Бертрис Смолл - Гарем

— Ага, понимаю… — проговорил султан. В голосе его уже угадывалось раздражение. — Значит, я должен как последний болван тихо сидеть и смотреть, как мой сын забирает от меня самых красивых женщин! Я уже начинаю жалеть о том, что позволил ему выбрать для себя наложниц из моего гарема.

— Не стоит жалеть, мой господин. Вы проявили великую щедрость. Поверьте мне, эти девушки — всего лишь полудрагоценные каменья в сравнении с теми жемчужинами, которых я сегодня не привел сюда, — с улыбкой проговорил ага кизляр.

Султан довольно усмехнулся:

— Ты всегда был мне предан, Хаджи-бей. Прости своего господина за то, что он на минуту усомнился в тебе.

Ага поклонился султану. А в это самое время раб с подносом по кивку Селима отдал последний платок красивой уроженке северной Греции с золотистыми волосами, мраморно-белой кожей и васильковыми глазами. Ее звали Ирис.

— Ты сделал хороший выбор, сын мой, — проговорил Баязет таким тоном, словно хотел сказать, что на самом деле Селим сделал слишком хороший выбор. Потеря рыжеволосой красавицы все еще не давала ему покоя. — А теперь позволь представителям иностранных держав и наших провинций поднести тебе свои дары.

Хаджи-бей дал знак девушкам из нового гарема принца приблизиться. Он указал им, куда сесть, и устроил все так, что Сайра, Зулейка и Фирузи были ближе остальных к принцу.

Рабы снова распахнули высокие двери в зал, допуская многочисленную и красочную процессию. Первыми со своими дарами получили право подойти представители иностранных держав. Египет подарил Селиму обеденный сервиз на двенадцать персон с прелестными золотыми блюдами и украшенными драгоценными камнями звонкими бокалами. Монгольский хан подарил великолепного вороного жеребца и двух красивых кобылиц. Индийский правитель прислал широкий золотой пояс, инкрустированный сапфирами, рубинами, изумрудами и бриллиантами. Другой принц из Индии прислал двух карликовых слонов. Из Персии — разноцветные шелка, которые считались лучшими в мире. Венецианский Левант преподнес принцу Селиму хрустальную вазу в четыре фута высотой, доверху наполненную бледно-розовым жемчугом. Причем все жемчужины отличались безупречно круглой формой и были одинакового размера.

Затем пришла очередь даров провинций Османской империи. Их представители раскладывали подарки перед возвышением. Поражающие своей красотой ковры, шелковые кисеты с луковицами тюльпанов редких цветов, клетки с экзотическими птицами, несколько карликов-евнухов, хор кастрированных мальчиков, славящихся своими дивными голосами, новейший телескоп в корпусе из слоновой кости с серебряными обручами. Телескоп в дар принцу прислала Магнезия, и этот подарок особенно пришелся молодому человеку по душе, ибо он питал самый живой интерес к астрономии.

Гора подарков становилась все выше, а Сайра тем временем исподволь наблюдала за Бесмой, матерью принца Ахмеда. Та сидела неподвижно, и лицо ее, скрытое под полупрозрачной вуалью, было бесстрастно, но все же во взглядах, которые она то и дело бросала на Селима, читались ненависть и зависть к великой чести, которая была ему оказана султаном.

Сайра крепко задумалась над этим, а позже, когда церемония поднесения даров закончилась и внимание присутствующих отвлекли красивые танцовщицы, она осторожно коснулась руки принца. Тот никак не ожидал столь смелого шага от девушки, поэтому даже вздрогнул.

— Прошу простить недостойную рабу за дерзость, мой господин, но позвольте сказать вам кое-что Принц утвердительно кивнул.

— Обратите внимание на госпожу Бесму. На поверхности воды все тихо и спокойно, но в темной глубине бурлят опасные течения. Не разумно ли будет умаслить растревоженное море?

— Моя рабыня, оказывается, не только прелестна, но и умна, — ответил Селим. — Я последую твоему совету.

Когда представление было окончено и Баязет уже хотел объявить о завершении торжественного вечера и уйти. Селим поднялся со своего места и упал ниц перед султаном.

— Да, сын мой?

— Мой господин, мне, конечно, нечего и помышлять о том, чтобы сравниться с тобой в щедрости и благородстве, но позволь попытаться? — С этими словами он достал из атласного кисета сапфир размером с куриное яйцо, дар багдадского халифа. — Прими в дар от меня, отец, этот незначительный пустяк.

Широкий жест со стороны сына пришелся Баязету очень по душе. Он взял сапфир.

— Для жемчужин отцовского гарема… — продолжил Селим. Он достал из венецианской вазы две пригоршни крупного жемчуга и вручил их третьей и четвертой кадине султана. Затем повернулся к Бесме:

— А главному сокровищу султанского сераля я хочу преподнести опал из копей царя Соломона, хотя его огонь и красоту даже близко нельзя сравнить с твоим огнем и красотой. Он велик, но, конечно, меньше твоего сердца. Твоему сыну, любимому брату Ахмеду, я хочу подарить хор мальчиков, дабы он утешал его в краткие минуты печали и развлекал в долгие часы веселья.

У Бесмы был такой вид, словно она только что проглотила ежа. Слава Богу, лицо ее было скрыто вуалью.

— От моего имени, от имени сына и кадин великого султана благодарю принца Селима за его щедрые дары, — кисло проговорила она.

— Неплохо, сын мой! — воскликнул султан. — Неплохо! С этими словами он поднял украшенную перстнями с драгоценными каменьями руку, объявил об окончании вечера и удалился, сопровождаемый свитой и кадинами. Затем построились и вышли гедиклис султанского гарема.

Большой зал опустел, в нем остались только принц Селим, женщины его нового гарема и Хаджи-бей, который наконец смог вздохнуть облегченно и не скрывать своих чувств. Широко улыбаясь, он приблизился к принцу;

— Пойдем, мой господин Селим. Я приготовил для тебя ночлег, а завтра после утренней молитвы ты со своим гаремом отправишься из Эски-сераля в дорогу.

— Куда? Мне никто ничего не говорил, кроме того, что теперь я назначен правителем Крымской провинции, до которого два дня пути.

— Много лет назад, мой господин, твой отец подарил твоей матери небольшой дворец, выходящий окнами на Черное море. Теперь он твой. Госпожа Рефет будет сопровождать тебя туда вместе с гаремом.

— Да хранит тебя Аллах, мой старый друг, — ответил принц. — Со мной тетушка будет в безопасности. Кадины моего отца ненавидят ее за верность мне.

— Знаю, — сказал она. — На ее жизнь уже дважды покушались.

— Что ты сказал?!

— Не сердись, мой господин. Я говорю тебе это только для того, чтобы ты был настороже. Но пойдем, здесь даже стены имеют уши. Поговорим позже. — Он обернулся к девушкам, замершим в ожидании. — Следуйте за мной, дети мои. Пора отдыхать, час поздний.

Покинув Большой зал, они прошли вслед за Хаджи-беем по длинным извилистым галереям в просторные покои, где их ожидала госпожа Рефет. Нехитрые пожитки девушек за исключением пижам были уже уложены перед дорогой.