Бертрис Смолл - Любовь дикая и прекрасная

Но теперь ей уже и в самом деле ничто не грозило.

Когда на этот раз король покинет Гленкерк, она больше его никогда не увидит. И теперь графиня испытывала к нему почти ласковые чувства.

В ту ночь она снова избежала его домогательств. На следующую короля также удалось сдержать под тем предлогом, что был канун торжества и ей требовалось хорошо отдохнуть.

Свадьба Джеймса Лесли с Изабеллой Гордон удалась: залогом успеха оказались хорошая подготовка, богатый стол и чудесная погода. Прелестная невеста сияла, жених был красив и изыскан. Нескончаемой чередой подавались яства, предлагались новые и новые развлечения. Наконец Кат, Бесс и Генриетта увели Изабеллу от жениха и, преследуемые группой шумливых молодых людей, укрылись в покоях графа. Горничная сняла великолепное свадебное платье невесты и убрала его. Беллу немедля облачили в бледно-розовый ночной пеньюар, а лицо, руки и шею ей омыли теплой надушенной водой. И Генриетта расчесала ее длинные темные волосы.

— Помни, что я тебе говорила, — тихо сказала мать дочери.

Белла кивнула.

— А что ты ей говорила? — весело полюбопытствовала Катриона.

— Что она должна повиноваться Джеми во всем, что он ни пожелает, — просто ответила Генриетта.

— И ничего более? — с недоверием в голосе воскликнула Кат. — Риетта! Как же ты могла?

Маленькая графиня Хантли готова была расплакаться.

— Кат, я пыталась! Только вчера еще она была моей малышкой, а теперь ей вдруг пятнадцать лет, и она выросла! Я попыталась рассказать ей, что происходит между мужчиной и его женой на супружеском ложе, но она выглядела такой надменной… и я смутилась!

— Налей графине Хантли вина, — приказала Кат служанке. — Бесс, смотри за дверью. — Она повернулась к Изабелле. — Итак, моя девочка, ты знаешь, что случается между мужчиной и женщиной?

— Нет, свекровь, — прошептала невеста, опустив глаза.

— Боже мой! — воскликнула Кат. Но не успела более произнести и слова, потому что дверь распахнулась, и в комнату ворвалась толпа джентльменов, толкавших впереди себя жениха. Пока чаша с пряным вином шла по кругу, Кат сумела оказаться рядом с сыном. Дыша винными парами, он склонился поцеловать ее.

— Джеми, — тревожно зашептала графиня, — Белла совершенно невинна. Эта блаженная Генриетта оробела и не смогла поговорить с дочерью откровенно. Будь сегодня со своей девочкой нежен до крайности. То, что случится на первый раз, потом скажется на всем ее отношении к любви.

Сын тихо кивнул, и глаза его посерьезнели.

— Я понял, мама. Обещаю быть ласковым.

Тост подняли, шутки с пожеланиями прокричали, и спальня молодоженов освободилась ото всех, кроме жениха и невесты. В толпе выходящих король нашел Кат.

— Чтобы вернуться домой к Рождеству, я должен выехать наутро. Буду у тебя в комнате через час.

«Один только последний раз, — подумала она. — И после этой ночи я навсегда отделаюсь от тебя, Джеймс Стюарт».

Но что ей делать сегодня? Кат снова послышался голос Фионы: «Люби его, кузина. Ты знаешь как». Вернувшись в большой зал, она осталась там еще раз выпить за новых графа и графиню Гленкерк, а затем, пожелав гостям веселиться в свое удовольствие, прошла в свои покои.

Сама, ибо сегодня она отпустила Сюзан, Кат наполнила таз водой, подогретой в чайнике на камине. Плеснув туда надушенного масла, она сняла одежду и вымылась. Взяв маленькую щетку, погрузила ее в миниатюрный хрустальный пузырек с солью и почистила зубы.

Наконец, надушила свое тело, касаясь пробочкой между грудями, шеи и мягкой внутренней стороны бедер. Платье выбирала очень тщательно, ибо Джеймсу придется помнить эту ночь всю оставшуюся жизнь. Кат надеялась, что эта жизнь будет долгой-предолгой.

Она выбрала изысканный кисейный шелковый наряд, скроенный по греческому фасону. Платье цвета весенней зелени сочеталось с ее глазами. Закреплено оно было только на одном плече, откуда ниспадало до самого пола волнующимися линиями. Когда Кат двигалась, оно мерцало, а сквозь тонкий шелк соблазнительно просвечивало женское тело. Это платье походило на те, что она надевала для Джеймса несколько лет назад. Графиня не сомневалась, что он вспомнит.

Обмакнув гребень в мускус, она живо расчесала себе волосы и закрепила их на голове несколькими черепаховыми заколками, концы накрутила на пальце в мокрые завитки. Королю всегда нравилось распускать ее локоны, и сегодня надо привлечь его внимание всеми возможными способами. Когда он наконец уйдет от нее, то должен думать, что провел самую восхитительную ночь в своей жизни.

Посчитав себя готовой, Катриона позвонила, и пришла горничная, чтобы развести огонь. Затем графиня отпустила ее на ночь. Оставшись одна. Кат устроилась, как смогла, на дубовой скамейке у камина и принялась ждать.

Ее мысли улетели в те времена — а прошло-то всего несколько лет, — когда она была еще любимой женой. Все было так просто.

Скрип потайной двери вернул ее к действительности, и она вскочила на ноги, изображая приветливую улыбку. Король шагнул в комнату и, задув свечу, поставил ее на каминную доску. Его янтарные глаза оглядели стройное тело в полупрозрачном платье, на мгновение остановились на выпуклостях грудей.

Он молча прошел по комнате и так же молча расстегнул у Кат застежку на плече. Платье скользнуло на пол с легким шорохом. По одной вытащив у нее из волос заколки, Джеймс бросил их на толстый ковер.

— Встань перед трюмо, — велел он.

Кат без слов повиновалась и не удивилась, когда мгновение спустя король оказался рядом. Он снял уже свою кремовую шелковую рубашку и был так же наг, как и она. Графиня невольно полюбовалась на красивого мужчину с крепким мускулистым телом и донельзя развитыми половыми органами. «Все эти проклятые Стюарты слишком одарены природой», — горько подумала она.

На удивление твердой рукой Джеймс обвил ее и притянул к себе. Склоня голову, он запечатлел на ее плече жгучий поцелуй, а затем поднял руку и начал страстно мять пышные груди. Прикрыв глаза. Кат затрепетала от отвращения и вознесла мольбу, чтобы король принял это за желание. Она почувствовала, как одна рука ласкает ей живот и длинные пальцы проникают в горячее и влажное место. Извиваясь, она высвободилась из объятий, ухватила любовника за руку и повела в постель.

Ее рот скривился, она понадеялась, что король сочтет эту гримасу за улыбку любви, и заговорила хриплым голосом:

— Позволь мне ласкать тебя, Джеми, любовь моя.

И, толкнув его спиной на кровать, Кат встала над ним, нависая своими роскошными грудями. Янтарные глаза блестели похотью. Полусидя, Джеймс захватил губами розовый сосок, но она, смеясь, отодвинулась и приглушила все возражения, накрыв его рот своим.