Алекса Райли - Оплачена

маленький поцелуй, прежде чем улыбнуться мне.

Я наклоняюсь и целую ее. Поцелуй становится мягче и слаще, чем все до этого.

Поцелуй влюбленных, а не тех, где один платит за это. На мгновение я почти забыл, зачем

она пришла в мой офис, и притворяюсь, что она моя жена. Она пришла, чтобы

позавтракать со мной, и наши утренние прикосновения превратились в это.

Образ Кеннеди в белом и с моей фамилией мелькает в моей голове.

Глава 6

Кеннеди

Я стою посреди спальни Мейсона в окружении стольких коробок и сумок, что я

даже не знаю с чего начать. Это немного подавляет. Комната выглядит так, как будто

здесь взорвался розничный магазин. Здесь полный беспорядок, эта спальня в два раза

больше моей старой квартиры.

Мы обошли так много магазинов сегодня, что все они начали сливаться. Названия

некоторые из них я не могу даже произнести, а некоторые заставили меня чувствовать

себя совершенно не в своей тарелке. Я получала странные взгляды от продавщиц, пока

они не видели Мейсона. Тогда их глаза загорались, будто они только что выиграли в

лотерею. Вероятно, дело в проценте от продаж. В некоторых из магазинов не было даже

ценников.

Все время, пока я примеряла один наряд за другим, Мейсон стоял и смотрел. Сначала я

думала, что это было мило, его глаза не покидают меня. Тогда я начала задаваться

вопросом, было ли это похоже на то, как он ведет себя со своими любовницами. Он

сосредоточил свое сумасшедшее внимание на меня, и я была уверена, что каждой

женщине, которая чувствовала такое раньше, это нравилось, как и мне. Он сказал, что он

не был ни с кем. Может быть, я была не более, чем что-то веселое и новое, и он в скором

времени расстанется со мной. Когда новинка надоест, что со мной будет?

Определенно, я останусь без жилья, но, возможно, я смогу продолжать платить по

счетам. Я знаю, что должна попробовать. Может быть, я должна погуглить, как быть

любовницей или что-то вроде этого. Или я не должна быть соблазнительной? Потому что

я определенно не такая. Я понятия не имею, что делать, когда он прикасается мне. К

счастью, он всегда говорит мне.

Самое ужасное, что я отвечаю на это. Мне это безумно нравится, хотя не должно —

я его игрушка. Он нанял меня, чтобы быть его шлюхой, но почему-то мое тело это не

волнует. На самом деле, это только делает меня сильнее. Мысль, что он платит мне и

может делать все, что угодно со мной заставляет, мое тело пульсировать. Что-то не так со

мной. Это не должно было возбуждать меня. Он заставил меня сосать его член, и я

слишком охотно согласилась. Не потому что мне заплатили, а потому, что я хотела. Я

хотела угодить ему, прикоснуться к нему. Я хотела, чтобы он прикасался ко мне. Я хотела, чтобы он оживил мое тело снова. Потому что такое происходит только, когда он

прикасается ко мне. В эти несколько минут существовали только мы. Мы получали

удовольствие, и весь остальной мир испарился. Все мои заботы и страхи уходят в сторону, и я растворяюсь в нем.

Пока реальность не возвращается снова. Как происходит сейчас. Я одна стою в

спальне. Он вышел и оставил меня стоять здесь, где, он сказал мне, я останусь. Не в

другой квартире или даже в другой комнате. Я буду каждую ночь в его постели. Он дал

мне это ясно понять. На самом деле, он сказал, когда он возвращается домой, чтобы я

была голой в его постели.

Он не сказал мне, что собирается делать. Все, что я знаю, ему позвонили, и он

ушел. Звонок от женщины, если я правильно поняла. Я ненавижу свою реакцию на это.

Ревность практически неуправляема. Это не мое дело. Прошлой ночью, когда я лежала в

постели и думала, во что я ввязалась, я сказала себе, что я должна была уйти, когда

узнала, что включает в себя должность помощника Мейсона на самом деле. Что это

включало больше, чем отвечать на телефонные звонки и выполнять указания. Я знаю, я не

должна привязываться к нему. Эта работа поможет мне держаться подальше от улиц и

дерьмовой квартиры, где я боюсь спать большинство ночей. У меня не будет страха за

моего дедушку в доме престарелых, я буду в состоянии оплачивать счета.

Дело в том, что мой разум и сердце не слушают друг друга. Что-то в Мейсоне

привлекает меня. Как он смотрит на меня. Кстати, он, кажется, не может насытиться мной.

Но потом он меняется, как будто кто-то щелкнул выключателем. Он может так быстро

меня уволить, и это тревожит. Почти так, как он злится на меня за то, что сам же сказал

мне сделать.

Но что я знаю об отношениях? Примерно в то время, когда мальчики начали

появляться на моем горизонте, мой дедушка заболел. Он заботился обо мне всю мою

жизнь, и я собираюсь убедиться, что я позаботилась о нем. Если я не была в школе, я была

с ним или пыталась убедиться, что наши жизни не разваливаются.

Я облажалась. Я не хотела устраивать его в дом престарелых, даже если это

хорошее место. Мое сердце болит, когда я думаю об этом. Посмотрев на часы на

тумбочке, я вижу, что всего лишь шесть часов, и знаю, что есть только одна вещь, которая

заставит меня чувствовать себя лучше прямо сейчас.

Я хватаю сотовый телефон, который Мейсон дал мне, и мой старый потертый

рюкзак и иду через безупречный дом. Весь дом украшен произведениями искусства на

стенах, и мебель, похоже, никогда не используется. Это дом, но здесь не уютно. Это почти

музей, где все организованно. Похоже на то, что делают риелторы, когда пытаются

продать дом. Все на своем месте, но ничего не используется.

Выскальзываю за дверь и совершаю свой побег из чудесного здания. Я все еще не

могу поверить, где я сейчас живу. Я иду по улице несколько кварталов до автобусной

станции. Я достаю свою карточку для метро, пока жду автобус, а затем стараюсь

оставаться незамеченной, даже несмотря на то, что на мне одежда для показа мод.

Кремового цвета платье до моей шеи с короткими рукавами. Сверху облегающее, а

талия затянута широким поясом темно-синего цвета. Затем оно начинает расширяться до

середины бедра. Я надела его, потому что ремень подходил к моим темно-синим

балеткам, я знала, что мои ноги будут меня любить за это.

Когда я вышла на нужной остановке и дошла до дома престарелых, я махнула

Ларри, охраннику, и остановилась, чтобы спросить, как его ребенок. Оказавшись внутри, я

киваю медсестре у стойки регистраторов. Она нажимает кнопку, чтобы открыть дверь. Я

вхожу, спрашивая ее, как обстоят дела, прежде чем отправиться прямо в комнату моего

дедушки.

Я останавливаюсь, когда вижу, что он сидит в постели, смотря телевизор. Он в той

же темно-зеленой фланелевой пижаме, которую он носит так долго, как я помню. У него