Миа Эшер - Легкое поведение

— Блэр, отпусти! — Она борется со мной, стараясь высвободиться. — Я больше не вынесу ни минуты в одном доме с твоим пьяницей-отцом, иначе сойду с ума.

Я слышу позади нас истерический смех. Оглядываюсь и вижу папу. Он заходит в спальню и, шатаясь, идет к кровати, где лежит открытым мамин чемодан. Его глаза налиты кровью, вылезшая из штанов рубашка покрыта жирными пятнами, похожими на чернильные кляксы. От него разит спиртным, и когда этот запах ударяет мне в нос, мое сердце сжимается. Пронизанное страхом горе захлестывает меня словно волны мутной реки.

— Хватит упрашивать ее, Блэр. Так поступают только слабаки. Она вернется. Она всегда возвращается, — говорит отец.

Мать оборачивается к нему, в ее глазах презрение.

— И не рассчитывай, Оскар. Я не вернусь.

— А как же я? — восклицаю сквозь слезы.

При взгляде на меня мать немного смягчается, но потом она поднимает глаза на отца и мгновенно ожесточается снова.

— Извини. Просто я больше так не могу. — Она застегивает чемодан и идет к двери.

— Нет, нет, нет, нет! — Я бегу за ней вниз по лестнице, захлебываясь плачем, но она не останавливается. Выходит за порог и бросает меня…

Меня тошнит. Хочется закрыться в ванной и вырвать, но я пересиливаю тошноту и остаюсь на месте. Меня не победить ни Уолкеру, ни воспоминаниям о родителях. Я не позволю. Как сильные подчиняют слабых, так и я подчиню свои эмоции. Плевать на Уолкера. В конце концов меня не впервые бросают.

Я сделаю то, что удается мне лучше всего. Я вычеркну Уолкера из своей жизни. Внушу себе, что его нет и никогда не существовало. Запрячу все до единого чувства и эмоции так глубоко, что ни сердце, ни разум о них и не вспомнят. И, двигаясь по порочному кругу, которым стала моя жизнь, найду себе кого-то другого.

Как находила всегда.

Чего тянуть, я начну прямо сейчас. С того, что выясню, кто такой этот мистер Ротшильд.

Я сажусь на кровать, открываю ноут и вбиваю в поисковик его имя. Бегло просматриваю журнальные и газетные статьи о нем — «Тайм», «Нью-Йоркер», «Нью-Йорк Таймс», «Форбс»… Да он не просто богат, он… Единственный потомок «старых денег» с Золотого побережья Лонг-Айленда и владелец медиа-империи стоимостью миллиарды долларов. Ожерелья вроде вчерашнего он может покупать пачками и не обеднеет.

Когда тот факт, что он богат как Крез, устаканивается в моей голове, я решаю посмотреть его фотографии, и у меня буквально отваливается челюсть. Вот он целуется с моей любимой актрисой, с другой, с третьей… Еще фото — он с известной писательницей, своей бывшей женой. Следующее — стоит в компании светской львицы из европейского аристократического дома, с которой недолгое время был помолвлен. Итак. Ему тридцать восемь, за плечами три брака (и столько же разводов) плюс мелкие интрижки без счета. Детей нет. И еще по слухам в молодости он пережил серьезный разрыв, от которого до конца не оправился.

Хм.

Я сижу, тупо уставившись на его фотографию, и не могу поверить в свою удачу. Неужели я правда нашла курицу, которая несет золотые яйца?

Воспоминание об Уолкере, о его голубых глазах, о том, сколько яда было в них, когда он назвал меня швалью, по-прежнему маячит в моем сознании, но мне уже не так больно, как пару часов назад. Его образ постепенно бледнеет и уходит в прошлое.

Вот так я вычеркиваю людей из своей жизни.

Стоит вам стать для меня обузой, я в тот же момент вас брошу. Если мне покажется, что вы способны меня обидеть, я тут же сотру вас из памяти и вырву из сердца, на котором и без вас достаточно ран. Я никогда не вспомню о вас. Я буду жить дальше и ни разу не оглянусь назад. И не надейтесь занять место в моих воспоминаниях.

Можете назвать меня бессердечной, если хотите, но лучший способ защитить свое сердце — поверить в то, что его нет. И я верю. Почти всегда.

К тому времени, как я заканчиваю собираться на работу, Уолкер стерт из моей памяти окончательно и бесповоротно. И поскольку до выхода в ресторан есть еще несколько минут, я принимаю решение позвонить мистеру Лоренсу Ротшильду.

Я дотягиваюсь до валяющегося на полу клатча, достаю его визитку и хватаю телефон.

Сидя на кровати и нервно вытирая ладони о свои кожаные леггинсы, жду ответа. И он отвечает — после четвертого или пятого гудка, когда я уже собираюсь отключиться.

— Да, — произносит он этим своим голосом, от которого слабеют колени.

Сжимаю телефон крепче.

— Привет… хм… в общем… наверное, это прозвучит странно, но мы вчера виделись на выставке, и ты дал мне свою визитку.

— А… То есть, тебе уже наскучил тот мальчик, с которым ты приходила? — тянет он насмешливо, его тон спокоен и невозмутим.

— Откуда ты… Знаешь, что… Впрочем, неважно. Я звоню узнать, что именно ты имел в виду, когда давал мне визитку.

— Что я заинтересован.

— Да, но…

— Ты вроде умная девочка, — перебивает меня он. — Как думаешь, чем ты можешь быть интересна мужчине моих лет?

Я фыркаю, и нервное напряжение наконец-то проходит. Ну, в эту игру я играть умею.

— Могу спросить тебя ровно о том же. Чем мужчина твоих лет может быть интересен девушке вроде меня?

Он смеется в ответ.

— Тушé. Похоже, мы отлично понимаем друг друга.

Секунду я молчу, кусая изнанку губы.

— Да. Я тоже так думаю.

— Завтра утром я улетаю по делу в Гонконг, вернусь в следующую субботу. Встретишься со мной, мы поужинаем, выпьем и заодно обсудим, чем именно ты меня… м-м… заинтересовала.

— Ты всегда не спрашиваешь, а ставишь перед фактом?

— Всегда. А что?

Теперь моя очередь смеяться. Я встряхиваю головой и говорю:

— Окей. Я подумаю и перезвоню… или не перезвоню.

— Мне кажется, или ты любишь оставлять последнее слово за собой?

— Блэр. Меня зовут Блэр Уайт. И… да, люблю. А кто не любит?

Он усмехается.

— А… у нашей красавицы все-таки имеется имя. Что ж, звони — если и когда будешь готова. — Он делает короткую паузу, подбирая следующие слова. — Я буду ждать, Блэр. Серьезно.

Ход переходит ко мне, и я-таки оставляю последнее слово за собой.

— Посмотрим… — шепчу, а потом отключаюсь.

И сижу на кровати в ступоре от волнения, пока жду, когда сердце начнется биться ровнее.

— Ты сегодня рано. Что-то случилось? — спрашивает Элли, когда я захожу в ресторан.

Я не спешу отвечать. Стою и смотрю, как она протирает белым полотенцем бокал. Элли потрясающая — в этом своем облегающем черном платьице, с коротким каре каштановых волос, просто дух захватывает. Все-таки забавно, что мы с ней настолько сдружились. Она из тех людей, которым не нужно чужое одобрение для того, чтобы чувствовать себя хорошо и знать себе цену. В то время, как я… скажем, мне необходимо постоянное напоминание.

— Да так, ерунда. И говорить не о чем. — Я забираюсь на высокий барный табурет, вытягиваю обтянутые леггинсами ноги и, чтобы не смотреть Элли в глаза, принимаюсь изучать свои туфли.