Миа Эшер - Легкое поведение

Он становится напротив.

— Признаться, я глубоко тронут твоей заботой о моем здоровье. — Его улыбающиеся глаза искрятся весельем, пока с языка слетает сарказм. — Со мной такое впервые.

Я подхожу так близко, что упираюсь кончиками грудей в его торс. Тянусь к его губам, а руку кладу на ширинку брюк.

— Бедненький Лоренс, — воркую ему в шею. — С тобой лучше быть понежнее… А если я пообещаю очень-очень хорошо о тебе позаботиться? В особенности о твоем… — я делаю паузу и чуть-чуть отклоняюсь назад, чтобы видеть выражение его лица, пока я очень нежно ласкаю через ткань его член, — …здоровье?

Не говоря ни слова, он берет меня за запястье. Мы стоим неподвижно, утренние секунды улетают прочь. Я остро чувствую его прикосновение. На мгновение мне кажется, что сейчас он бесцеремонно отбросит мою руку, однако он к моему удивлению подносит ее к своему улыбающемуся рту и прикладывается к середине ладони мягким поцелуем.

— Ну что мне с тобой делать, маленькая шалунья?

Фыркаю.

— Баловать, разумеется.

— Да, кстати…

Он вытягивает из внутреннего кармана пиджака длинный красный футляр с золотым замочком. «Картье». Стоит представить, что лежит внутри, как пульс у меня подскакивает. Я поднимаю горящие глаза на Лоренса. Он внимательно за мной наблюдает — изучая, анализируя. На секунду я смущаюсь того, с какой откровенностью вожделею его подарок, но потом вспоминаю, почему я здесь, и мимолетная стыдливость исчезает. Зардевшись, будто какая-то девственница, я, однако, надеюсь, что Лоренс видит на моем лице алчность — на случай, если у него есть заблуждения по поводу моих истинных чувств к нему.

Он открывает подарок. На ложе из белого атласа лежит сверкающее ожерелье. Достав его, Лоренс небрежно роняет футляр на пол и, пристально глядя на меня, спрашивает:

— Ты позволишь?

Киваю и, прикусив губу, рассматриваю бриллианты на тонкой витой цепочке из белого золота. Украшение прелестно, но я, как всегда, отмечаю сходство этого холодного, безжизненного предмета с собой. Дорогое, на вид — само совершенство, а на самом деле?

Едва Лоренс оборачивает ожерельем мою шею, я испытываю желание сорвать его — такое жгучее, словно по коже поползла аллергическая реакция на металл. Золотая цепочка кажется мне кандалами, которыми Лоренс приковывает меня к себе, я порываюсь поблагодарить его и снять ожерелье, но, увидев, как он на меня смотрит, не решаюсь.

— Что? Тебе не нравится? — спрашивает он, хмуря брови.

В голове мелькает воспоминание о часах Hello Kitty, о том, что они значили для меня — больше, чем все ожерелья на свете. Но я немедленно его прогоняю. Это воспоминание принадлежит прошлому, там оно и останется.

Выдавив улыбку, я прикладываю ладонь к основанию шеи.

— Оно прекрасно. Я могла бы сказать, что необязательно покупать мне столь дорогие вещи, но врать не хочу, и потому… спасибо.

Привстаю на цыпочки и целую его в щеку. Его ладони моментально ложатся на мои обнаженные бедра и крепко их сдавливают.

— Если будешь благодарить меня так всякий раз, получая подарки, у меня не останется другого выбора, кроме как на самом деле избаловать тебя.

— Только не сломай себе что-нибудь, — шучу я.

— И еще одно.

Отпустив меня, Лоренс уходит к тумбочке. Заинтригованная, я наблюдаю за тем, как он поднимает с гладкой деревянной поверхности белый конверт, возвращается и передает его мне.

— Вот.

Изогнув бровь, беру, открываю… и впиваюсь взглядом в черную кредитку со своим именем. Как любая золотоискательница, я знаю, что этот маленький кусочек пластика — Библия среди кредитных карт. Она безлимитная, а такие доступны только очень состоятельным людям. С нею можно купить даже «Феррари» — никто и бровью не поведет.

Я поднимаю голову, наши глаза встречаются.

— Неужели мне удалось-таки тебя поразить? — интересуется Лоренс со смехом.

— Спрашиваешь!..

— Пройдись по магазинам и полностью обнови гардероб. Туфли, сумочки… купи все, что пожелаешь. Я не хочу видеть на тебе вещи, оплаченные другими мужчинами. Поняла?

— Уверен? У меня, знаешь ли, весьма недешевый вкус, Лоренс.

Он целует мой рот коротким, но захватывающим дух поцелуем.

— Уверен. Не смотри на цены. Сколько бы оно ни стоило, Блэр, я могу это себе позволить.

Я шутливо беру под козырек.

— Слушаюсь, капитан.

Неожиданно он шлепает меня по заднице, глаза игриво поблескивают.

— И еще. — Он тянет за ниточку моих стрингов.

— Да?

— В своей постели я хочу иметь тебя голой. Ты, я — и ничего больше, так что впредь эту ерунду не носи. Тебе ясно?

Вы когда-нибудь смотрели на пламя горящей свечи? На плавные колебания огонька, который, танцуя в воздухе, гипнотизирует своей красотой. Отвернуться, отвести взгляд невозможно. Вот так я чувствую себя в эту минуту с Лоренсом. Его глаза притягивают меня, прожигают насквозь, оставляя горящий след.

С пересохшим ртом я киваю.

— Мы увидимся вечером?

Едва спросив, я понимаю, что хочу поскорее увидеть его снова.

Лоренс качает головой.

— Завтра. Сегодня у меня… деловой ужин из тех, что нельзя пропускать.

Я пожимаю плечом, притворяясь, что его отказ не задел меня. Что я не почуяла за его отговоркой ложь.

— Хорошо… Можно один вопрос, пока ты не ушел?

— Да.

— Когда мы не вместе, нам разрешено или нет встречаться с кем-то еще? Я, понятно, ничего такого не планирую, просто хочется ясности на этот счет, — говорю, вспоминая Уолкера и то, как он меня огорошил.

— Блэр, мы трахаемся, и, надеюсь, нам хорошо вместе. Чем ты занимаешься в свободное время — меня не колышет. И, соответственно, наоборот.

После того, как мы целуемся на прощанье, я ухожу в ванную. Надо бы принять душ, но в отсутствие Лоренса я — не без оснований — чувствую себя так, словно залезла в чужой дом, и мне хочется поскорее уехать. Пока я чищу зубы новой зубной щеткой, которую оставила мне его домработница, мой взгляд падает на ожерелье, и оно напоминает мне о разговоре после нашего первого секса…

Мы лежим, раскинувшись нагишом на кровати, и потягиваем из одного бокала красное вино. В какой-то момент он спрашивает:

— Ты всегда спишь с мужчинами только за деньги?

— И да, и нет. Обычно я с ними встречаюсь. Бывает, подолгу. С Уолкером — помнишь парня, с которым ты видел меня в музее? — кажется, дольше всех.

— Зачем тебе деньги? Какие-то долги? Поэтому?

— Да нет. Просто они мне нравятся. — Я улыбаюсь, разглаживая ладонями прохладный шелк простыней.

— Ясно. Значит, благородной причины трахаться с мужчинами, вроде меня, и торговать своим телом у тебя нет, — с иронией говорит он.

— Не-а. Я трахаюсь с тобой, потому что мне нравится, сколько ты мне платишь.

Поставив бокал на тумбочку, Лоренс целует меня в подбородок, потом шлепает по заднице и усаживается спиной к изголовью.