Бертрис Смолл - Гарем

— Но ведь я сейчас ношу траур. Колли…

— Боже мой! — вскричал граф. — Ушам своим не верю!

— Что? — недоуменно спросила Джанет.

— Ты хоть поняла, что впервые за семь лет не отказала мне сразу?!

Джанет улыбнулась:

— Наверное, потому, что чувствую упадок сил.

— Ни за что не поверю, мадам! Чтобы ты — и вдруг чувствовала упадок сил?! Вздор!

После того как Джанет выплакалась у лорда Хея на груди, стало легче. Оставив сына Чарльза наедине с его печалью, и она обратила все внимание на детей. От одного она не смогла отказаться — от права на личную жизнь. Джанет не переехала в восточное крыло замка, но теперь двери ее покоев всегда были открыты.

У каждого из младших детей была своя нянька, и они жили в общей детской. Патрику и Чарльзу-младшему по достижении ими шестилетнего возраста отвели собственные комнаты и приставили к ним гувернеров. Старшие мальчики обедали всегда с бабушкой и с отцом, когда он бывал дома.

А дома граф Шиэн с некоторых-пор стал бывать очень редко.

Он уехал ко двору, предложив свои услуги королю. Пока от него требовалось лишь быть обаятельным и остроумным щеголем. Чарльз примирился с этим. Он готов был пойти на все, лишь бы заглушить боль от потери Фионы и реже видеть четверых сыновей, которые служили болезненным напоминанием о ней. Что касается дочери, то он вообще отказывался признавать ее, ибо полагал, что из-за нее умерла Фиона.

Однажды он привез с собой из Эдинбурга леди Диану Ферпосон.

— Ты думаешь жениться на ней? — напрямик спросила Джанет.

— Нет, конечно, — беззаботно, отозвался Чарльз, — Так, поразвлекаться.

— В таком случае забирай ее и убирайся из моего дома! — приказала Джанет. — Я знаю, что тебе плохо, но не позволю травмировать детей. Они только-только начали оправляться от потери матери.

Чарльз гордо выпрямился и расправил плечи, на какую-то долю секунды живо напомнив ей Селима.

— Не забывайте, мадам, что я — граф Шиэн.

— Это верно, — согласилась мать, — но замок принадлежит мне, Чарльз. И еще позволь напомнить, что своим титулом ты обязан только мне. Как думаешь, что подвигло короля сделать тебя графом?

— Он сказал, ты отдала сорок лет жизни Шотландии.

— Боже мой, Чарльз! Королю было бы наплевать, даже если бы я сто сорок лет своей жизни отдала Шотландии. Дело в том, что он провел две ночи в моей постели. Я, конечно, ж добивалась этого, но и не стала кричать, что меня насилуют. — Чарльз оторопело смотрел на мать. Джанет рассмеялась. — Увези леди Фергюсон туда, откуда привез, Чарльз. Меня не волнует, с кем ты спишь, сын, но если тебе так не терпится привезти домой шлюху, пусть она хоть выглядит поприличнее.

Чарльз невольно рассмеялся:

— Ох, мама! Таких, как ты, больше нет на всем белом свете!

Так что, передать от тебя привет королю?

— Нет, но передай, что я буду молиться за него и королеву.

Потеря одного ребенка — трагедия, а у них умерло уже два принца. Впрочем, они оба еще молоды, у них все впереди. Тебе же, Чарльз, советую смириться со случившимся. Мертвых не воскресить. И ты не имеешь права взваливать вину за гибель Фионы на свою дочь и сыновей. Фиона любила их, и особенно дочь, которая так на нее похожа.

Чарльз вернулся ко двору, н благодаря ему вдовствующая графиня Шиэн была в курсе всех столичных новостей. От него же она узнала о том, что близится война.

Тем временем до конца года род, Лесли постигла еще одна беда. Леди Анна, графиня Гленкирк, простудилась под сентябрьским ливнем и скоропостижно скончалась. Джанет и Анна никогда не были подругами, но смерть жены Адама, пожалуй, впервые заставила Джанет всерьез задуматься о своем возрасте.

В 1542 году по всей Шотландии прокатилась религиозная смута. Страну охватила жажда реформации. Король Джеймс обратился за помощью к Риму и решил возобновить союз с католической Францией. Что же до Генриха Английского, то он добился независимости от Ватикана и всеми силами пытался найти понимание у своего шотландского племянника. Оба короля договорились встретиться в Йорке, и Генрих приехал на место встречи в назначенное время. Узнав же о том, что племянника не будет там, Генрих пришел в бешенство. Между тем тайный совет Джеймса отговорил своего монарха от этой поездки, опасаясь его похищения. В действительности же королева-француженка и высшие чиновники страны просто боялись, что Генрих уговорит племянника последовать его примеру в отношении папства. При этом они почему-то не задумались над тем, что Англия ближе к Шотландии, чем Рим.

А потом у Генриха вес в жизни пошло наперекосяк. Его пятая королева, Кэтрин Ховард — «Роза без шипов» была уличена в измене и обезглавлена в Тауэр-Грии. Одинокий, больной, разочаровавшийся в жизни, Генрих стал искать утешения в войне. Зимой он правел мобилизацию на севере Англии, и войско под предводительством сэра Роберта Боуза пересекло границу с Шотландией и вторглось в Тевиодэйл. Навстречу англичанам вышел верный слуга Джеймса лорд Гордон, граф Хантли, н наголову разбил их.

Следующим в драку ввязался герцог Норфолкский. Он стремился вернуть себе расположение Генриха, утраченное из-за двух племянниц герцога, Анны Болейн и Кэтрин Ховард, которых тот сначала сделал английскими королевами, а потом казнил. Норфолк был более удачлив и предал огню Роксборо, Келсо, а также ряд других мелких шотландских городков. Затем Генрих вытащил на свет старый каштан, символизирующий английское господство над Шотландией, и тем самым вынудил Джеймса к решительной схватке.

Шотландский король созвал войско, поцеловал на прощание в очередной раз забеременевшую королеву и уехал на войну. Однако уже в Фаламуре дворяне отказались следовать за своим монархом дальше. Без них он оставался ни с чем, а их невозможно было сдвинуть с места. Джеймсу сказали, что нельзя проливать шотландскую кровь во имя Франции, а эта война затеяна, мол, лишь ради ее интересов. Армия покинула Джеймса, и ему пришлось вернуться в столицу. Однако уже спустя три недели, двадцать первого ноября, он покинул Эдинбург во главе нового десятитысячного войска, созванного с помощью кардинала Битона и графа Морея, еще одного Джеймса из рода Стюартов.

Вместе с королем в поход отправились Чарльз, его дядя Адам, его братья Иан и Хью, а также соседи Джеймс и Гилберт Хей. Что касается хозяина Грейхевена, отца двух последних молодых людей, то он приболел и был оставлен в Шиэне. Колин горячо протестовал, но у Джанет было дурное предчувствие, и она подсыпала ему в вино снотворное. Проснулся Колин лишь спустя двое суток.

К сожалению, это не помогло. Проснувшись с рассветом двадцать третьего ноября, Колин Хей тайком выбрался из спальни Джанет, тепло оделся, оседлал на конюшне своего коня и пустился догонять сыновей.