Бертрис Смолл - Царица Пальмиры

— Потому что ты была упрямой и гордой, да к тому же еще царицей Пальмиры, любимая. На тебе лежала такая большая ответственность, моя дорогая! Да и откуда мы могли знать, что все Кончится вот так?

— А сколько же вам лет, Зенобия? — спросила Эда. Когда Зенобия ответила, Эда рассмеялась.

— Там-Тун родился, когда я была всего лишь на год моложе, чем вы сейчас, и подозреваю, что произведу на свет еще не одного ребенка. Другое дело, если бы у вас вообще никогда не было детей! А теперь идемте, я отведу вас в вашу комнату!

Они вошли в обширный зал с тремя каминами и каменным полом. По обе стороны от главного камина начинались коридоры, которые вели в ванную и в кухню. Широкая лестница вела на второй этаж, где располагались спальни. Зенобию и Марка провели в большую, просторную и удобную комнату. Мавия где-то бегала вместе с кузинами.

В последующие дни Зенобия привыкала к образу жизни, который был совершенно не похож на тот, который она вела, будучи царицей Пальмиры. Не походил он и на образ жизни жены-римлянки, которым так любил дразнить ее Марк. Этот уклад немного напоминал ее детство, проведенное в племени ее отца. Аул и его семья были очень близки между собой, и эта близость распространялась также на членов племени добунни из Салины, вождем которых он был. Он заботился о немощных, больных, улаживал споры, одобрял браки, поддерживал мир и вершил правосудие. Все эти многочисленные обязанности Аул исполнял с честью. Он любил Британию и уже давно порвал связи с Римом. Однако Британию населяли множество племен. Одни из них были более цивилизованны, другие менее. Аул много времени и сил отдавал укреплению своих владений.

Зенобия не могла избавиться от ощущения опасности. Она не верила, что Рим позволит важной пленнице империи вот так просто исчезнуть. Как ни хорошо в доме Аула, она торопила Марка отправиться на остров. Внутренний голос предостерегал — она в опасности.

Однажды после полудня они с Марком ехали верхом по обширному поместью, принадлежавшему Аулу. Они остановились на невысоком холме и спешились. Воздух был напоен ароматом лаванды. Они сели на траву. Солнце грело их спины. Они посмотрели вокруг — на долину внизу, на реку, которая, извиваясь, прокладывала путь по зеленой местности.

— — Когда мы уедем на наш остров? — спросила она его.

— Скоро, любимая. Я хочу отправиться туда пораньше и посмотреть, что нужно сделать, чтобы он стал пригодным для жилья.

— Ты заплатил за него своему брату?

— Он сначала не взял денег, но я заставил его составить купчую. В противном случае я всегда считал бы себя не хозяином, а арендатором. Я не хочу милостыни от Аула.

— Ваше соперничество все еще не закончилось, не правда ли?

— Да, и никогда не закончится. Я не могу забыть об этом, и Аул тоже. Мы останемся друзьями, если у каждого будет своя земля.

— Я буду счастлива, когда мы наконец обретем собственный дом, — ответила она. — Эда добрая, но все же это ее дом… и стены в нем тоньше, чем мне хотелось бы. Прошлой ночью, когда ты спал, я слышала, как Граф-Эре и Леф-Эл забавлялись с девушкой-служанкой в комнате, соседней с нашей. Один из них, не знаю точно кто именно, хрюкал, словно боров, когда забрался на девушку.

— Так вот почему ты сопротивлялась и была так сдержанна! — усмехнулся он.

— Если я слышала их, Марк, значит, несомненно, и они могли слышать нас!

— Зато здесь нас никто не услышит! — медленно произнес он, проводя пальцем по ее руке.

— Здесь?!

— Здесь и сейчас! — тихо сказал он.

Он потянулся, распустил ее косы и принялся расплетать их.

— Мне гораздо больше нравится, когда твои прекрасные волосы струятся свободно, как ты носила их в прошлом.

Он запустил пальцы в волны ее волос, расплетая их и распуская по ее плечам. Они темной шелковой мантией легли на спину.

Она ощутила радостное удовольствие от его действий, полных чувственности. Она поднялась на ноги, развязала пояс своей туники и сняла ее вместе с нижней. Ее одежды упали на сладко пахнувшую траву. Она стояла, высокая и гордая. Ее прекрасное золотистое тело было окутано слегка развевавшимися черными волосами. Воздух ласкал ее тело, и ей было хорошо.

— Если ты — Гай, то я — Гая, — сказала она, повторяя слова своей свадебной клятвы, данной ему.

Марк посмотрел снизу вверх на золотистое тело своей жены, четко вырисовывавшееся на фоне голубого неба, и сказал:

— Ох, Зенобия, как сильно я люблю тебя!

Потом он встал, быстро разделся и заключил ее в объятия своих сильных рук. Ее руки нежно ласкали его спину, а он прижимал ее к себе. Они стояли так несколько долгих минут. Их тела крепко прижимались друг к Другу, он наклонил голову и поцеловал ее.

Это был глубокий поцелуй, страстный поцелуй; поцелуй, который требовал и не давал пощады. Она так же неистово поцеловала его в ответ. Ее сердце исступленно воспарило ввысь, когда страстность его губ и тепло его крепкого тела сказали ей о том, как сильно они нуждаются друг в друге. Ее руки заскользили вниз по его гладкой спине, обхватили его ягодицы и стали гладить их, ощущая твердые мускулы.

Он застонал, крепче прижал к себе и зашептал любовные слова:

— Возлюбленная! Моя прекрасная возлюбленная! О боги, как я хочу тебя! Как я жажду обладать тобой — и чтобы ты тоже обладала мной!

Ее руки заскользили по его телу, и она запустила пальцы в его каштановые волосы. Держа его голову в ладонях, она стала покрывать его лицо легкими поцелуями.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Думаю, я всегда любила тебя, с той самой минуты, как мы встретились в пустыне в окрестностях Пальмиры!

Потом ее губы снова отыскали его губы, и они поцеловались еще раз — нетерпеливо, жадно. Как шмели вытягивают сладчайший нектар из розы, так и они пили из уст друг друга.

Его большие руки опустились на ее бедра, и он стал тянуть ее вниз, на мягкую траву. Земля под ее спиной была теплой. Она притянула его голову к своим восхитительным грудям.

— Люби же меня, мой Марк! — тихо сказала она. — Люби меня так, как любил всегда!

И она легла неподвижно, откинув голову назад. Он склонился над ней, нежно заглядывая в глубину ее серебристых глаз, в которых отражалась его любовь к ней. Потом он стал нежно целовать ее, касаясь ее губ быстрыми, мимолетными поцелуями. После этого он медленно двинулся от уголка ее губ к нежной впадине у нее под ухом. Там он помедлил несколько мгновений, наслаждаясь сладким ароматом ее духов и слабыми ударами ее пульса, которые он ощущал губами. Опустившись ниже, он заскользил по шее вниз, к округлому плечу, которое, казалось, так и молило легонько укусить его. Он мягко ущипнул ее крепкую плоть, а потом вновь вернулся к ее шее, которая вела его дальше, к глубокой ложбинке между грудями.