Бертрис Смолл - Блейз Уиндхем

— Спите спокойно, миледи!

Блейз и не надеялась заснуть под этот грохот и вспышки за окном. Она зарылась поглубже в постель, жалея, что не попросила служанок задернуть шторы. Тогда ей пришлось бы выслушивать только гром. Ветер застонал и завыл на все лады у самого дома. Яростный порыв пробился в дымоход и принялся дразнить огонь, который тут же заплясал, отбрасывая причудливые и страшные тени на стены комнаты.

Блейз задрожала, припомнив вдруг бесчисленные рассказы старой Ады о привидениях и духах, которые появляются во время гроз, подобных этой.

— Ни за что не буду бояться, — пообещала она сама себе и немного успокоилась от звуков собственного голоса.

Ночь становилась все чернее, гроза постепенно достигала пика — пока весь дом не оказался словно посреди урагана. Все благие намерения Блейз улетучились под рев грома, от которого дом содрогался до основания. Грому помог зловещий треск молнии, ударившей в один из дымоходов на крыше прямо над комнатой Блейз, отчего осколки кирпича покатились вниз по крыше и пролетели мимо окон.

Блейз в ужасе закричала, испытывая поминутные приливы острого, непреодолимого ужаса. Несмотря на шум грозы, ее испуганные крики разнеслись по всему верхнему этажу дома. Почти немедленно дверь между спальней Блейз и комнатой ее мужа распахнулась, и через порог шагнул эрл.

— Блейз, что с тобой, дорогая? Кто напугал тебя? Тебе приснился дурной сон? — Эдмунд мигом очутился у постели и схватил ее в объятия. От сладкого аромата масла для ванны желание мгновенно охватило его.

— Гроза! Н-н-ненавижу грозы! — жалко всхлипнула Блейз, зарывшись лицом в его ночную рубашку, ибо ему не хватило времени набросить халат.

— Почему же ты не попросила кого-нибудь из горничных остаться с тобой? — резонно спросил он.

— Но ведь… только дети боятся грозы! — Блейз отчаянно зарыдала, содрогаясь всем телом, едва над головой вновь загрохотал гром. — Не хочу, чтобы вы считали меня трусихой, увидев, что я боюсь какой-то жалкой грозы!

Жалкой грозы? Он рассмеялся бы, если бы ужас Блейз не был столь реальным. Гроза была и правда чудовищной, подобной эрлу еще не доводилось видеть. Горячие слезы Блейз пропитывали его рубашку. Она неудержимо дрожала.

Едва Эдмунд протянул руку, чтобы пригладить медово-золотистые волосы, как за окнами вновь загрохотало.

— Хочешь, я побуду с тобой? — спросил он, думая при этом, что Блейз — самая восхитительная из женщин, каких ему случалось держать в объятиях.

— Да, милорд.

Он осторожно положил ее на пуховые подушки и взглянул ей в лицо. Ее глаза в эту минуту напоминали омытые дождем фиалки, губы соблазнительно подрагивали.

— Блейз, я не могу поручиться за себя — ты меня понимаешь? Я должен быть совершенно откровенен с тобой, дорогая, — он серьезно взглянул на нее.

Блейз испуганно прикусила нижнюю губу, и ее маленькие, ровные белые зубки впились в розовую плоть.

— Вы хотели бы заняться со мной любовью? — еле слышно проговорила она.

Улыбка заиграла в уголках губ эрла.

— В таком случае ты мгновенно забыла бы про грозу, — ответил он. — Но если хочешь, я оставлю тебя, дорогая.

Блейз задумалась, но в это время еще один яростный раскат грома потряс окна и заставил ее вновь броситься на грудь мужу. Блейз в отчаянии прижалась к нему грудью, и в этот миг все благие намерения Эдмунда Уиндхема бесследно исчезли. В конце концов он был простым смертным, а не героем рыцарем из романа. Блейз — его жена, и он всей душой желал ее. Тони прав — она принадлежит ему! Он овладеет ею и покончит с этим вздором! Он сорвал с себя рубашку и запустил пальцы в ее волосы, запрокидывая голову Блейз и впиваясь губами в ее рот.

Его страсть изумила Блейз. Они целовали и обнимали друг друга уже много недель подряд, но таких поцелуев между ними еще не случалось. Это был требовательный поцелуй, он обжигал ее нежные губы, заставлял их приоткрыться. Его язык проникал в ароматную пещеру ее рта. Их языки впервые встретились, и Блейз содрогнулась от остроты нового ощущения, — казалось, соприкоснулись два лоскута теплого бархата. Все ее тело ослабело от этого ощущения, но она все еще не решалась удовлетворить голод мужа.

Теперь между ними не осталось недосказанного. Эдмунд целовал ее, пока Блейз умоляюще не застонала, прося его прекратить, но вместо этого его горячие губы проложили дорожку по атласной шее Блейз. Сильные пальцы разорвали шелк ночной рубашки, отбросили ее прочь, и невинность Блейз предстала перед Эдмундом в золотистом отблеске огня из камина. С очередным стоном Эдмунд зарылся лицом в долину между ее девственных грудей, словно клеймо, впечатывая в ее плоть еще один жгучий поцелуй.

Его пальцы принялись дразнить сосок груди. Это прикосновение заставило Блейз почти облегченно вздохнуть, ибо она почувствовала, что избавляется от напряжения во всем теле. Однако она совсем не боялась! Нет, ей и в голову не приходили мысли о страхе! Она любила Эдмунда! В своей зарождающейся страсти она осмелилась признаться себе в этом. Да ведь она знала это почти с самого начала — она любила мужа! Только сейчас она понимала, почему ждала от него любви. Он склонился над маленьким упругим соском, который осторожно гладил пальцем. Блейз робко потянулась и провела ладонью по его темным волосам, и рот Эдмунда жадно впился в ее плоть. Блейз тихо застонала. Его губы бережно коснулись соска, и волны острого наслаждения пробежали по всему телу Блейз. Она принялась ласкать его шею.

Другая его рука начала описывать соблазнительные круги по шелковистой коже ее живота, продвигаясь вниз, пока не скользнула по бедрам. Блейз не сдержала стона. Его прикосновения были блаженством, она откровенно наслаждалась ими. Его пальцы игриво коснулись ее сомкнутых ног, один раз, другой, и в третий раз прижались к нижним губам, которые, к удивлению Блейз, оказались слегка влажными. Блейз задохнулась, когда ее ноги раздвинулись, словно вопреки воле.

Эдмунд поднял голову, на миг оторвавшись от ее груди.

— Да, дорогая, — ласково прошептал он, — так и должно быть.

Он склонился над другой грудью, приникая к ней в поцелуе и одновременно скользнув пальцем внутрь ее дрожащего тела. Блейз выгнула спину, потрясенная вторжением в ее святая святых. Палец отдернулся так же легко, как вошел, и Эдмунд приподнялся, снова прильнув к ее губам.

— Ты больше не боишься меня? — пробормотал он прямо в мягкую глубину ее рта, шутливо прикусывая нижнюю губу Блейз.

— Нет, мне не страшно, — едва дыша, прошептала она, — потому что я люблю вас, милорд!

— Это правда? — переспросил он, изумленный ее откровенным признанием. Он осторожно провел ладонью по ее щеке. — Ты и в самом деле любишь меня, Блейз Уиндхем? Неужели я, счастливец, второй раз в жизни обрел любовь? — Он нежно поцеловал ее, вбирая в рот губы. Никогда еще он не желал ее так, как в этот миг, но невысказанный вопрос так отчетливо светился в ее глазах, что требовал немедленного ответа. — Ты будешь рада узнать, что и я тебя люблю? — спросил он.