С. Уолден - Погружение (ЛП)

— Ты права, — проворковал он. — Я источник неприятностей. Так что лучше будь осторожнее.

— Не угрожай мне, — ответила я и была просто счастлива, что смогла произнести это, не запинаясь.

— О, я не угрожаю. Мне не нужно угрожать таким маленьким девочкам, как ты, потому что ты сделаешь все, что я скажу, — сказал Тим.

Теперь я задрожала от гнева и унижения. Я не была какой-то там маленькой девочкой .

— Иди на хрен, — зашипела я и изо всей силы толкнула его в грудь. Он легко мог и дальше зажимать меня в угол, но он отодвинулся в сторону, позволяя мне думать, что я оттолкнула его собственными силами.

— Держись от меня подальше, сука, — услышала я слова Тима, которые он произнес мне вслед.

***

— Итак, в какие неприятности ты влезала в последнее время, Брук? — спросила доктор Мэрривезер.

Я напряглась.

— Эй, расслабься. Здесь все конфиденциально. Помнишь? — добродушно спросила она.

— Никаких неприятностей, — солгала я.

— Брук, ты же знаешь правила. Если ты не откроешься мне, мои руки связаны. Я не смогу оказать тебе помощь, в которой ты нуждаешься, поэтому ты должна довериться мне. Помнишь все это?

Я кивнула.

— Ладно. Тогда расскажи мне об этих кошмарах.

— Подождите. Откуда вы знаете о моих кошмарах? — спросила я, заерзав в кресле.

— Ты серьезно? Твой папа звонил. Он назначил этот прием. Думаешь, он не рассказал мне, что происходит? — спросила она.

Она что-то записала в своем блокноте, и я решила, что она делает заметки обо мне. Мне показалось, что она написала « Придурочная» .

— Я не придурочная, — пробормотала я.

— Я не это написала, Брук, — терпеливо сказала доктор Мэрривезер.

— Как скажете.

Она приятно улыбнулась и показала мне свой блокнот. Она была права. Она написала не придурочная . Она записала мое имя и дату рождения.

— О, — произнесла я, попытавшись выдавить извиняющуюся улыбку, — мой косяк.

— Так что тебя настолько расстраивает, что тебя мучают кошмары? — продолжила доктор Мэрривезер.

— Ой, я не знаю, — сказала я легкомысленно. — Я встречалась с парнем моей лучшей подруги. Мы занимались сексом у нее за спиной. Потом она покончила с собой из-за того, что ее изнасиловали. Теперь она преследует меня в моих снах и говорит, что я заслуживаю, чтобы со мной случались дерьмовые вещи. Ах, да. Я обнаружила в школе группу парней, которые трахают девушек и ставят себе за это очки.

Я самодовольно откинулась в кресле. Получайте, доктор! А вы-то думали, что я просто грущу из-за отъезда мамы.

— Возможно, все это вместе и вызывает их, — подвела я для верности итог.

Доктор Мэрривезер вздохнула.

— Так, похоже, нам есть над чем поработать.

— Очевидно.

— Брук?

— А?

— Возможно ли, что ты считаешь, что тебя преследует не твоя подруга? Скорее, это ты сама себя преследуешь?

Один — ноль в пользу доктора.

— Конечно, я так считаю, — сказала я. Естественно, я думала, что, по-видимому, это я сама, моя психика говорит мне, что я плохой человек и заслуживаю, чтобы со мной происходили ужасные вещи. Разве это не просто мой мозг превращает мое собственное чувство вины в злобное привидение? Что? Эта докторша считает, что я идиотка? Придурочная?

— Покажите-ка мне эту бумажку еще раз, — сказала я.

Доктор Мэрривезер улыбнулась и показала мне свои записи. Только мое имя. И дата рождения.

— Давай поговорим о предательстве, — сказала доктор.

— Лучше не надо, — ответила я.

— Брук, беседа поможет.

— Что здесь скажешь? Я ужасный друг.

— Так как ты собираешься все исправить? — спросила доктор Мэрривезер.

— Серьезно? Я думала, вы мне скажете, — ответила я, чувствуя, как в груди поднимается раздражение. Я скрестила руки на груди.

— Это защитный жест, Брук, — сказала доктор Мэрривезер. — Ты выше этого.

Я со злостью опустила руки.

— Я не могу подсказать тебе, как все исправить. Ты должна сама в этом разобраться. Но я могу сказать, что в твоих снах тебя преследует не злобный призрак. Ты наказываешь себя за прошлое. Ты не можешь двигаться дальше. Как думаешь, может, ты должна что-то сделать, чтобы у тебя получилось отпустить это?

Да. Я должна кое-что сделать. Раньше у меня было предназначение, но теперь я думала, что не смогу этого сделать.

— Брук, ты должна мне открыться. Эти парни как-то связаны с твоей умершей подругой?

Я сглотнула.

— А?

— Ну, ты упомянула их в одном ряду. Ты рассказала мне об измене, изнасиловании твоей подруги и этих парнях. Они связаны?

— Эмм...

Доктор Мэрривезер на мгновение задумалась.

— Ее изнасиловал кто-то из этих парней?

Мои глаза расширились. Она психоаналитик или следователь, или и то и другое вместе?

— Понятно, — прошептала доктор. Она что-то записала в своем блокноте.

— Что вы пишете? — тут же спросила я.

Она проигнорировала меня.

— Брук, ясно, что ты считаешь, что в долгу перед подругой. Что ты планируешь делать?

Что я планирую делать? У меня нет плана. У меня ничего нет.

— Брук?

— Я ничего не планирую. Просто я ежедневно хожу в школу с этим уродом и мне сложно двигаться дальше из-за смерти моей подруги, когда я вынуждена видеть его лицо.

— Я могу это понять, — произнесла доктор Мэрривезер.

— Никто не знает, что он насильник. Ну, никто из тех, кто что-то значит, — сказала я.

— Что ты имеешь в виду?

— Полицию. Людей, которые могут посадить его. Никто не знает, потому что девушки ничего не говорят, — сказала я.

— Были еще жертвы? — спросила она. — Откуда ты знаешь?

Я вздохнула.

— Я немного покопалась.

— То, что ты делаешь, опасно?

Я покачала головой.

— Только незаконно.

— Ну, я не твой моральный компас, но, возможно, прямо сейчас противозаконные поступки не особо полезны для тебя. Как это может помочь тебе преодолеть свое горе? — спросила доктор.

Я на мгновение задумалась. Я знала, что могу доверять ей. Она принесла присягу или что-то типа того. Пока я не начну угрожать убить кого-то, она не имеет права ничего никому рассказывать. По крайней мере, я так думала. Я не знала всех деталей конфиденциальности отношений доктор — пациент. Но я знала, что могу доверять ей. Мама с папой ничего не знали о вещах, в которых я призналась доктору Мэрривезер несколько лет назад, когда я начала терапию из-за своей клаустрофобии. Я точно знала это, потому что они все еще продолжали смотреть на меня как на самого милого и невинного ребенка в мире.

Я вздохнула и медленно начала говорить. Нарочито медленно. Доктор Мэрривезер знала, что это означает. Она поудобнее устроилась в своем большом кресле.

— Итак, ладно, это было типа лучшее и одновременно худшее время, — начала я.

— Будет лучше, если ты не будешь использовать слово типа , — сказала доктор Мэрривезер.