Джулия Грайс - Дикие розы

Ведь он не виноват, что так хорош собой? Почему же папа не любит его за это?

– Вообрази, Корри, такой огромный самородок. Интересно, что чувствуешь, если взять его в руку?

Корри не разделяла энтузиазма своего жениха. Она вспоминала тот день, когда они впервые встретились. Это случилось на свадьбе Мадлен де Моро. Эвери приходился дальним родственником жениху, учился в Гарварде на юриста. Каждая женщина на приеме считала своим долгом наградить этого блистательного юношу страстным, призывным взглядом. Но Эвери смотрел только на нее. Корделии было лестно получить от него приглашение на танец.

В нарушение всех светских приличий он танцевал в этот вечер только с ней. Он был обворожителен, развлекал ее рассказами о своей учебе в колледже.

– О, это прекрасный молодой человек, – шепнула ей Мадлен, когда по окончании приема гости собрались вокруг чаши с пуншем. – Когда-то его семья была очень состоятельна, но теперь у него ни гроша за душой и куча долгов. Так что его юридическая практика не скоро начнет приносить доход. Поостерегись его, Корри.

– Хорошо, – пообещала Корри, уже тогда понимая, что никогда и ни при каких обстоятельствах не сможет остерегаться этого человека. Эвери покорил ее, от одного его взгляда Корри бросало в дрожь…

– Корри! Корделия Стюарт!

Голос Эвери вывел ее из задумчивости.

– Ты совершенно меня не слушаешь. Ладно, хватит об этом. Пора ехать. У меня есть еще дела.

– Как, уже? А я хотела сделать несколько снимков. А после мы могли бы зайти куда-нибудь выпить по чашечке кофе.

– У меня нет времени, Корри. И знаешь, не бери с собой завтра эту проклятую камеру, ладно? Опять все будут на нее таращиться.

Корри больно задели его слова. Ведь она фотограф! Как он этого не понимает! Но она предпочла запрятать оскорбленные чувства глубоко внутрь и не подала виду, что обиделась.

– Ну и пусть таращатся. Они что же, никогда не слышали о том, что женщины бывают фотографами?

– Вероятно, нет. И потом… понимаешь, я чувствую себя полным идиотом, когда таскаю за тобой повсюду этот отвратительный кожаный ящик.

– Он не отвратительный! Ну, ладно, – добавила она поспешно, – я останусь здесь и немножко поснимаю.

– Да, но…

– Со мной ничего не случится, Эвери. Кроме того, я обещала папе сделать несколько фотографий.

– В таком случае будь осторожна, моя любимая Корделия.

Он приподнял ее голову за подбородок. В какой-то момент Корри показалось, что он собирается поцеловать ее тут же, при всех. Но он этого не сделал.

– Когда соберешься домой, возьми извозчика. Я люблю тебя, Корри Стюарт. Помни это…

Как такое можно забыть? Но теперь Эвери нет рядом, а этот маленький человечек медленно приближается нетвердой походкой. Может, он пьян? Корри не без труда вставила в камеру новую пластинку и закрылась с головой черным покрывалом. Она попыталась сосредоточиться на том, что ей предстояло снять: штурм «Топеки» толпой золотоискателей.

– Послушайте, мисс, как насчет того, чтобы сфотографировать меня? Сколько вы за это берете?

– Я не делаю фотографии на заказ.

– Вот как. Неужели?

Он подошел совсем близко, так, что задел ногой треножник. От него нестерпимо разило потом и винным перегаром.

– Осторожно! Что вы делаете! Это очень дорогое оборудование!

– Надо же! Дорогое! Ну уж никак не дороже, чем ты, детка. Я видел тебя на Сэнсом-стрит, ты снимала там в одном из домов, я тебя хорошо запомнил.

– Я никогда в жизни не была там, – с трудом вымолвила Корри, отступая на шаг назад.

Сэнсом-стрит служила границей, отделяющей так называемое Дикое побережье от остальной части города. На этой улице женщины продавали себя за щепотку золотого песка. Дансинги, притоны, бордели и другие злачные места, о существовании которых Корделия в свои восемнадцать лет даже не подозревала, были там на каждом шагу. Папа строжайшим образом запретил ей даже близко подходить к этому месту и прямо, без обиняков объяснил причину своего запрета…

– Брось трепаться. Я видел тебя в «Козероге и компасе».

Человек подошел совсем близко и понизил голос до доверительного шепота:

– Ты была нагишом, с этой своей камерой. Сперва ты делала порнографические снимки: там все вповалку занимались любовью на полу. А потом ты тоже легла на пол и…

Нагишом… порнография. Корри плохо понимала смысл того, о чем говорил этот человек, но в его словах чувствовалась отвратительная похотливая издевка. Он явно относился к ней, как к продажной женщине.

– Я… Я совсем не та, за кого вы меня принимаете, и я больше не намерена выносить ваши оскорбления. Будьте любезны оставить меня, сэр. Иначе я позову на помощь. Даю вам слово.

Он подошел вплотную к Корри и крепко схватил ее за локоть. Трудно было предположить в этом дряблом человеке такую силу.

– Ах! Она позовет на помощь! Ну, попробуй. Ты думаешь, кто-нибудь тебя услышит? У всех одно золото на уме, где им думать о такой хорошенькой малышке, как ты! Что касается меня, то поверь, детка, я тебя не спутаю ни с кем и никогда, в одежде или без.

Корри не успела опомниться, как грубая, властная рука проникла под ее накидку и с силой сдавила грудь. Она чувствовала, как мужчина ощупывал ее, ища соски, и, найдя, стал бесцеремонно теребить.

Корри остолбенела, отказываясь верить в происходящее. Никто никогда не обходился с ней подобным образом. Даже принимая душ, она никогда не дотрагивалась до себя так нескромно.

Корри отскочила назад, стараясь вывернуться из его цепких рук, и попыталась закричать, но, как это часто бывает в ночных кошмарах, из ее груди вырвался только жалкий, еле слышный писк.

В ответ раздался громкий хохот.

– Я не собирался сделать ничего дурного, только хотел приласкать тебя. А ты очень трогательно пищишь. Как хорошенькая маленькая мышка. Знаешь что, поехали со мной на Озгут-стрит, а? Я собираюсь открыть там заведение, мне как раз нужна златокудрая девочка для богатых клиентов…

– Нет!

Ярость и страх переполняли душу Корри. Она оттолкнула его и изо всех сил ударила носком ботинка по коленной чашечке.

– Убирайтесь вон!

Человек вскрикнул от боли. Корри нанесла еще один удар. На этот раз он пришелся по голени.

– А! Чертова шлюха! Я покажу тебе, как…

Корри оглянулась, ища поддержки, но никто не видел, в каком затруднительном положении она оказалась. Люди по-прежнему толпами стекались к пароходам. Экипажи и телеги вязли в сплошном человеческом месиве. Здесь же валялся брошенный чемодан, из которого прямо на землю вывалилось какое-то тряпье. Корри снова попыталась крикнуть, но ее гортань пересохла.

– Грязная потаскуха! Я покажу тебе, как драться! Я заставлю тебя обслуживать моих клиентов, хочешь ты этого или нет…