Донасьен Альфонс Франсуа де Сад - Жюстина

– Вот мерзавка, – сказал злодей своему наперснику по разврату, – которая когда-то меня ограбила; я должен был бы отвести её к виселице, если бы послушался голосу долга, но я хочу спасти ей жизнь; однако, чтобы избавить от неё общество, возьмите воровку и заприте её в надежное место наверху: там будет её тюрьма на десять лет, если она будет хорошо вести себя, и эта темница станет её гробом в противном случае. Лафлер тотчас схватил Жюстину и начал выводить её из кабинета, но она принялась кричать достаточно пронзительно, – чтобы быть услышанной на улице. Взбешенный Сен-Флоран обмотал ей голову полотенцем, связал руки и вместе с лакеем утащил несчастную на чердак и бросил в комнату с крепкими запорами, где не надо было опасаться ни её воплей, ни её бегства. Она не пробыла там и часа, как вошел Сен-Флоран, его сопровождал Лафлер.

– Итак, – сурово спросил хозяин, – вы все ещё продолжаете упрямиться?

– Желание у меня прежнее, – высокомерно заявила Жюстина, – а вот возможностей больше нет.

– Тем лучше, – одобрительно сказал Сен-Флоран, – значит я буду действовать против вашей воли, что отвечает моим желаниям. Разденьте эту стерву! Ах вот оно что! – оживился он, увидев роковое клеймо. – Сдается мне, что моя милая племянница не всегда была такой добродетельной, какой хочет представить себя перед нами: вот они, презренные знаки, которые свидетельствуют о её поведении.

– А ведь и правда, господин, – заметил Лафлер, – эта плутовка может нас скомпрометировать; когда вы насладитесь ею, я вам советую поместить её в надежное место, чтобы никто больше о ней не слышал.

– Сударь, сударь! – с нетерпением перебила его Жюстина. – Соблаговолите сначала выслушать меня, прежде чем судить. И бедняжка рассказала историю злополучной печати. Но несмотря на всю её искренность и откровенность Сен-Флоран с недоверчивым видом стал осыпать насмешками и оскорблениями и подвергать унижениям эту ангельскую душу, которая имела в глазах Всевышнего бесконечно больше достоинств, чем он сам. Два чудовища жестоко и бесцеремонно обошлись с обнаженной девушкой, принудив её к омерзительным услугам, и не помогло ей ни отвращение, ни сопротивление.

– Ты не знаешь, – спросил хозяин у лакея, – не привели ли девчонку?

– Уже пора, господин: вы знаете пунктуальность ваших людей.

– Тащи её сюда. Пока слуга выполнял распоряжение, бессовестный распутник развлекался с нашей героиней всевозможными способами, один отвратительнее другого. О печальные следствия исступления! Видимо, человек совсем теряет разум, когда делается рабом своих капризов, и тогда не видно никакой разницы между ним и сумасшедшим. Злодей, скорее из желания унизить беззащитную девушку, чем подчиняясь велениям своей похоти (о какой похоти можно говорить при столь мерзких поступках!) – так вот, негодяй плевал на пол и заставлял Жюстину вычистить плевки языком. Она отказывалась, в ней все ещё чувствовалась гордость. Сеи-Флоран схватил её за шею и пригнул ей голову.

– Подлейшая тварь, – сказал он, подчиняя её своим грязным желаниям, – ты все так же упорствуешь; неужели тебе непонятно, что ты должна, в своих интересах, предупреждать мои желания, а не капризничать? Тебе придется ещё хуже, когда приведут сюда мою жертву… И вот эта жертва появилась. Это был восьмилетний ребенок в таком истощенном состоянии и в таких жутких лохмотьях, что не должен был, казалось, внушать иных чувств кроме жалости.

– Раздень девчонку, – приказал Сен-Флоран изумленной Жюстине, – я хочу получить её из твоих рук. А ты, Лафлер, подготовь мой член. Поглаживая ягодицы своего наперсника, распутник смотрел, как оживает его инструмент под умелыми руками, затем снова обратился к нашей героине:

– Теперь приготовь проход, оближи влагалище этого ребенка и не жалей слюны. Направляемый лакеем, Сен-Флоран приступил к атаке и одним толчком овладел редутом; жертва кричала, дергалась, плакала, царапалась – ничто не могло поколебать его, напротив, он хотел сделать себе ещё больнее и с этой целью предоставил ей полную свободу действий. Что касается нашей бедной сироты, ей предстояло служить мишенью во время жертвоприношения. Лафлер улегся на кровать, привлек к себе Жюстину, насадил её влагалище на свое копье и подставил её зад Сен-Флорану. Тот, взявши в руку длинную стальную иглу и продолжая совокупляться, вернее, раздирать внутренности ребенка, с наслаждением колол прекрасную плоть, белевшую перед ним; при каждом уколе брызгала кровь, и когда ею оказались залиты бедра несчастной и лицо девочки, только тогда он решил переменить позу.

– Приступим к заднице! – сказал он Лафлеру. – Ты будешь содомировать Жюстину в таком же положении, а я переверну свою маленькую потаскушку. Но сначала девочке было ведено повернуться задом к Жюстине, которой велел увлажнить ей задний проход; Сен-Флоран приступил к содомии, Лафлер тоже вставил кол в заднее отверстие, и теперь перед злодейской иглой предстало влагалище Жюстины.

– Ах, черт возьми, – восторгался Сен-Флоран, – какое наслаждение – колоть вагину, прочищая задницу!.. Ну что, щдюха? Сейчас я нашпигую тебя как пулярку – так, кажется, ты выразился, Лафлер? Скоро все части тела, которые Жюстина предложила своему мучителю, были сплошь залиты кровью.

– Вот в таком состоянии я окажу ей честь ещё раз, – произнес Сен-Флоран, выбираясь из заднего прохода девочки и вторгаясь во влагалище, которое только что истязал. – Вот так надо наслаждаться женщиной! Пусть мои бедра пропитаются кровью, которую пролила моя ярость. Затем он вдруг привстал, выдернул лакейский член из зада Жюстины и вставил туда свой.

– Залезай под неё, – сказал он Лафлеру, – и отплати моему седалищу за то, что я тебе помешал; ты же не думаешь, что мой анус не стоит дырки этой потаскухи? Теперь роковая игла терзала ягодицы маленькой жертвы; Сен-Флоран возбуждался все сильнее, его сперма уже была готова прорвать преграды; он сношался в зад, его содомировали, он истязал жертву – что ещё может быть сладостнее для либертена!

– Эгей!., Эгей!.. Эгей! – выкрикивал он (эту особенность его страсти мы описываем слово в слово). – Эгей! А ну, подайте мне ножи, кинжалы, пистолеты… я буду убивать, я буду уничтожать… я хочу разорвать в клочья все, что попадет мне под руку! Наконец семя, вырвавшееся из адских яичников этого исчадия распутства, внесло некоторое спокойствие в обстановку и дало жертвам возможность прийти в себя.

– Жюстина, – сказал Сер-Флоран после короткой паузы, – я уже говорил, насколько важно для меня, чтобы предмет моего наслаждения исчез сразу после того, как удовлетворит меня. Вы можете дать клятву, что немедленно покинете Лион? Только в этом случае я верну вам свободу: если через два часа вы ещё будете в городе, знайте, что наказанием за непослушание будет для вас пожизненная тюрьма.