Диана Фарр - Загадай желание!

И впервые в жизни Натали пришло в голову, что она перешагнула границу между скромностью и ханжеством. А что, если она уже считается старой девой? Что, если именно такой она кажется лорду Малкому – нетерпимой ко всему, ненавидящей всех, брюзгливой и трусливой?

Мысль эта ее не порадовала.

А что, если лорд Малком прав? Поразмыслив немного, Натали пришла к неприятному выводу, что такое вполне возможно. Живи собственной жизнью, сказал он ей, поступай так, как считаешь правильным. А почему, собственно, нет? Ведь это ее жизнь, а не чья-то чужая.

В конце концов, почему она должна объяснять кому-то, что ведет себя так, а не иначе? Почему должна бояться, что станут судачить за ее спиной? Ведь она-то этого не услышит. Глупо из-за пустых страхов подавлять страстное желание проводить время рядом с лордом Малкомом. Даже не глупо, а нечестно. Ведь он ей нравится. Так почему она должна скрывать, что ей приятно находиться в его обществе? Ведь они не делают ничего плохого. По крайней мере пока…

Интересно, поцеловал бы он ее, если бы она согласилась выйти с ним в сад? Наверняка.

При мысли об этом Натали почувствовала, как по телу ее пробежала сладкая дрожь. Она представила себе, как Малком ее целует, и едва не задохнулась от ужаса и желания. Да, она боялась его поцелуя – боялась даже больше, чем жаждала, потому что подозревала, что, если он и в самом деле зайдет так далеко, что поцелует ее, она не сможет скрыть своих чувств к нему. Уже то, что он с ней флиртует, выводило ее из равновесия. Она понимала, что за его поддразниванием и пустыми комплиментами нет никакого искреннего чувства: он ведь даже не отрицал, что хочет жениться на ней лишь потому, что ему это удобно. И тем не менее она часто лежала ночью без сна, вспоминая слова, которые он ей говорил, его легкие прикосновения. А если он ее еще и поцелует, она вообще никогда не будет спать. Он ведь ее предупредил, что неразделенная любовь может свести человека с ума.

Натали вздохнула. Резкий голос Мейбл вывел ее из задумчивости.

– Что с тобой? – сердито бросила она. – Тебе не на что жаловаться!

– Я и не жалуюсь.

Мейбл раздраженно повернулась к Гектору, сидевшему по другую руку от нее.

– Может, поедем домой? Я ужасно устала. Гектор криво усмехнулся:

– А кто заставлял тебя сюда приезжать? Тебя ведь невозможно было уговорить остаться дома.

– Нечего меня за это ругать! Мне всего лишь хотелось увидеть хоть какие-то новые лица. В Кросби-Холле такая тоска!

– Тогда не ной! Я не устал, и Натали – тоже.

– Я немного устала, – поспешно вмешалась Натали. – Если Мейбл хочет уехать, я не возражаю.

«Великолепный предлог», – подумала она. Но когда они подошли к Малкому, чтобы попрощаться, на лице его отразилось такое разочарование, что Натали отчего-то испытала чувство вины, хотя никаких причин для того, чтобы чувствовать себя виноватой, у нее не было. Абсолютно никаких. Мейбл скоро должна родить, и вполне естественно, что она быстро уставала. А домой ее одну, разумеется, не отправишь.

Дожидаясь, пока подадут карету, Гектор и Мейбл вышли в холл, где они могли ругаться, сколько пожелают, там их все равно никто не слышит. Натали хотела было последовать за ними, однако Малком коснулся ее руки, давая понять, что хочет, чтобы она задержалась. Натали вопросительно взглянула на него.

– Этот чертов вечер абсолютно не удался, – прошептал он недовольным тоном. – Все было не так, как мне хотелось.

– Что вы хотите этим сказать? – удивилась Натали. – Ужин был великолепный. И мне кажется, все отлично провели время. В частности, Фарнсуорты, которые очень любят танцевать.

– Счастлив, что мне удалось им угодить, – сухо заметил Малком. – Но того, чего я с таким нетерпением ждал, не произошло.

Натали открыла было рот, чтобы задать ему вертевшийся на языке вопрос, но тотчас закрыла его. Нет, она не попадется в ловушку, которую он ей расставил. И так ясно, чего он с таким нетерпением ждал и зачем собирался заманить ее в сад. Одарив его лучезарной улыбкой и делая вид, что не поняла его, Натали сказала:

– Я уверена, что музыканты с радостью сыграют вам любимую мелодию. Видимо, именно ее вы с нетерпением ждали. – И, по-дружески протянув Малкому руку, добавила: – Благодарю вас за приятный вечер, лорд Малком. Увидимся в обычное время завтра утром. Доброй ночи.

Глаза его весело блеснули – он все прекрасно понял. Взяв ее руку, он склонился над ней, задержав ее чуть дольше, чем следовало. Натали показалось, будто он прошептал при этом: «Дерзкая девчонка», – однако она не была в этом уверена. Выдернув руку из его пальцев, она поспешила к Гектору и Мейбл, боясь, что Малком заметит радостное выражение ее лица. Еще никто никогда не называл ее дерзкой девчонкой.

Следовало признать, что в целом она получила удовольствие от сегодняшнего вечера. Особенно от той его части, когда ей удалось так ловко сбежать от лорда Малкома.

И внезапно ей пришло в голову, что впервые в жизни она наслаждалась настоящим флиртом. Каждая женщина должна испытать это хотя бы раз в жизни, решила Натали. Право, этот невинный флирт придал самому обычному лету удивительное очарование.

И в то же время она должна держать ухо востро, чтобы ситуация не вышла из-под контроля. Увы, подобные отношения не могут продолжаться бесконечно. Но пока они продолжаются, она постарается насладиться ими в полной мере.

Да, она насладится ими. Хотя бы до тех пор, пока ей не надоест или пока она не почувствует, что дело начинает заходить слишком далеко.

Это было похоже на игру, опасную игру, где один неверный ход мог стоить игроку всей партии. Малком преследовал – Натали убегала. Каждый из них становился все более изобретательным в этой игре. Неделя проходила за неделей, однако ни один из них не мог считать себя победившим. Игра продолжалась, ставки росли.

Не один раз у Натали возникало желание найти в себе силы остановиться, но она не могла заставить себя это сделать. «Еще чуть-чуть», – уговаривала она себя. От одной мысли, что следует прекратить этот первый и скорее всего единственный в ее жизни флирт, ей становилось невыносимо грустно. Если все закончится, ей будет не хватать веселого смеха, непреходящего чувства возбуждения – всего того, что теперь так скрашивало ее жизнь, еще совсем недавно столь серую и безрадостную. С того момента, когда она открывала утром глаза, до того, как вечером проваливалась в чуткий, каждую минуту готовый прерваться сон, она пребывала в состоянии лихорадочного возбуждения, однако не могла от этого состояния отказаться: слишком пленительным оно было. Она понимала, что ведет себя глупо, но она была влюблена и твердо намерена получить как можно больше от этого лета, которое наверняка никогда не повторится, чтобы было о чем вспоминать до конца ее дней.