Кристи Бромберг - Управляемые

Я иду в большую комнату, и слышу Скутера, который сидит рядом с моим коллегой — адвокатом Джексоном, на диване, и хихикает, потому что они обсуждают преимущества Человека-паука перед Бэтменом.

Большая комната — общая зона отдыха, объединённая с кухней и превращённая в большую открытую гостиную. Огромные окна, выходящие на задний двор, распахнуты, и я вижу, как мальчики играют в мяч. Одна часть комнаты занята U-но составленными вокруг маленького медиацентра диванами, а в другой стороне стоит большой деревянный обеденный стол, в данный момент заваленный тем, что можно назвать незаконченной домашней работой. По цвету мебель больше землистого оттенка, не новая, но и не истёртая до дыр — скорее, слегка потёртая и бережно используемая.

— Привет, парни, — говорю я им, бросая сумку в районе кухонной зоны, и оценивая состояние ужина, который приготовлен в двух больших глиняных горшках.

В ответ мне доносятся различные варианты «Привет, Райли!» от обитателей «Дома».

Джексон поднимает на меня взгляд, его карие глаза полны веселья от разговора с восьмилетним Скутером, и он улыбается мне:

— Мы просто отдыхали после выполнения домашней работы. Задания были закончены до того, как ужин был готов.

Я поднимаю крышку одного из горшков и помешиваю содержимое; кажется, это тушёное мясо и овощи. Мой желудок урчит, напоминая, что сегодня я работала без обеда.

— Пахнет неплохо, — резюмирую я, хлопая по руке Шейна, потому как он тянется отщипнуть от буханки свежеиспечённого хлеба, ломтями разложенного на противене. — Руки прочь. Это на ужин. Если проголодался, можешь взять себе пока какой-нибудь фрукт.

Он закатывает глаза, как это может только пятнадцатилетний мальчик.

— Эй, нельзя винить парня за попытку! — возмущается он, ломающимся от подросткового созревания голосом, обходит меня и смахивает со лба светлые лохмы.

— Тебе нужно постричься, дружище, — он пожимает плечами, а его кривая ухмылка, как всегда, похищает мое сердце. — Ты уже дописал свою статью, теперь я могу её прочитать?

Он поворачивается ко мне, одновременно пятясь.

— Да, мамочка! — отвечает он с прежним выражением нежности, которое хранит для меня. По сути, всё верно: для живущих здесь ребят персонал — родители, которых они потеряли, в результате смерти или из-за наркотиков, или по какой другой причине. Семи мальчикам я и мои сотрудники — опекуны, потому что никто из родственников не вызвался забрать их к себе. В большинстве случаев, возможность принятия кого-то из них в семью, когда они становятся старше определенного возраста, резко уменьшается. И государство передало попечительство над ними организации, которой руковожу я.

Обычно я работаю в головном офисе за несколько миль отсюда, но требую от своих коллег выделять на присутствие здесь, по крайней мере, одни сутки в неделю. Это время позволяет им стать ближе к мальчикам и никогда не забывать, за что и от имени кого, мы ежедневно боремся.

Эти мальчики и мой коллектив — моя вторая семья. Они питают меня эмоционально и бросают мне интеллектуальный вызов. Время от времени они испытывают мое терпение, вплотную постигая мои пределы, но я люблю их всем сердцем. И сделаю для них что угодно.

В кухне появляется Коннор, летя через помещение к чёрному ходу, на бегу удерживая что-то под рукой, за ним несётся, преследуя, Эйден.

— Эй, парни, успокойтесь, — пытаюсь я их урезонить, слыша, как Эйден кричит, что собирается вернуть это и заставить Коннора заплатить за содеянное.

— Остыньте, мальчики, — поддерживает меня глубокий баритон Джексона, который поднимается с дивана, чтобы проследить за их взаимодействием. Потому что эти двое постоянно конфликтуют, иногда до физического противостояния друг другу.

Чувствую, как моё бедро обхватывают маленькие ручки, и, опустив взгляд, внимательно изучаю ангельские глазки Скутера.

— Привет, малёк, — улыбаюсь я, медленно и неторопливо наклоняясь для ответного объятия. Он цепенеет от моих прикосновений, но хоть не вздрагивает. Мне потребовалось шестнадцать месяцев, чтобы добиться этой реакции от восьмилетнего мальчика, чей физический контакт с матерью в течение всей его короткой жизни был отмечен кулакам и разными твёрдыми предметами. Я опускаюсь на корточки до уровня его глаз и нежно целую в щёку. На меня смотрят доверчивые шоколадные глаза.

— Я согласна с тобой. Человек-паук гораздо круче Бэтмена. У него есть такие паучьи способности, о которых Бэтмену только и мечтать. — Он улыбается мне, с энтузиазмом кивая. — Может, пойдёшь наведёшь среди своих вещей порядок? Время ужина почти наступило.

Он кивает, застенчиво мне улыбаясь, и я наблюдаю за тем, как он идёт назад к дивану и своим любимым комиксам, в беспорядке разбросанным по полу. Я перевожу пристальный взгляд от Скутера к фигуре, забившейся в угол другого дивана.

Зандер неподвижен. Он в том же онемевшем состоянии, что и в течение последних трёх месяцев, что находится на моём попечении. Он замкнут, закрыт в себе, с бесстрастным выражением лица, пока смотрит приглушённый телевизор большими безумными глазами. У него есть любимая плюшевая собака, похожая на крысу и лопнувшая по швам, она, как спасательный круг, плотно прижата к его груди. Волнистые каштановые волосы мягко вьются на затылке. Они отчаянно нуждаются в стрижке, но я до сих пор слышу его испуганные крики, когда месяц назад он увидел, как я подошла к нему с ножницами в руках.

— Никаких изменений, Джекс? — тихонько спрашиваю я у подошедшего Джексона, не спуская с Зандера глаз.

— Нет, — он громко вздыхает, в его голосе волной прокатывается сопереживание. Он приглушённо продолжает: — Его встреча с доктором Делейни была в таком же ключе. Она сказала, что Зандер просто уставился на нее, в то время как она пыталась заставить его поучаствовать в игре.

— Что-то должно растормошить его. Что-нибудь да выдернет его из шокового состояния. Будем надеяться, что это случится как можно скорее, и, таким образом, мы сможем постараться уменьшить ущерб, нанесённый его подсознанию. — Я сдерживаю свои переживания по маленькому потерянному мальчику. — И помочь полиции выяснить, что с ним случилось.

Зандер поступил к нам после того, как полиция нашла его, всего в крови, в его доме. Он пытался с помощью бинтов остановить кровотечение из колотых ран, которые покрывали тело его матери. Соседка, гуляющая с собакой, услышала приглушенные крики о помощи и вызвала полицию. Мать Зандера умерла до их приезда. Есть предположение, что убийца — отец Зандера, но без показаний мальчика это не установить и не воссоздать события, приведшие к такому трагическому финалу. Отец Зандера исчез, и теперь Зандер — единственный, кто знает, что произошло той ночью.