Людмила Молчанова - Трудные дети (СИ)

Я не была дома достаточно долго, не имела ни сил, ни желания туда приезжать и чувствовать, как там безраздельно властвует другая женщина, чье лицо проглядывается в самых незначительных деталях. Но я собралась за считанные минуты и рванула домой, не обращая внимания на подрагивающие руки. Мне не доводилось находиться так близко со смертью. У меня никто никогда не умирал, и даже пусть у нас с Сашей произошла такая ситуация, я знала ее много лет, жила с ней в одном доме и тесно общалась. Такая близкая смерть страшила.

Дома было темно и тихо, как в склепе. А еще до ужаса холодно. В прихожей я чуть не наступила на две небрежно сброшенные на пол куртки - одна из них была мужа, вторая, очевидно, Лешки. Разулась, подняла одежду и тихо прошла к единственному очагу света - злосчастному кабинету, дверь которого оказалась чуть приоткрыта. Было страшно заходить, и я в нерешительности замерла, положив ладонь на дверную ручку, и прислушалась к тихому рокоту мужских голосов.

- Какого х*ра она к нему поперлась? Вообще куда-то поперлась? - раздался глухой и бесцветный голос мужа, произносивший такие непривычно грубые для моего уха слова. - Идиотка чертова.

- Она надеялась, что у него ты ее не найдешь, - так же тихо ответил Лешка.

Звякнуло стекло.

- Нашел же. И если бы живая была - тоже нашел.

- Нашел. И достал бы. А сейчас нашел и не достанешь.

- Она бы никогда добровольно не умерла.

- Поэтому и убежала. Не хотела умирать добровольно.

- Да не убил бы я ее! - рявкнул муж, и от испуга мокрая от пота ладонь соскользнула со скользкой ручки.

- А Сашка об этом знала?

Они замолчали, но спустя несколько мгновений тишину дома разрешал дикий грохот, звон бьющегося стекла и дикий несдержанный мат, напугавший меня до ужаса. Потом оказалось, что это не мат - другой язык, чересчур громкий и непонятный мне, и пугавший ничуть не меньше ругательств.

Гипнотизируя дверь, из-за которой сейчас не доносилось ни звука, медленно попятилась в гостиную и, нащупав диван, без сил на него рухнула, уронив голову на руки. Через пятнадцать минут вышел Алексей, увидев меня, замер в проходе, как бы запнулся, но потом подошел и опустился рядом.

- Привет, - тихо поздоровался он. - Ты уже знаешь.

- Д-да. По телевизору видела. Это она, да?

- Да.

- А кто?..

- Марат ездил. Опознавал. Ну, и еще работники Славы, - на мой непонимающий взгляд мужчина пояснил: - Это тот, с кем Сашка была в машине.

- Где Марат?

- Он...Он спит, Оксан. Долгий день, еще все проблемы улаживал с ментами.

- Понятно. Она разбилась?

- Машина взорвалась и вылетела в кювет. От Сашки ровным счетом ничего не осталось. Ксюш...Ксюш, ты что, плачешь? - растерялся Лешка и оглянулся по сторонам. - Это из-за меня? Черт, прости, я не хотел тебе рассказывать подробности, просто ты спросила, и я по привычке...Оксан, успокойся. Ох, да что ж ты будешь делать...

Он притянул меня к себе, укрыв в теплых объятиях, и позволил выплакаться. Наверное, Марат действительно уснул, как и говорил Лешка, потому что он не пришел.

Похоронами тоже занимался Марат. Останки кремировали, потому что, как я поняла, там нечего было хоронить. Я помогала организовывать поминки, обзванивала людей и договаривалась по поводу ресторана. Мать не понимала моего желания помочь.

- Она чуть всю жизнь тебе не испоганила, а ты устраиваешь для нее поминки! Эта неблагодарная дрянь заслужила то, что с ней случилось! Бог всем воздает по заслугам!

- Мама, я тебя прошу, перестань. Все-таки человек умер.

- Это крысеныш помойный, а не человек!

- Мама!

- Что мама?! Она избила беременную женщину! Мою дочь! Ты из-за нее чуть ребенка не потеряла, а теперь хоронишь! Ты уже раз пригрела на груди змеюку. Честное слово, твоя доброта тебя погубит!

С Маратом смерть Сашки мы не обсуждали. Я изучала мужа, смотрела на его реакцию, но он был спокоен и даже как-то отстранен, так что люди перешептывались о его поведении. Мол, сестра умерла - а Сашу почти все считали его сестрой, - а он как будто доволен. Но Марат словно не слышал шепотка, спокойно стоял и смотрел, как погружают останки девочки в яму.

- Почему на могиле нет креста? - громко спросила моя мама, и почти все гости услышали ее реплику. Забегали глазами по сторонам и многозначительно закивали. Действительно, мол, нет креста.

Я сама не знала, почему так, поэтому оглянулась на возвышающегося за мной мужа.

- Она не была крещеной и не верила в бога, - разлепил губы муж, крайне неохотно процедив несколько слов сквозь зубы. - Крест ей не нужен.

Все зашептались.

- Как же это? Без креста! Ужас какой! Мог бы и поставить!

Марат не обратил никакого внимания, все так же неподвижно стоял позади меня и ждал, когда все закончится. Незаметно от других я прошептала:

- Марат, может, надо было поставить? Все-таки как-то не по-человечески...

- Она бы не хотела.

После похорон муж снова ко мне приехал, просил прощение и просил вернуться домой. Мама все время дрейфовала где-то неподалеку и посылала образумившие флюиды.

- Оксан, давай подумаем о нашем ребенке. Я не буду на тебя давить, но ведь ему нужна семья.

- Ладно, - сдалась я, и Марат просиял. - Но мы не помирились, Марат. Мне нужно время.

Муж снова стал привычным, добрым, понимающим и предупредительным, словно никаких ужасов в нашей жизни за последние годы не произошло. Ни Сашкиной выходки, ни ее смерти, не странных разговоров. Марат ездил со мной по врачам, помогал и старался работать дома, во всяком случае, не оставлял меня надолго. Он дарил мне цветы и ухаживал даже романтичнее, чем в нашу студенческую молодость. Правда, спали мы все равно в разных комнатах, и лично я держалась холодно и вежливо.

А потом также внезапно для всех Марат разбился. Он не был пьян, скорость, с которой ехала машина - приемлема, правила соблюдены...Все было нормально. Но он чуть не погиб по какой-то мистической случайности, так же, как эта Саша, на той же самой дороге и почти на том же самом месте. Потом выяснилось, в машине отказали тормоза. Всего лишь тормоза, которые чуть не унесли жизнь любимого человека. И именно в том месте, где погибла Сашка.

Моя мама была религиозным человеком, но просвещенным и с широким кругозором. Но она на полном серьезе считала, что в едва не случившейся гибели мужа виновата Сашка.

- Она с того света свои руки тянет, - с горевшими маниакальным светом глазами и с полной уверенностью заявляла она. - За собой хочет его утащить. Точно тебе говорю, она!

Хоть и слабо верилось в такие вещи, страх потерять любимого пульсом бился во всем теле.

- И что делать?

- В церковь сходите.

- Он же не православный, мам. Он вообще в бога не верит.

- Поэтому она его за собой в ад тянет. Его легче, чем тебя.

- Как же теперь?

- Хотя бы батюшку пригласи, чтобы дом освятил.