, как тысячи людей?

Шон:

— Рэн, ты мне тоже нужен, — я крепче цепляюсь за него — Я делаю тебя несчастным, прости, — не тебя одного я сам так страдаю, что, кажется, если бы меня не было, тебе бы не пришлось всего этого почувствовать…

Рэндом:

— Не говори так, — я кладу палец ему на губы, — я благодарен судьбе за встречу с тобой. Мне кажется, я только сейчас и начал жить…

Шон:

— Рэн, я, кажется, тебя люблю, — я делаю признание и отворачиваюсь, закрываю глаза, он первый человек которому я признаюсь в любви, как странно и все же так прекрасно… любить…

Рэндом:

— А мне не кажется, — я прижимаюсь к его спине, обнимаю, уткнувшись носом в шею. — Я точно знаю, что люблю тебя. Поэтому мне так больно… не уходи сегодня никуда? побудь со мной… — я опять прошу практически без надежды. Работа, гордость…

Шон:

— Ты же знаешь, что я никуда не хочу уходить, но, милый, Рэн, у нас с тобой вся жизнь впереди, — неужели вся? Мне бы так хотелось быть с ним всю жизнь… — Я побуду, я буду с тобой, пока ты этого хочешь… — я переворачиваюсь к нему, глажу его лицо, целую носик, обнимаю нежно–нежно. — Рэн, любимый…

Рэндом:

Любимый. Сколько раз я слышал это слово? Но сейчас я готов все же разреветься от счастья. От того, что это сказал Шон, от того, что он не уйдет сейчас, от того, что он… это он.

— Мой ангел, — прячу лицо в его волосах, потому что в глазах у меня стоят непрошенные слезы, — как бы я хотел, чтобы ты позволил моему дому стать твоим домом. Просыпаться утром и видеть тебя. Засыпать, унося в сон тепло твоего тела… Черт, я становлюсь сентиментальным…