Кресли Коул - Мастер

Съев первый кусочек, я застонала. Я наслаждалась этой едой, поскольку до этого не думала ни о чём круче консервированного супа.

- Está como para chuparse los dedos. Просто объедение.

- Сначала я не был голоден, но теперь... Наверное, ты возбудила мой аппетит, - в его голосе отчётливо прозвучал намёк. Но когда я встретилась с ним взглядом, мне показалось, что он подразумевает что-то ещё. Приступив к еде, он спросил, - помимо бега, чем ты ещё увлекаешься? Это не считается личным вопросом.

Что мне нравилось делать , пока моя жизнь коренным образом не изменилась?

- Люблю готовить. - Меня мама научила. Казалось, мы ладили только когда вместе что-то готовили, обе молчали, из радио доносилась лёгкая кубинская музыка. Хоть я и была очень на неё похожа, в остальном мы являлись полными противоположностями. Она редко улыбалась или смеялась, тоскуя по религиозной жизни, которую оставила ради моего отца. - Люблю плавать, читать и тусоваться с друзьями. - Прошедшее время. Мне не хватает друзей.

В Джексонвилле у нас была классная группа - все шумные и пробивные. Мне не хватало наших грязных шуточек. Не хватало смеха и доверия.

Выйдя замуж, я постепенно от них отдалилась. Чтобы спрятать голову в песок от неудачного брака, я с головой погрузилась в учёбу, собирая до двадцати одному кредиту за семестр, снова и снова.

- О чём ты задумалась?

Эдвард, Эдвард, Эдвард. Я пожала плечами.

- Не могу перестать гадать, что же происходит в этой хорошенькой головке.

- Nada, - в прошлый раз он назвал меня "сногсшибательной".

- Тебе правда не нравится шопинг?

- Я его ненавижу. И платье это я одолжила. - Gracias, Иванна.

Моим единственным еженедельным развлечением была уборка её квартиры. Пока я мыла окна, она красила свои длинные ногти и рассказывала мне об эскорте. Каждую неделю я получала отчёт о буйных ночах, ненормальных клиентах и проверенных приёмах.

Но о себе я ей не рассказывала никогда. В Украине у неё оставалась семья, которую ей отчаянно хотелось перевезти сюда. Если она поймёт, что информацию обо мне можно продать, то между мной и семьёй она выберет, конечно, семью. Я ей не завидовала, но и ничего лишнего не говорила.

Севастьянов спросил:

- Пошла бы ты со мной, если бы я предложил прямо сейчас накупить безделушек? Чтобы ради нас открыли магазин?

Теперь он надо мной издевался. Интересно, вёл ли он себя подобным образом и с другими людьми?

- Отложить секс ради еды - это одно. Но ради ужина и шопинга? Глупый Ruso.

- Ты привела важный довод.

К тому времени, как мы покончили с едой, я уже выпила два бокала вина, приказав себе на третьем сбавить обороты.

- Не буду спрашивать, понравилась ли тебе еда, - сказал он. - На твоём лице написан восторг.

- Я просто как открытая книга, правда? - Но не это было причиной. Всякий раз рядом с русским всё для меня усиливалось многократно. Вкус вина или еды. Ощущение от его пальцев, скользящих по спине. Удовольствие от поцелуя - и от оргазма.

- Мне нравится, что я могу угадать, о чём ты думаешь или что чувствуешь, dushen'ka.

- Что это за слово?

- Это способ сказать "дорогая". - Он обнял меня одной рукой, и я обнаружила, что лежу у него на груди. Нас охватило неожиданное ощущение беспечности. Почти déjà vu, будто я уже ощущала с ним это.

Последнее, что мне нужно - это увлечься. Мы находились в деловых отношениях, которые не могли нас никуда завести. Помни о границах, Кэт. Возведи стену.

Он провёл кончиками пальцев по моей руке.

- Не думал, что встречу женщину, у которой секретов больше, чем у меня. - Его голос звучал низко и расслабленно. - И обо мне ты почти ничего не спрашиваешь.

- Что я должна спросить? Что бы спросил ты на моём месте?

- Во-первых, зачем я приехал в Майами. По политическим и криминальным вопросам. Наверное, ты читала о связях моего синдиката.

- Не думаю, что хочу знать о разборках la mafia Rusa.

- Ты уверена? - Голос его звучал так, будто он подманивал добычу. Снова насмехается. - Я готов поговорить о своих делах.

Я же с ним проведу всего лишь пару часов, так какая разница?

- Ни разу у меня не было девушки, которая бы не пыталась коснуться этой темы.

Актрисы или модели? Или оплаченной помощницы? Я подалась назад и скучающе на него посмотрела.

- Нет, спасибо. Однажды я посмотрела "Крёстного отца". Уверена, его ты превзойти не сможешь.

Он наклонил голову.

- Полагаю, это опровергает подозрения Василия.

- О чём? - я взяла бокал и сделала глоток.

- Он уверен, что тебя заслали враги или таблоиды, чтобы раскопать информацию. Думаю, я с гордостью ему сообщу, что я тебя практически не интересую.

Я нахмурилась. Эдвард заставлял мою гордость рыдать от боли. Я вспомнила, как кричала ему: "Как ты мог жениться на женщине, которую не хочешь? Почему не хочешь пойти к семейному психологу?" Не отрываясь от компьютера, Эдвард отвечал: "Прости, Ана-Люсия, ты что-то сказала?"

Так что русскому я сообщила:

- Не могу сказать, что не заинтересована, Максим. Но я очень закрытый человек. И чем меньше буду спрашивать о тебе, тем меньше ты спросишь обо мне.

В его глазах появилось упрямое выражение.

- Хочу узнать что-то такое, о чём ты не рассказывала ни одному клиенту. Что-то, чего больше никто не знает. Не отпущу тебя, пока не скажешь.

О чём рассказать ? Я единственный ребёнок единственного дитя, все родственники уже умерли, так что мне приходится самой заботиться о себе. Последние три года меня преследует очень больной человек. Он ни перед чем не остановится, чтобы меня убить, потому что я пролила кровь. Очень много крови...

Хотя он пролил её первый.

Я открыла было рот, чтобы увильнуть от ответа, но Севастьянов попросил:

- Хоть одну вещь.

Неужели я так изголодалась по общению, неужели я так одинока, что готова нарушить правило? Это правда мне так сильно нужно? И если не говорить ничего, что поможет меня выследить. Слова уже сорвались у меня с губ...

- Я увлечена экономикой.

- Это на сленге означает деньги? Я уже догадался.

- Нет, экономикой. Например, теорией. Я читаю об этом всё, до чего могу дотянуться. - Так и было, начиная с девятнадцати лет, с моего первого курса по экономике. Профессор всё время твердил о стимулах, что заставило меня задуматься, что могло стимулировать такого богатого, взрослого и утончённого Эдварда на мне жениться.

От моего разговорного испанского у него болела голова. Он хотел, чтобы я сидела на диете. Он высмеивал мои веснушки на носу. Даже секс со мной ему не нравился, и на мои фишки, которые сводили других парней с ума, он никогда не отвечал. Немало парней в колледже преждевременно кончали, только лишь полапав мою попку, но Эдвард никогда меня там не трогал.