Бертрис Смолл - Ворон

— Поразительно, — сказала Уинн.

— Это всего лишь одна из тысячи вещей, которые изумят вас, моя госпожа. Скала Ворона не похожа ни на одно другое место. — Она закрыла дверь в туалет и живо сказала:

— Позвольте расчесать ваши прелестные волосы, а потом я уложу вас в постель, моя госпожа. Вы, должно быть, измучены путешествием. — Она ловкими пальчиками расплела тяжелую косу, расчесала волосы, пока они не заблестели, как черный шелк, затем заколола их, чтобы ее хозяйке удобно спалось.

— Я сплю в маленькой комнатке и там же развешу вашу одежду, моя госпожа. Ваш Эйнион будет спать вместе с камердинером принца, Бэррисоном, в гардеробной нашего хозяина.

— А ты не замерзнешь? В зале, конечно, тебе было бы потеплее.

Забота Уинн тронула девушку.

— Не беспокойтесь, моя леди Уинн. Камин в кабинете лорда обогревает своей задней стенкой и наши спальные места. Нам всем вполне тепло. Принц иначе и не поступил бы. Он хороший хозяин, и лучше его нет!

Уинн видела эту преданность в течение всего долгого дня с момента их приезда в замок. Искренние заверения Меган и ее явная привязанность к Мейдоку были хорошим знаком, подумала Уинн, когда служанка оставила ее одну Все будет прекрасно, коль скоро она смирилась со своей судьбой и перестала на каждом шагу беспокоиться.

Уинн попыталась заснуть, но не смогла. Ее переполняли впечатления от приезда в замок и всего того удивительного, что она здесь увидела. Она беспокойно поднялась с постели, отбросив пахнувшие лавандой простыни и теплые меховые покрывала. Подойдя к окнам, Уинн посмотрела в одно из них. В небе висел полумесяц, при его неярком свете она могла разглядеть мириады звезд, щедро разбросанные небесной рукой по ночному небосклону. Все было так красиво и волшебно, что она вздохнула от одного лишь удовольствия созерцать это великолепие. Рука скользнула по ее талии, и она очутилась в чьих-то нежных объятиях.

— Ты не удивлена, что я здесь, — сказал Мейдок, и это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Нет, — спокойно ответила Уинн. — Я ведь знаю, что ты так же сильно хочешь ласк, как и я, мой господин.

Он тихо засмеялся.

— Ты всегда говоришь, что думаешь, Уинн?

— Да, меня учили, что правда — самое лучшее.

— А тебе не интересно, как я проник в твою комнату, моя дорогая? — Он наклонился и поцеловал се плечо.

— В этой комнате три двери, мой господин. Одна ведет в ваш кабинет, другая в туалет, а третья, я думаю, в вашу спальню. Это ведь комната жены принца. Логика подсказывает, что должен быть проход из твоей комнаты в мою.

— Ты наблюдательна, — заметил он, умело расшнуровывая ее ночную рубашку и осыпая быстрыми поцелуями ее шею.

— Что ты делаешь? — ее голос резко зазвучал в собственных ушах, сердце быстро затрепетало.

— Разве логика не подсказывает тебе, что надо снять с тебя рубашку, чтобы я мог как следует тебя ласкать? — поддразнил он.

— А ты не можешь ласкать через ткань? — спросила она, ухватившись за его руки.

— Могу, — согласился он, — но ни ты, ни я не получим полного удовольствия, дорогая. — Он нежно убрал ее руки и закончил развязывать рубашку, которая распахнулась от живота до горла.

Мейдок осторожно спустил с ее плеч рубашку, и она быстро соскользнула на пол, оставив Уинн совершенно обнаженной.

— Ox, — воскликнула она от удивления, поскольку не ожидала, что он разденет ее. Это было первое среди нескольких потрясений, ибо, когда он привлек ее к себе, она поняла, что он тоже обнажен. — 0-ох-х! — воскликнула Уинн во второй раз. И:

— 0-о-ох-х! — в третий, когда его руки скользнули ниже ее маленьких грудок, чтобы нежно взять их в ладони, как в чаши.

— Не бойся, возлюбленная, — пробормотал он, целуя ее в ушко, а затем легонько покусывая его.

— Я не боюсь, — ответила Уинн, затаив дыхание. — Я просто не ожидала этого. Не так скоро. — Она сделала глубокий вдох и, выдохнув, с наслаждением вдохнула опять. — Мне нравятся твои руки, мой господин.

Он легкими прикосновениями ласкал ее тело, большие пальцы нежно играли с сосками, которые сжались в упругие бутоны. Она бормотала что-то одобрительное, бессознательно прижимаясь к нему спиной. Мейдок вдруг сделал резкий вдох, поскольку нашел свою суженую слишком восхитительной, чем следовало в данный момент. Наклонившись, он поцеловал то место, где встречаются плечо и шея, вдыхая ее свежий, чистый аромат.

Глаза Уинн закрылись, по-видимому, по собственной воле, в самом начале его ласк Она расслабилась, полностью наслаждаясь его прикосновением и восхитительными чувствами, рождаемыми его искусными руками. Руки безвольно опущены, голова покоилась на его крепком плече. Состояние было столь прекрасно, что она почти мурлыкала от удовольствия, как кошка.

Мейдок отпустил ее грудь и рукой стал круговыми движениями поглаживать нежную кожу живота. Уинн с трудом вздохнула и напряглась под его прикосновением.

— Не надо, дорогая, — тихо успокаивал он, — я не обижу тебя.

Его пальцы посылали возбуждающие заряды в ее кровь.

— Когда, мой господин, я научусь ласкать тебя? — спросила Уинн слегка дрожащим голосом.

В ответ он повернул ее к себе лицом и стремительно поцеловал глубоким и испепеляющим поцелуем.

— Сейчас! — почти простонал он сквозь губы.

Трепещущими пальцами она пробежала по его крепким плечам, в то время как Мейдок продолжал ее целовать, но теперь уже нежно, слегка покусывая ее нижнюю губу, пока, смущенная, она не прошептала:

— Остановись, прошу тебя, мой господин!

Он мгновенно прекратил поцелуи и молча замер.

Все еще робея, Уинн скользнула руками по его гладкой коже. Ее прикосновение напоминало волну, играющую с берегом. Она набегала, потом отступала, неуверенная, не отважась опуститься ниже талии. Мейдок опустил ладони на ее ягодицы, и Уинн последовала его примеру, ее маленькие ручки ласкали его теперь со смелой непринужденностью.

— Тебе приятно, мой господин?

— Наверное, даже слишком, дорога», — последовал ответ. Его руки скользнули вверх, на ее талию, привлекая ее ближе.

Она почувствовала, как его мужской орган прижимается к ее ноге.

Уинн не смела взглянуть на него, но ей показалось, что он довольно твердый и очень большой. Ее ладошки распрямились у него на гладкой груди, а потом с нарастающей уверенностью стали гладить его кожу маленькими круговыми движениями.

— Я хочу еще поцелуй, Мейдок. — И он охотно откликнулся на ее призыв, вызвав новый стремительный прилив тепла в ее теле. — А-аах-х, мой господин, поцелуи и ласки доставляют мне еще большее наслаждение! А тебе?

Кровь стучала у него в висках. Что вопреки здравому смыслу заставило его подумать, что он мог допустить такое и не захотеть полностью овладеть ею? Неужели он получал удовольствие, как и она? Господи, да! Но это был предел, который он мог себе позволить, чтобы не взять ее здесь же и сейчас.