Кресли Коул - Мастер

- Умоляю, не бросай меня, Люсия.

Должна ему сказать...

- Te quiero tanto, Максим. Я так тебя люблю.

В глазах снова затанцевали чёрные точки. Последнее, что я слышала, был его мучительный крик.

Пикающие звуки. Запах антисептика. Приглушённые голоса.

Сквозь плотный туман в голове я поняла, что нахожусь в больнице. Я слышала голоса Максима и ещё других.

Прошло, казалось, несколько дней, пока в мой мозг сквозь писк кардиомонитора начали добираться обрывки разговоров. За которые я и попыталась уцепиться.

В одном из них Алекс кричал на брата:

- Какого хрена мы узнаём обо всём от Василия?

Алекс и Натали здесь? Они прервали медовый месяц?

В другом Натали спрашивала Максима:

- Как твоя рана? Заживает?

- Спасибо Люсии. - Он вне опасности, gracias a Dios. - Этот хер ведь целился точно мне в лоб. - И даже тогда Максим не остановился.

В ещё одном разговоре Максим описал им нашу ссору, завершив рассказ словами:

- Я один во всём виноват. Когда я только подумал, что она меня бросает ради другого... представив жизнь без неё, я просто потерял голову. Не мог мыслить разумно. Ты знал, что такое ревность, пока не встретил Натали? - спросил он Алекса.

- Макс, я ничего не знал.

Один раз я слышала, как Максим говорит с кем-то в коридоре на повышенных тонах. В палате Алекс спросил Натали:

- Почему это всё время происходит с нашей семьёй?

- О, нет-нет. Севастьяновы не должны нести за это ответственность. Кэт - Люсия - никогда бы не встретила Максима, если бы уже не находилась в опасности. И я поставила свою жизнь под угрозу, когда занялась поисками своих биологических родителей. Когда она выздоровеет - всё сразу пойдёт на лад.

Если Максим оставался один, он упрашивал меня очнуться, уверяя, что я в безопасности.

- Ты потеряла много крови, но теперь идёшь на поправку. Очнувшись, будешь как новенькая. Пожалуйста, вернись ко мне, Люсия...

Также он во всём винил себя:

- Ты говорила мне "не делай этого", но я всё равно тебя обижал. Я тебя оттолкнул. - Я чувствовала, что сейчас он был рядом, один. Я чувствовала его тепло, даже когда он ещё не успел взять мою руку в ладони.

Он сел на край моей постели, судорожно выдохнув:

- Solnyshko, ты должна проснуться. Прошло уже четыре дня.

En serio? Я здесь! Слышала я его прекрасно, но не могла говорить. И двигаться. Как досадно! Почему я не могу взять его за руку.

Он хрипло принялся говорить — обо всём и ни о чём конкретно. Описал погоду и вслух поинтересовался, какая порода собак мне нравится. Рассказал, как мы будем вместе путешествовать, чтобы обновить мой паспорт. Объяснил, как ужасно чувствует себя Василий из-за своих старых подозрений.

Мне бы очень хотелось ответить Максиму, что я бы выбрала самую уродливую дворнягу в приюте, одну из тех уличных задир, от которых отказываются все остальные. Что я хочу побывать на Кубе и в России. Я бы хотела убедить его, что понимаю и ценю сомнения Василия. У меня не было документов, я могла замышлять какую-нибудь гадость. Всё, чего хотел этот мужчина - было продиктовано заботой о его "боссе".

Разве я могла его за это винить? Если и сама желала того же?

Максим продолжал говорить:

- Сможешь ли ты меня простить? Везде, где можно было напортачить - я напортачил.

Ради меня ты схватил пулю, Ruso!

- Сейчас я готов на всё. Ты получишь свою прежнюю жизнь. Ты так молода, и мечтала вернуть свободу. А если пожелаешь меня бросить - как же я смогу тебя отпустить? Я и раньше не смог.

Да я не желала этого! Мне надо было сказать Максиму, что мы с этим справимся, что я была готова серьёзно поработать над нашими отношениями - но не могла даже приподнять веки.

- Пожалуйста, проснись, ради меня? - Взяв мою руку, он прижал ладонь к своей щеке, словно изголодался по прикосновениям. Кожу покрывала щетина. А щека была мокрой? - Впереди ждёт светлое будущее, Люсия.

Я уже была к этому готова. Мне нужен был мой русский. Мне нужно было вернуть своё имя и начать новую жизнь. Если бы я только могла очнуться. Я изо всех сил пыталась открыть глаза.

Кардиомонитор запищал быстрее.

Бип...... Бип..... Бип.... Бип... Бип.

Я почувствовала, как свободной рукой стискиваю край простыни. Эй! Что-то новенькое.

Бип...Бип...Бип...Бип...Бип...Бип...

Он шумно выдохнул.

- Ты приходишь в себя? Возвращайся ко мне! Ты сможешь!

Если я смогла пошевелиться, может, смогу и говорить.

- Максим, - с трудом произнесла я.

Стиснув мои руки, он закричал:

- Не засыпай! - а затем стал звать медсестру. Потом снова обратился ко мне: - Продолжай говорить! Пожалуйста, Люсия!

Я приоткрыла глаза. Когда они привыкли к свету, и я смогла сфокусировать взгляд, то ахнула, увидев его. Он не брился несколько дней, волосы были в полном беспорядке. Глаза так покраснели, что голубизна радужки теперь казалась тёмно-синей. Костюм был измят, воротник рубашки расстёгнут. Я видела край его повязки.

- Ужасно выглядишь. - Мой голос охрип.

Фраза заставила его улыбнуться. Он поднёс мою ладонь к заросшей щеке.

- Молодец, что заметила. - Его глаза блестели.

Чёрт, я люблю этого мужчину.

- Что произошло?

- Нож не задел почти ничего важного, но ты потеряла много крови. У тебя был шок. После операции ты никак не могла очнуться.

Операции? Посмотрев вниз, я заметила, как из-под больничной рубашки выглядывает край моей собственной повязки.

- Как ты ? Когда тебя ранили...

- Сейчас я в порядке. Понадобится что-то посерьёзнее пули, чтобы я не смог до тебя добраться.

Мой голос был слаб, горло невыносимо саднило, но я всё равно решила его поддразнить:

- Я тебе нравлюсь, когда выздоравливаю?

Он невесело засмеялся.

- Я люблю тебя, когда ты выздоравливаешь. Сейчас всё пойдёт на лад.

- Эдвард мёртв?

- Ты вдова. Свободна. - Позади него распахнулась дверь. - Теперь, когда ты очнулась, тебя должны осмотреть.

Вошёл доктор, внешний вид которого тоже был в беспорядке. И его глаза за стёклами очков тоже были красными. Он опасливо взглянул на моего русского. Сглотнув, обратился ко мне:

- Я очень-очень рад, что вам лучше. - У него был австралийский акцент.

Максим что, угрожал персоналу? Он нерешительно выпустил мою руку.

Вокруг меня суетились доктор и медсестра, а мои глаза хотели видеть только Максима. Он тоже не отрывал от меня взгляда, даже когда звонил Алексу и Натали.

Я слышала её возгласы в трубке.

Доктор что-то говорил о моих жизненных показателях, что они выглядят неплохо, но что первое время я буду сонной и это нормально.

- Вам очень повезло, - сказал он мне. - Левее на толщину человеческого волоса - и мы бы тут с вами не разговаривали.

Когда мы снова остались одни, Максим сел рядом со мной на кровать.