Кристи Бромберг - Управляемые

Колтон замолкает, когда приносят наш заказ. Мы благодарим официантку, добавляя приправы к нашим бургерам, и каждый погружён в свои мысли. Я удивляюсь, когда Колтон продолжает рассказ о своём взрослении.

— Боже, я был для них сущим наказанием, — признаётся он. — Постоянно создавал разного рода проблемы, последствия которых им приходилось разгребать. Не слушался. Восставал против их воли — на самом деле, против всего — когда у меня был хоть малейший повод.

Я откусываю от своего бургера, издавая довольный стон. На его лице мелькает улыбка:

— Я говорил тебе, что они лучшие!

— Божественно! — Я дожёвываю. — О-о-очень вкусно! — Вытираю уголок рта салфеткой и продолжаю выпытывать из Колтона информацию. — Итак, почему Донован? Почему не Уэстин, например?

— А почему Ас? — наносит он контрудар, сверкая мне воинственной усмешкой. — Почему не сладкий кексик или красавчик?

Я изо всех сил стараюсь не расхохотаться от слов, слетающих с его губ. Вместо этого склоняю голову, уставившись на него глазами, полными веселья, и морщу губы. Мне давно было любопытно, сколько времени ему понадобится, чтобы задать этот специальный вопрос.

— Сладкий кексик из твоих уст звучит особенно неподходяще, — смеюсь я, в конце концов, и опираюсь локтями о стол, уронив голову на руки. — Ты уклоняешься от моего вопроса, Ас?

— Неа, — он откидывается на сиденье, не отрывая от меня взгляда. — Я отвечу на твой вопрос, когда ты ответишь на мой.

— Поиграем в игру? — Я выгибаю брови. — Покажи мне свой, и я покажу тебе своё?

В глазах Колтона загораются вызов и развлечение.

— Детка, я уже видел твоё, — произносит он, сверкая ослепительной усмешкой, перед тем как сократить между нами расстояние и прильнуть губами к моим губам, а затем отстраниться прежде, чем у меня появился бы шанс по-настоящему погрузиться в поцелуй. Моё тело гудит от отчаяния и возбуждения одновременно. — Но я был бы счастлив увидеть сегодня весь комплект целиком.

Мои мысли затуманены, а бёдра напряжены; от словесного столкновения между нами разливается сексуальное напряжение. Когда я понимаю, что уже могу говорить не предательски звучащим от его влияния на моё тело голосом, я продолжаю:

— А какой был вопрос? — дразнюсь, игриво хлопая ресницами.

— Ас, — пожимает он плечами, стремительно облизывая нижнюю губу. — Почему ты меня так зовёшь?

— Просто словечко, которое мы с Хэдди придумали давным-давно, когда ещё учились в колледже.

Колтон с удивлением поднимает брови, молчаливо побуждая к пояснению, но я только застенчиво улыбаюсь в ответ.

— Значит, оно обозначает что-то оттуда? И не касается исключительно меня? — спрашивает он, задумчиво двигая челюстью, пока ожидает ответа, который я не собираюсь ему давать. — И ты не скажешь мне, что это значит, так?

— Неа, — ухмыляюсь я, делая глоток своего питья, и наблюдаю, как морщится его лоб, пока Колтон обдумывает варианты.

— Хм-м-м, — бормочет он, щуря на меня глаза. — Всегда очаровательный и милый? (прим.перев. Ace — Always Charming and Endearing) — улыбается он, явно довольный собой за такую лестную расшифровку себе.

— Неет, — повторяю я, уголки моих губ подрагивают, приподнимаясь.

Его улыбка становится всё шире, когда он показывает на меня своим пивом.

— Я понял, — уверяет он, восхитительно морща нос в раздумье. — Раз и навсегда Колтон (прим. перев. Ace — Always Colton Everafter).

Ухмылочка на его лице и обворожительный взгляд заставляют меня рассмеяться. Я тянусь к его руке, лежащей на столе, и сжимаю её:

— Даже и близко нет, Ас, — поддразниваю я. — Теперь твоя очередь отвечать на вопрос.

— Ты не скажешь мне? — спрашивает он недоверчиво.

— Э-э-э, — его реакция на мои слова забавна. — Хватит игнорировать мой вопрос. Почему всё-таки Донован, а не Уэстин?

Мгновение он смотрит на меня, взвешивая варианты:

— Так или иначе, я всё равно добьюсь от тебя ответа, Томас, — говорит он мне многообещающим тоном — намекая на тактику убеждения, при мысли о которой такая знакомая жажда, которую он во мне вызывает, возвращается с удвоенной силой.

— Уверена, у тебя получится, — с приглушённым урчанием соглашаюсь я, зная, что, вероятно, он получит гораздо больше, чем просто слова.

Колтон пристально смотрит на меня пару секунд, в изумрудных бассейнах его глаз — буря эмоций, и, прежде чем я могу что-либо прочитать в них, он беспечно пожимает плечами и отворачивается к океану, отнимая у меня этот шанс.

— Сначала мои родители использовали фамилию Донован, чтобы защитить меня от мира, когда я был ребёнком. Когда мы путешествовали или требовался псевдоним, мы называли её. А когда я стал старше, — он делает глоток пива, — и стал участвовать в гонках, я захотел быть уверенным, что хорош, потому что это я, а не из-за имени моего отца. Я не желал, чтобы меня считали каким-то испорченным голливудским сыночком, который использует имя и деньги отца, чтобы прославиться, — он смотрит на меня, вылавливая картофель фри из моей тарелки, хотя у самого в тарелке его полно. — Я хотел сам заслужить свою славу. Действительно, заслужить, — на его лице снова мелькает улыбка. — Сейчас эта известность не имеет значения. Могу позволить себе не заботиться о том, кто и что про меня напишет. Или подумает. А тогда было важно.

Между нами повисает тишина. Мне трудно примирить образ высокомерного сексуального нарушителя спокойствия, каким его изображают СМИ, с человеком передо мной. Этому мужчине комфортно с самим собой — и, всё же, часть меня ещё чувствует, как он стремится найти своё место в этом мире. Чтобы доказать, что он достоин всего хорошего и плохого, что с ним случилось. У меня создаётся впечатление, что в этой земной жизни в нём есть немного и от ангела, и от дьявола.

— Скажи, Колтон, как ты нашёл этот ресторанчик? — я поднимаю за ножку свой бокал и рассеянно верчу его, вращая вино в бокале, прежде чем отпить.

— Я наткнулся на него однажды после занятий серфингом, по дороге домой, когда учился в колледже, — рассказывает он, косясь на женский визг, раздающийся из недр ресторана, когда его узнаёт какая-то девушка и называет по имени.

Не обращая внимания на посетителей, начинающих собираться внутри, чтобы поглазеть на Колтона, я, как ни в чём не бывало, продолжаю:

— Не представляю тебя студентом колледжа, Ас.

Он дожёвывает кусок бургера, а затем отвечает:

— Да, я тоже, — и смеётся, делая ещё глоток пива. — Думаю, я разбил родителям сердце, когда после двух лет бросил учёбу в университете Пеппердайна, оставшись без степени.

— Почему ты не доучился? — Я инстинктивно вздрагиваю, когда в окружающей темноте раздаётся жужжание и вспышка фотоаппарата, когда кто-то пытается сфотографировать Колтона.