Юлия Кузьминых - Сделка. Роковая ошибка (Часть 1)

Внезапно ее запястья грубо сжались под напором жестких пальцев. Почувствовав на себе вес чужого тела, Микелина резко раскрыла глаза, пронзив неистовым взглядом ухмыляющееся лицо Моретти.

- Просто скажи это! – скинув с нее плед, он с жестким напором поднял захваченные руки над ее головой. - Скажи, я и облегчу твою боль.

Впервые решив отойти от своих жестких принципов, он с некой долей отчаянной мольбы посмотрел в ее глаза.

- Скажи, - прошептал он, - и я сделаю всё для тебя.

Микелина ненавистно сжала челюсти. Идти на попятную было не в ее характере.

- Нет! - четко сказала она, удивляясь в душе своей выдержке.

Моретти грубо выругался.

- Черт тебя дери, Мике, в тебе гордости больше, чем здравого смысла.

О, это был уже перебор! Чувствуя, как ее распаляет скопившаяся в ней злость от неудовлетворенного желания, она злобно прорычала в ответ:

- Кто бы говорил, ты - заносчивый, самоуверенный ублюдок!

Это был предел его ангельского терпения.

Резко подхватив ее нагое тело, он перекинул свою ношу через плечо, решительно направляясь в соседнюю комнату.

- Что ты делаешь?! - взбешенная его грубыми действиями, Микелина начала вырываться, колотя своими кулачками по его спине. - Отпусти меня! Я тебе не мешок картошки! Отпусти немедленно!

Резкий, увесистый шлепок по ягодице заставил ее взвизгнуть от неожиданности. Никто и никогда не смел поднимать на нее руку. Даже в далеком детстве ее никогда не били.

- Твою мать! - вконец позабыв последние правила светского тона, прокричала она. - Это же больно!

- Будет ещё хуже, если не перестанешь, - строго предупредил Моретти, однако, вместо должного повиновения, вновь почувствовал сильный удар по своей спине.

- Что хочу, то и делаю. Я не собираюсь тебя больше слушаться! - вновь прокричала она. - Отпусти меня, громила неотесанный!

- Как скажешь, дорогая.

Добравшись до соседней спальни, он быстро включил свет и, грубо бросив свою строптивицу на небольшую кровать, поспешно сел поверх ее тела.

Брыкаясь, что есть силы, Микелина вдруг заметила, как Рикардо потянулся к пряжке своего джинсового ремня. Замерев на мгновение, она выжидающе посмотрела в его ликующее лицо.

Что он хочет: снять штаны и завершить начатое или же отстегать ее по заднице, словно негодного ребенка?!

- Только попробуй прикоснуться ко мне этой штукой! - сощурив глаза, грозно прошипела она.

Он дьявольски сверкнул глазами, от чего ее сердце ушло в пятки.

- О, поверь, я попробую. И даже не раз.

Сняв с пояса ремень, он продернул конец через пряжку и, вновь поймав ее руки, просунул их в образовавшуюся петлю. Затянув ремень на запястьях, Рикардо крепко закрепил вторую его часть на изголовье кровати, после чего проворно спрыгнул с девичьего тела, ловко увернувшись от размашистых ударов таких опасных, длинных ножек.

- Предупреждаю: я буду кричать! - приподняв голову, предупредила она.

Вернувшись к двери, Моретти лишь безразлично пожал плечами.

- Можешь напрягать свои голосовые связки сколько тебе угодно. Этот дом стоит на отшибе. Вряд ли тебя здесь хоть кто-то услышит.

Только сейчас явственно догадавшись, почему они не вернулись обратно на «Ласточку», Мике резко дернула руками, отчего затянутая на запястьях петля стала ещё уже.

- Ах ты, вероломный ублюдок! Ты все это заранее спланировал!

- Ну-ну, не стоит незаслуженно присваивать все лавры одному мне. Ты сама решила итог этого вечера, - спокойно отозвался он, взявшись за дверную ручку. – У тебя есть время до утра подумать над своим поведением. Надеюсь, одинокая ночь выбьет из тебя необузданную спесь и к утру ты снова начнешь здраво мыслить. Иначе ее выбью Я, потому что второй раз таким добрым я уже не буду.

Выключив свет, Рикардо погрузил небольшую комнату во тьму.

- Спокойной ночи, детка, - с милой улыбкой произнес он, плотно закрывая за собой деревянную дверь, - спи сладко.

Оставшись одна в непроглядной тьме, Мике в очередной раз со злостью дернула руками, но, кажется, Моретти привязал ее достаточно крепко. Почувствовав небольшую боль в районе запястий, она прекратила свои бесполезные попытки.

Немного утихомирив свой пыл, девушка прислушалась. Кажется, Рикардо и впрямь собрался спать. Из соседней комнаты до нее совсем не доходили какие-либо звуки. Спустя ещё долгих тридцать минут она почти что открыто признала свое глупое поведение, изо всех сил желая повернуть время вспять. Микелина тихо всхлипнула.

Думать о том, что вместо холодной постели с привязанными к изголовью руками она сейчас бы могла заниматься безудержным сексом с человеком, который поглотил все ее мысли - было сродни суровому наказанию.

Ее тело все ещё горело в огне неудовлетворенного желания, однако, заставив себя не думать о своих ощущениях, Мике крепко зажмурилась.

Ей так захотелось вернуть все, как было ещё час назад. Но что ужасней всего - она прекрасно знала, как этого добиться. Ей всего лишь требовалось позвать Рикардо и признать свое глупое поведение.

Но что ей сказать: вернись ко мне и трахни?! Это, конечно, было тем, в чем она катастрофически нуждалась, но даже сейчас ее врожденная гордость не отступала. Да она скорее сгорит в порочном огне своего желания, чем признается Моретти в постыдной правде.

Нет. Она не сделает такой глупости и не станет умолять этого своенравного сукина сына! Он может привязывать ее ремнями, бить по заднице и сколько угодно показывать свою властолюбивую натуру, но он никогда не сломает в ней боевой дух Горнели! Никогда!

Пытаясь найти наиболее удобное положение, Микелина кое-как умостила голову на предплечье своей руки. Озлобленная, униженная и неудовлетворенная, она все-таки умудрилась провалиться в бездну глубокого сна, до последнего проклиная соблазнительную ухмылку одного ужасно заносчивого мерзавца.

Ее разбудил тихий, едва улавливаемый стук кружащих вокруг нее шагов. Веки с затрепыхавшимися, словно крылья мотылька, ресницами, наконец, окончательно раскрылись, позволяя неясному после сна зрению сфокусироваться на стоящей в отдалении фигуре.

Мгновенно распознав наблюдающего за ней Моретти, который где-то раздобыл белые летние брюки и такого же цвета распахнутую на груди рубашку, Микелина тотчас напряглась, плотно сжимая свои мягкие губы. Отчетливо припоминая бесконечные ночные ворошения, которые из-за привязанных к изголовью рукам являлись крайне мучительными для всего тела, девушка вновь протестующе натянула связывающий запястья ремень.

Казалось, именно в этот момент сила ее поистине неизмеримого желания его тела сравнялась с лютой ненавистью к его скверной натуре. И если в ближайшее время она не уймет хотя бы одну свою безумную тягу, то просто взорвется на миллион осколков.