Миа Эшер - Легкое поведение

В тот же миг мое сердце остановилась.

Я увидела его. Уолкера.

Он стоял, прислонившись к своему черному «БМВ», припаркованному через дорогу от ресторана, и смотрел на меня в упор — гладкие волосы разделены на пробор (прическа дурацкая, но на нем смотрелась отпадно), на губах играет самоуверенная улыбка. Он выглядел настолько великолепно, что моя внутренняя шлюха тотчас представила, как запускает пальцы в эти его отросшие волосы и скачет на нем верхом, как на механическом быке.

Перейдя дорогу, он не спеша зашагал в мою сторону. Остановился передо мной и просто сказал:

— Поехали.

Я была готова ответить «да».

Но знала: если я хочу, чтобы он относился ко мне по-особенному, давал мне все, чего я хочу, и выделял среди всех прочих доступных ему смазливых мордашек, мне нужно заставить его потрудиться. Я должна заставить его завоевать мое внимание. Разве гоняться не интереснее, чем ловить? Такие парни, как он, обожают охоту.

Поэтому я одарила его лучшей своей улыбкой — той, которая языком говорит «нет», а глазами «да».

— Извини, но во-первых, у меня свои планы на вечер, а во-вторых, я тебя даже не знаю.

Он ухмыльнулся, в глазах засверкали блудливые огоньки.

— Почему-то я так и думал, что ты скажешь «нет».

Плавным, обольстительным жестом я провела рукой по своим длинным волосам. Он следил за мной пристальным взглядом.

— Какой ты умный. Ну, мне пора…

— Уолкер. Меня зовут Уолкер.

— Пока, Уолкер, — бросила я через плечо и пошла прочь.

И только дойдя до середины улицы услышала, как он кричит мне вслед:

— Учти, отказа я не приму!

Я остановилась и повернулась к нему лицом, положив руки на бедра.

— Да неужели? — С замиранием сердца я ждала ответа, чувствуя, как пальцы ног поджимаются в дорогущих лодочках Mary Jane. Видишь, Уолкер… насколько интересней гоняться?

На его лице медленно появилась вальяжная улыбка, сделавшая его похожим на самонадеянного ублюдка, кем он, в общем-то, и являлся. Но мне это понравилось.

— Ты дашь мне еще один шанс. А потом…

— Что потом?

— Полагаю, тогда и узнаешь.

И… все. После этих слов он дождался просвета в потоке машин, перешел дорогу, сел в свою машину и уехал, оставив меня стоять среди людской толчеи и смотреть, как он уносится навстречу закату.

Я отказывала Уолкеру еще несколько раз, но он не сдавался. Напротив, преследовал меня все более агрессивно и целеустремленно. Как все хорошее в жизни, я стоила потраченного на меня времени, и он это понимал. А еще он сразу понял, что завоевывать меня нужно деньгами — подарками, ужинами в дорогих ресторанах, предложением снять новые апартаменты…

Он дал мне все.

Шампанское и икра — вот, что целиком владеет моим вниманием, пока я ступаю по светлым деревянным полам зала Лилы Эйксон Уоллес в Метрополитен-музее. Гуляя между стендами, я притворяюсь, будто восхищена сегодняшней выставкой ювелирных украшений работы знаменитого дизайнера, имени которого я не помню. Слева от меня сверкает всеми цветами радуги бесценная бриллиантовая бабочка, справа поблескивает кобра, сделанная из каких-то черных камней. Прекрасные драгоценности мерцают в приглушенном освещении зала, заполняя пространство сиянием тысячи звезд. Взгляды исподтишка. Утонченная музыка. Шелест насмешек. Сплетени о всех и вся. Сливки общества общаются между собой и делают вид, что рады друг другу, но от них так и веет фальшью, презрением и чванством.

Таков мир Уолкера, и я его обожаю.

Стоя в уголке, где толпа реже, а музыка тише, я поглядываю на светловолосую голову Уолкера в противоположном конце зала. Он болтает с коллегами по работе и их женами. И выглядит безумно элегантно в своем черном смокинге, безукоризненно накрахмаленной белой сорочке и черном галстуке-бабочке — стоит каждого пенни своего трастового фонда. Золотистые волосы, разделенные пробором, сияют как солнце. Он безупречен.

Улыбаюсь. Да-а, сложно узнать в этом лощеном парне того, кто любит снюхивать с моих титек кокс в то время, как трахает меня с хардкор-порно на фоне. Он кажется таким недосягаемым, таким невозмутимым, но глаза выдают его, когда он начинает прочесывать цепким взглядом толпу. Он высматривает меня. А как же, ведь он наказывал не уходить далеко, когда вскоре после приезда сюда я отошла, чтобы он мог без помех пообщаться с друзьями. Я не люблю прилипал и сама стараюсь не быть такой.

Я перехватываю у проходящего мимо официанта третий бокал шампанского и пока раздумываю, что бы еще посмотреть, мой взгляд падает на нечто по-настоящему впечатляющее. На подушке из черного шелка, цветом как мои волосы, лежит фантастическое ожерелье с бриллиантами — кусочек рая, только руку протяни. Если, конечно, вы осилите цену.

Склонившись над защищающим ожерелье стеклом, я борюсь с желанием прикоснуться к холодной поверхности. Как зачарованная, рассматриваю переплетение платиновых шипов и листьев… В центре сверкает роза из красных бриллиантов — большая, размером с мою ладонь.

Чувствую движение — кто-то становится рядом. Не отвлекаясь на него или нее, я продолжаю любоваться преломлением света в камнях.

— Красивое, правда?

Ровный, повелительный мужской голос излучает абсолютную власть. Я не отвожу глаз от витрины. Назовите это шестым чувством, если хотите, но я почему-то знаю, что ни при каких обстоятельствах не должна поднимать взгляд на этого незнакомца, разговаривающего таким тоном, словно он властелин мира.

— Да, — отвечаю коротко.

— Интересно, сколько оно стоит, — молвит он.

— Это неважно… Не представляю, кому оно по карману.

Он усмехается, и смех его еще приятнее голоса. Чувственней.

— Мне, например.

Его самоуверенность забавляет меня. Люблю наглых засранцев.

— Сомневаюсь.

— Не стоит. Я всегда говорю только правду. — Голос бесстрастен, однако не поверить его словам невозможно — они разом и утверждение, и приказ.

Внезапно шум в помещении начинает отдаляться. Смех, оживленные голоса, музыка оркестра — все это постепенно затихает, и наконец я слышу только один голос — его.

В это мгновение он становится единственным, что для меня важно.

— Правда — понятие субъективное, сэр.

— Правда — допустим. Но не деньги. За деньги можно купить все.

Его ответ — как удар током. Туман от шампанского в моей голове моментально рассеивается. Пульс учащается, от волнения становится трудно дышать. «Не смотри на него… не смотри…»

— О, неужели? — Мой тон пропитан сарказмом. Хотя этот тип совершенно прав.

— Разумеется. Я верю, что у всего, — он делает паузу, — и у всех есть своя цена.

Любопытство берет верх. Я поворачиваюсь к нему лицом… и осознаю долбаный масштаб совершенной ошибки. Когда наши глаза встречаются, я замираю, лишенная дара речи, и перестаю дышать. Мой собеседник выглядит так, что выражение «страсть с первого взгляда» обретает совершенно новый смысл.