Донасьен Альфонс Франсуа де Сад - Жюстина

– Все это камни преткновения для человека, стремящегося к счастью, – парировал Ролан. – Я смог построить свое счастье и благополучие на руинах всех отвратительных человеческих предрассудков: смеясь над небесными и людскими законами, растаптывая слабые существа, встретившиеся на моем пути, злоупотребляя доверчивостью людей, унижая бедного и угождая богатому – только так я пришел к величественному храму единственного бога, которому поклоняюсь. Почему бы и тебе не последовать моему примеру? Ты не хуже меня видела узкую тропу, ведущую к этому храму. Разве химерические добродетели, которые ты предпочла, утешили тебя за твою жертвенность? Впрочем, уже поздно, несчастная, слишком поздно: теперь оплакивай свои ошибки, страдай и постарайся найти, если только это возможно, в лоне обожаемого тобой призрака то, что ты потеряла, доверившись ему. При этих словах бессердечный Ролан набросился на Жюстину и ещё раз заставил её послужить гнусным страстям, которые она ненавидела и умом и сердцем. На этот раз она подумала, что он её задушит. Неожиданно он остановился, не завершив начатого. Это обстоятельство заставило Жюстину вздрогнуть: она увидела в нем знак своего несчастья.

– Напрасно я побеспокоился, – недовольно заявил он, хотя его член дымился от похоти, – по-моему, пришло время покончить с этой швалью. Он поднялся, вышел и запер за собой дверь. Безумная тревога охватила нашу Жюстину. Тысячи предчувствий осаждали её, и она даже не могла определить, какое из них сильнее всего терзает её. Четверть часа спустя темница открылась: это был Ролан; он привел свою сестру, так, впервые глазам Жюстины предстало это прекрасное и кроткое создание. Да, она была прекрасна, в этом смысле она была выше всяких похвал, и конечно была она кроткой, ибо, как и остальные обитательницы замка, если не принимать во внимание её более привилегированное положение, она рабски служила страстям брата, и он, несмотря на любовь, которую, как говорили, он к ней питал, истязал её каждый день и это при том, что она была от него беременна.

– Следуйте за мной обе, – коротко приказал он. Они в молчании спустились в роковую пещеру, только там антропофаг объявил твердым и спокойным, но от этого ещё более жутким голосом:

– Для вас все кончено. Вы никогда больше не увидите солнца. Произнеся эти страшные слова, он взял розги, подошел к сестре и в продолжение целых пятнадцати минут осыпал сильнейшими ударами все её тело, в особенности живот.

– Сколько месяцев твоему зародышу? – заорал взбесившийся монстр.

– Шесть, – ответила нежная и прелестная девушка и упала на колени. – Если твой гнев заставляет тебя уничтожить во мне одной твою сестру, твою любовницу, твоего верного друга, мать твоего ребенка наконец, то сделай это хотя бы после того, как появится на свет несчастный плод нашей любви.

– Клянусь дьяволом, это очень бы меня огорчило, – сказал Ролан. – На свете достаточно одного такого чудовища, как я, и второго земля не потерпит. Кроме того, тебе хорошо известно, что я терпеть не могу потомства, и, оставив ребенка, ты совершила самую большую из своих глупостей: ты сама подписала себе смертный приговор своим собственным семенем, которое породило этот плод.

– Смилуйся, милый мой Ролан!

– Ну уж нет! Ты умрешь вместе с твоим зародышем, я хочу, чтобы через час здесь не было ни матери, ни ребенка. Но не беспокойся, – продолжал злодей, привязывая свою несчастную сестру к деревянной скамье, широко раздвинув ей ноги и подложив под зад мешок с шерстью, – ни о чем не беспокойся: вырвав дерево с корнем, я тут же посажу взамен другое. Приласкай меня, Жюстина, пока я занимаюсь посадкой. О Боже, великий и всемогущий! Где найти силы, чтобы описать эту мерзкопакостнейшую сцену? Отвратительный монстр вскрыл скальпелем живот сестры, вырвал оттуда плод, бросил его под ноги и заменил уничтоженный зародыш кипящей спермой, которую исторгла из него Жюстина. Он оставил несчастную женщину, которая ещё дышала, и посмотрел на Жюстину.

– Теперь твоя очередь, но я хочу осуществить эту приятную процедуру ещё более варварским способом; тяжкий груз благодарности снова давит на мою раскаявшуюся душу, и я должен снять его, снять во что бы то ни стало. При этом снова начал усиленно мастурбировать.

– Я привяжу тебя к окровавленным останкам моей нежной сестрички и опущу вас обеих в трупную яму. Там без помощи, без пищи в обществе жаб, крыс и ужей ты будешь ещё живой утолять голод этих тварей и медленно издыхать в ужасных муках. Тебя тоже будет мучить ужасный голод, и тебе придется жрать привязанный к тебе труп. Ах, шлюха, эта мысль сводит меня с ума, посмотри, в каком состоянии мой член, хотя я только что освободился от спермы. А теперь, Жюстина, я должен ещё раз побывать в твоей заднице, прежде чем мы расстанемся навсегда… Какой же прекрасный у тебя зад, плутовка! Как жаль отдавать эти прелести на корм червям! Дай-ка я выпорю его напоследок, издеру его в кровь, чтобы довершить эрекцию. Его сестра ещё дышала, трудно и прерывисто; Ролан положил Жюстину на живот умирающей в такое положение, чтобы промежность одной прижималась к обеим грудям другой. Экзекуция началась; палач одновременно бил по трепещущей груди своей несчастной сестры и по многострадальным ягодицам нашей героини, которую то и дело тыкал лицом в залитые кровью потроха её подруги по несчастью.

– Ах, шлюха! – рычал он, нанося неистовые удары. – Я хотел бы засунуть тебя в живот моей сестры, зашить его, законопатить тебя там, как в гробу… Однако погоди, я же совсем забыл! Ну это совершенно непростительно с моей стороны, мой ангел! Одна из твоих подруг ещё жива в том жутком подвале, а ведь я собирался прикончить вас вместе… Сейчас я её приведу. Монстр поспешно вышел, оставив свою страдающую жертву наедине с умирающей женщиной, чьи стоны раздирали сердце Жюстины. Она хотела воспользоваться передышкой, чтобы оказать хоть какую-то помощь сестре хозяина. Увы, было уже поздно, самое полезное, что можно было для неё сделать, – это прикончить её, но милосердие такого рода было чуждо нежной душе Жюстины. Все её старания были бесполезны, впрочем, и времени на это уже не было: вернулся Ролан вместе с Делиль.

– Смотри, какой я заботливый, Жюстина, я хочу, чтобы твоя подруга умерла вместе с тобой. Жестокостям, как обычно, предшествовали грязные ласки. Потом обезумевший злодей взялся за любимое дело: длинной палкой, утыканной на конце гвоздями, он буквально раскрошил обольстительные ягодицы добрейшей хозяйки гостиницы. Затем привязал её к двум другим, совершил с ней короткий энергичный акт содомии, после чего расположил все три жертвы таким искусным образом, что смог по очереди сношать распоротый живот одной, рот второй и зад третьей. Наконец он всерьез взялся за Делиль; он её повесил, забрался ей на плечи и стиснул ногами её шею, чтобы сильнее сжать шейные позвонки.