Елена Арсеньева - Любезная сестрица (Великая княжна Екатерина Павловна)

Другой человек взял бы да и развелся с такой, говоря по-русски, отъявленной потаскухой, а наш герой считал, что коли дал он женщине свое имя, коли стоял с ней под венцом, значит, должен всю жизнь защищать ее от всяческих нападок со стороны и по мере сил своих поддерживать. Она ведь не хотела за него замуж идти. Да и он, правду сказать, не пылал от желания жениться. Брак их свершился по воле императора Павла. Вот так: взбрела государю блажь в голову, да и приказал он – марш-марш! – генералу Петру Багратиону и молоденькой красотке Екатерине Скавронской, падчерице своего любимца, рыцаря Мальтийского ордена Юлия Литты, проследовать под венец. Покойный император любил таким образом чудесить, устраивая – а вернее, ломая и калеча – чужие судьбы!

Поскольку Екатерина Павловна (ну да, мадам Багратион тоже звали Екатериной Павловной, совершенно как великую княжну) была отъявленная авантюристка и интриганка, она заигралась в одну игру, модную в то время среди русских аристократок, обретающихся за границей, а именно – в шпионаж. Конечно, ей было далеко до такой, например, мэтрессы сего жанра, как Дарья Христофоровна фон Ливен (сноха, между прочим, добрейшей Шарлоты Карловны фон Ливен, воспитательницы наследных принцев и принцесс дома Романовых), однако и от княгини Багратион польза была немалая, отчего Александр совершенно снисходительно смотрел на шашни русской дамы с кем ни попадя и ничего не делал для того, чтобы вернуть ее домой, в объятия скучающего супруга.

Так прошло несколько лет, и вдруг, совершенно внезапно, Екатерина Павловна (княгиня Багратион) получила от русского советника в Париже подряд несколько указов отбыть в родные палестины, в объятия любящего супруга. Якобы такова настоятельная воля императора. Ветреная красавица и бровью не повела, потому что была в то время очень занята чьим-то чужим супругом и до своего родного ей не было решительно никакого дела. А русский император… ну, княгиня Багратион всегда могла отговориться тем, что пренебрегла его приказом потому, что именно в этот момент истово, в поте лица своего (и тела) радела о пользе любимой родины.

Между тем очень жаль, что посланник не показал прекрасной даме рескрипты Александра, в коих содержались просьбы о возвращении. Суть в том, что просьбы сии были не только настоятельными, но даже и отчаянными. Сказать по правде, некоторое время Александр и впрямь взирал на княгиню Багратион как на возможную спасительницу в весьма двусмысленной и сугубо неприличной ситуации, которая складывалась в русском царском семействе. Император уповал, что при виде соблазнительной и прекрасной законной супруги своей князь Багратион вновь обретет на плечах голову, которую он было потерял, когда его вдруг принялась штурмовать великая княжна Екатерина.

Катрин знала его с детства. Ей было лет двенадцать, когда лейб-гвардии егерский полк, которым командовал красивый, худой, черноглазый грузинский князь, принял охрану императорской фамилии, выезжавшей на лето из столицы в Павловск или Гатчину. Иногда, впрочем, полки менялись, если того требовали боевые действия, но как-то так получалось, что Багратиона Екатерина видела особенно часто. В полках мелькало множество молодых и пригожих офицеров, однако в то время она была, как кошка, влюблена в брата, и если другой мужчина мог привлечь ее внимание, то отнюдь не блестящей внешностью, а блестящей биографией. Биографию же Багратиона вполне можно было называть именно блестящей.

Князь Петр Иванович происходил из древнего рода. Ему не было и семнадцати, когда ближайшая родственница его, княгиня Анна Голицына, урожденная княжна Грузинская, вызвала его в 1782 году в Россию и представила князю Потемкину-Таврическому, который зачислил князя в Кавказский мушкетерский полк сержантом. Здесь перед Багратионом открылась возможность вступить на военное поприще, с которого он уже не сходил. Для начала он принял участие в экспедициях против чеченцев, в одном из боев был тяжело ранен, попал в плен, но горцы вернули его в русский лагерь живым и даже без выкупа – в знак признательности к отцу Багратиона, оказавшему им некогда какую-то услугу.

С Кавказским мушкетерским полком молодой князь участвовал в Русско-турецкой войне 1787—1791 годов, в 1788-м под знаменами Потемкина проявил бесстрашие при штурме и взятии Очакова. Вообще абсолютное бесстрашие было его главным свойством как солдата. Но при этом он был умен, и если брал на себя труд спорить с вышестоящими чинами, то тем не приходилось жалеть, если они признавали правоту князя.

В 1793 году Багратион перешел в Софийский карабинерный полк, с которым действовал в Польше против повстанцев. Здесь он состоял под началом Суворова. Поражением гонористой и опасной шляхты и расширением своих владений после третьего раздела Польши Россия немало обязана и Багратиону. Князь Петр Иванович стал незаменимым помощником Суворова в Итальянском и Швейцарском походах против французов (1799 год). В Итальянском походе генерал-майор Багратион возглавлял авангард русско-австрийской армии и не раз отличился в сражениях; он был дважды ранен, но не покидал поля боя. Не единожды от его действий зависел исход битвы. За участие в Итальянском походе фельдмаршал подарил князю Петру свою шпагу, с которой тот не расставался до конца жизни.

В легендарном Швейцарском походе через Альпы Багратион шел в авангарде армии Суворова, прокладывая путь войскам в горах и первым принимая на себя удары противника. При атаке Сен-Готардского перевала сумел через скалы зайти в тыл французов, и перевал был взят. После преодоления Чертова моста он боями проложил дорогу в долине Клюнталь. Командуя арьергардом, прикрывал выход русско-австрийской армии из окружения, принимая на себя всю тяжесть вражеских ударов. 6-й егерский полк, составлявший бессменное ядро его отряда, окончил кампанию в составе всего шестнадцати офицеров и трехсот солдат. В Швейцарском походе Петр Иванович был снова ранен.

С 1800 года Багратион являлся шефом лейб-гвардейского егерского батальона, начало которому еще в 1792-м положил цесаревич Павел; затем переформировал его в полк. С открытием военных действий Австрии и России против Франции в 1805 году ему был вверен авангард армии Кутузова. Из-за неудачных действий австрийцев русская армия дважды оказывалась перед угрозой окружения, и дважды авангард, становясь арьергардом, геройски прикрывал отход основных сил Кутузова. Особенно в трудном положении русская армия оказалась после сдачи австрийцами Вены, и Кутузов, уводя войска маршем от Кремса к Ольмюцу, приказал Багратиону: «Лечь всем, но задержать врага».

Дав клятву устоять, доблестный генерал с шеститысячным отрядом весь день 4 ноября под Шенграбеном сдерживал натиск впятеро превосходившего противника. Лишь получив сведения о благополучном отходе русских войск, он штыками проложил себе путь через кольцо окружения и присоединился к Кутузову, при этом привел еще пленных и принес захваченное знамя. За столь блистательный подвиг он был удостоен чина генерал-лейтенанта, а 6-й егерский полк, вновь составлявший основу его отряда, первым из полков русской армии получил в награду серебряные трубы с Георгиевскими лентами.